Лекция 13 переход в инерционную фазу. Франция

XIX век оставил нам в наследство теорию эволюции , которая, по мнению Дарвина, Ламарка и их последователей, – должна была объяснить все вопросы, связанные с биосферой , с развитием животных и растительных миров, а в том числе и людей. Как ни странно, новое открытие, которое мы используем так широко, – системный подход , полностью исключает эволюционный принцип .

Система возникает в результате негоэнтропийного толчка (отрицательной энтропии), – дальше она развивается с положительной энтропией, то есть постоянно теряет энергию, накопленную в момент взрыва, и стареет.

Я удивляюсь людям XIX века, ведь они же видели «стариков», сами старели. Но они считали, что все это относится только к ним, индивидуальным особям вида Homo sapiens , а ведь сам вид Homo sapiens в лице своей роскошной Западноевропейской цивилизации будет развиваться, – и нет конца ее развитию. Но сейчас опыт показывает, что возрасты этноса , аналогичные тому, который был в XIX веке во всех странах Западной Европы , они имеют свой предел и постепенно исчезают.

Давайте попробуем описать эту фазу, которую я назвал инерционной . Потому что она существует после тех мук, которые человечество переживает во время надлома , наступает относительно спокойный период.

И тут еще надо отметить одну черту, которая совершенно антинаучна, но постоянно существует, поскольку в каждом из нас живет обыватель – мы считаем, что если лучше, то это прогресс . А ведь это далеко не всегда так. Например, алкоголикам и наркоманам лучше – это покурить анашу и выпить пол‑литра. Но к чему это приводит? – Мы знаем.

Правда, это – короткий процесс, но ведь это относится и к длительным процессам. Вот об этом мы и поговорим.

* * *

Возьмем, к примеру, Францию , поскольку она у нас есть на этом плакате. Сначала французы , как народ, в IX веке выделились из общеевропейского даже не единства, а смеси народов. Затем они подчинили себе территорию современной Франции, за исключением современного Эльзаса, и сделали Париж столицей. Долгое время, с IX века до XIV:

– Париж был столицей – чисто номинально;

– Тулуза была – богаче;

– Марсель – активнее;

– Бретань – была совершенно непокорна и все время боролась против французов, и французских королей, и французских феодалов.

Но к XV–XVI векам это разнообразие стало переходить в общее однообразие. Почему?

Мы теперь знаем. Разобрав фазу надлома, мы видим, что большая часть пассионариев или погибла, или принуждена была эмигрировать. Особенно в XVI–XVII веках эмигрировало много французов‑протестантов , которых французы назвали – гугеноты (они сами обижаются на это). Они уехали:

– кто в Голландию ;

– кто в Южную Африку ;

– кто даже в Россию .

Например, известная фамилия Скалон , очень известная, были и служащие, офицеры, сейчас ученые, зоологи – это гугенутские фамилии. Я недавно говорил с одним Скалоном, который у нас защищался, и пришел меня проведать. И у него чисто кальвинистский подход. Хотя он сам, будучи географом, представления не имеет о кальвинизме. Традиция как‑то через гены передается. И в мелочах, в деталях он сохранил свой психологический настрой и свой психологический рисунок . Это было очень смешно, он удивился, когда я ему это объяснил. Он‑то, конечно, истории не знает, но не огорчился.

Так вот, вернемся к Франции, к XVII веку. Когда кончились религиозные войны, – очень жестокие, то возник вопрос о том, как их понимать? Что это за Религиозные войны0.

Оказывается, что протестантами, врагами католиков были:

– вандейцы – в устьях Луары ;

– гасконцы – в низовьях Гаронны ;

– провансальцы – в Севеннах и по берегам Средиземного моря .

И наоборот, рьяными католиками были:

– потомки франков между Луарой и Марной с центром в Париже ;

– ну, и другие города были – очень католические: Анжер, Орлеан .

Они боролись сами, не зная за что. Потому что разница между кальвинистским исповеданием и католическим , – она очень принципиальная , но очень – сложная.

Как и почему совершается всё в мире?

Кальвинисты говорили: «Все предначертано Богом».

Католики говорили: «Нет! Бог только дает возможность людям действовать, но очень много зависит от их поведения. А надо поэтому все время обращаться к Богу, ходить в церковь и причащаться. Ну, хотя бы раз в год».

