2.2. Закономерный характер возникновения научной политической экономии

Для появления подлинно научного, объективного знания об экономической основе общества необходимы определенные предпо­сылки, прежде всего достаточно высокий уровень развития способа производства, обусловливающий необходимую степень овладения человеком материальными силами природы и общества. Ибо только на достаточно сложной ступени развития объективно проявляются внутренние «механизмы» и законы человеческой деятельности. Такой ступенью был развивающийся на собственной экономической и технической основе капитализм 50 — 60-х гг. ХIХ в., закономерно по­рождающий кризисы перепроизводства и ту социальную силу, которая вследствие поляризации богатства и нищеты все больше была заинтересована в коренном переустройстве общества, создании нового, высшего способа человеческого существования. Это сделало возможным теоретическое осознание скрытых пружин, движущих капиталистическим обществом и историей вообще, а тем самым и формирование наиболее объективных взглядов о капиталистическом способе производства, его сущности и законах, в которых испытывал потребность пролетариат, призванный построить бесклассовое общество.

Научная политическая экономия была подготовлена также достаточно зрелой экономической мыслью, в первую очередь, трудовой теорией стоимости (У. Петти, А. Смит, Д. Рикардо). Маркс критически переработал предшествующую и новейшую эконо­мическую мысль, но непосредственную теоретическую предпосылку он находит «в трудах самой классической политической экономии, особенно в трудах Рикардо, которые надо рассматривать как ее наиболее законченное и последнее выражение».³⁰

Петти («отец» классической английской политической экономии) еще не в полной мере осознает значение труда как источника богатства и стоимости, которую он, «гениально заблуж­даясь», исчислял подобно стоимости земли, капитализируя ее доход.

Смит, имеющий дело с экономикой мануфактурного периода, рассматривает материальный труд как единственный источник богатства и стоимости, а общественное признание продукта индивидуального труда связывает с его обменом на деньги как особый товар, который выделяется в процессе стихийного разделения труда и обмена из мира товаров и становится всеобщим средством обмена и мерой стоимости. За последнюю он принимает иногда рабочее время, необходимое для производства товара, а иногда стоимость труда.

Рикардо, изучая начальный период промышленного капита­лиз­ма, раскрыл эту ошибку, обнаружив различие между двумя способами измерения. Он определяет стоимость товара издержками его произ­водства, т.е. как независящую от ее отношения к любому другому товару. В отличие от Смита Рикардо, таким образом, «за регулятор стоимости берет не продукт, а производство, акт создания». Он подмечает противоречия капиталистического способа производства, их антагонистический характер, но не может объяснить ни обмен между капиталом и трудом в соответствии с законом стоимости, ни образование общей нормы прибыли. Однако Рикардо идет дальше Смита в обосновании трудовой теории стоимости. Из всех эконо­мистов только он один признал основой существования капитала прибавочную стоимость, но не мог объяснить механизм ее образования, отождествлял прибавочную стоимость и реальную прибыль, внеисторически понимая капитал. Будучи сторонником количественной теории денег, Рикардо усматривал причину кризисов перепроизводства в расстройстве денежного обращения, нарушении соотнесения между спросом и предложением. Однако именно он лучше понял универсальную тенденцию капиталистического производства.

Творческая переработка Марксом буржуазной экономической мысли, выявление ее «рациональных зерен» и недостатков – сложный и многосторонний процесс. Марксу не удалось написать, как он намечал, историю буржуазной политической экономии, но концеп­туальные основы ее изложены им в рукописи 1857–1858 гг., в первом выпуске «К критике политической экономии» (1859) и в «Теории прибавочной стоимости» – прообразе IV тома «Капитала». В развитии буржуазной экономической мысли Маркс выделил два этапа: ранний, классический и поздний, вульгарный.

Экономическая мысль восходящего периода капитализма стремилась рассматривать внутренние зависимости сфер производства, реалистически изображать капиталистическую действительность, антагонизм между трудом и капиталом, процесс производства капи­тала. Реалистический подход к действительности способствовал выработке ею в принципе «правильного в научном отношении» метода восхождения от простейшего, абстрактного к сложному, конкретному. Но это был еще грубый, метафизический способ мышления, не позволивший даже лучшим ее представителям понять производст­вен­ные отношения как отношения между людьми, а капиталистическое производство – как исторически определенный способ производства со свойственной ему сущностью и законами. Позднейшая (после Рикардо) экономическая мысль не разрешила противоречий рикар­довской теории, отказалась от реалистического отображения действи­тельности, сознательно доказывала «гармонию производственных отношений», труда и капитала. Она «со времени А. Смита и Д. Рикардо не продвинулась вперед, хотя в области отдельных исследований часто чрезвычайно тонких, сделано немало».³¹

Теоретической и методологической основой критики бур­жуазной политической экономии и создания научной экономической теории служат диалектический и исторический материализм, включившие рациональное содержание гегелевской диалектики, во многом повлиявшей на экономическую теорию и метод. Марксистская политическая экономия является проявлением огромной эврис­тической роли научного материализма и диалектики. Свой философс­кий метод Маркс в «Капитале» определяет как материалистический, а следовательно, единственно научный, требующий объяснять мате­риальное из самого себя, а идеальное, духовное – как зависимое от материального. Энгельс разъясняет, что положение об определяющей роли общественного бытия, способа производства, обусловливающего социальный, политический и духовный процессы, явилось револю­ционизирующим как для политической экономии, так и для всех общественных наук. Огромную роль в разработке научной полити­ческой экономии сыграла составная часть диалектического материализма – материалистическая диалектика, без которой Маркс не смог бы раскрыть сущности, механизмов и законов капита­листического общества. Не зная диалектики и ее истоков – диалектики Гегеля, нельзя понять «Капитал».

Высшая форма взаимозависимости научной философии и частных наук возможна лишь тогда, когда научная философия из абстрактно-всеобщей теории (т.е. нейтральной по отношению к особенному, «не замутненной» им) превращается в конкретно-всеобщую, включающую в себя философски понятое особенное. Такой и становится новая философия по мере разработки «Капитала», органически слитая с системой категорий новой политической экономии.

Необходимость применения научного материализма и диалектики к объяснению капиталистического производства объяс­няется принципиальной неполнотой собственного, экономи­ческого объяснения, которая в свою очередь связана с объективной непол­нотой особенного как предмета политической экономии. В силу неполноты экономическая наука не способна собственными средства­ми давать полное решение своих фундаментальных проблем.

Почему Маркс не создал «Логику с большой буквы»?

Задача создания развернутой системы категорий научной философии, аналогичной гегелевской, не была решена Марксом. Развитие марксистской философии определялось прежде всего потребностями революционного движения, социального прогресса, науки, но сдерживалось, ограничивалось наличным материалом естест­венных и социальных наук. Это определило уровень и направление разработки системы философских взглядов марксизма. Создание развернутой, или полной, системы категорий, было невозможным не только в силу того, что Маркс преимущественно был занят работой над «Капиталом» (которую он не успел вполне закончить), но прежде всего потому, что наука ХIХ в. еще не давала для этого достаточного эмпирического и теоретического материала. Создание развернутой, или полной, системы категорий философии становится в повестку дня в наше время.