А кальвинисты говорили: «Это всё ни к чему! Потому что всё равно, будешь причащаться или нет. Раз ты предназначен к вечному спасению, – ты спасешься».

Собственно, спорить об этом можно было в Сорбонне или Женеве – в университете протестантском . А обыкновенным людям – крестьянам, офицерам французской армии, солдатам, негоциантам – на это должно было бы абсолютно наплевать. И тем не менее, они боролись со страшной силой.

(Л. Н. Гумилев переходит к плакату «Структура этносферы» и показывает по нему. – Ред. )

Но когда мы кладем это на карту и выясняем, какие субэтносы принимали участие в борьбе, то мы видим, что французы‑парижане были в основном католики . И ярые католики – члены Лиги , которые убивали всех, кого заподозревали только в недостаточной приверженности к католицизму, в том числе и королей своих. (Л. Н. Гумилев перечисляет и загибает пальцы на руке. – Прим. ред. ): трех Генрихов – одного Лотарингского герцога , – потомка Карла Великого ; другого – Валуа и третьего – Генриха Бурбона , – зарезали.

А против них были: бретонцы, гасконцы; бургундцы уже к этому времени – скисли. Эльзасцы были тоже католики , но они – за пределами Франции были. Ворманцы были католиками, провансальцы – были противниками их.

Но когда кончилась религиозная война , кончилась она компромиссом. Победивший вождь протестантов Генрих IV сказал: «Париж стоит мессы» (пошел в церковь, помолился там или постоял обедню, принял причастие из рук католического священника и после этого короновался при полном сочувствии всех), то во Франции победившей оказалась партией не протестантская и не католическая , а так называемые «политики», которые говорили: «Мы – французы , мы – спокойные люди, мы – храбрые люди, мы – трудолюбивые люди, мы – талантливые люди, чего нам из‑за этого спорить?»

Это была третья партия – индифферентизм . А индифферентизм с чем связан? – Конечно, с отсутствием страстности, с отсутствием горячности ! С отсутствием стремления настоять на своем, то есть это антипассионарная система совершенно. Так.

И политики оказались у власти, и долгое время (весь XVII и XVIII век) они были у власти.

Благодаря этому Франция превратилась в страну, довольно монолитную:

– Аквитания уже не отличала себя от Иль‑де Франса ;

– Бретань , в общем, согласилась, хотя и кисло;

– гасконцы побежали служить при дворе французских королей, эти нищие бароны ;

– провансальцы и марсельцы начали торговлю по Средиземному морю ;

– лярошельцы (это Аквитань ) развили корсарство на Атлантическом океане и грабили всех – и испанцев, и англичан, и всех, кого могли. Самый разбойничий город был Ля‑Рошель. Ну, вот.

То есть они выкинули излишнюю энергию за пределы своей страны.

Но никогда не бывает так, чтобы не было представителей или жертвенности (бывали такие); или стремления к идеалу победы и успеха , – бывали и такие и до сих пор есть.

Таким был де Голль⁶⁵¹ – он стремился к идеалу победы, не за себя он воевал со страстностью, хотя в это время – Франция – куда там! – упала общая пассионарность системы.

В одной книге я прочел, что Наполеон , всем известный, вызывающий общее изумление – герой, победитель, завоеватель, – он был по своему складу примерно такой, как современники д'Артаньяна, описанного Дюма. Если бы он жил в то время, в XVII веке, так он ничем бы не выделялся, был бы просто артиллерийский офицер. Ну, дослужился бы, может быть, до генерала. Но ничего особенного бы он не сделал и не вызывал бы никакого внимания и удивления, потому что генералов тогда было очень много.

А среди этих обывателей, некоторые из которых – с риском для жизни , а большинство – без риска для жизни , искали благосостояния , благополучия, – он выделился. И поэтому он смог организовать этот вялый народ (именно потому что он стал вялым), организовать в одну свою Наполеоновскую монархию . Завоевал Западную Германию, Италию , попытался завоевать Испанию, Россию , – но тут у него номер не прошел. Почему?

А вот интересно почему?

Испанцы , как известно, потеряли очень много людей, когда завоевывали Америку , сражались за католицизм в Нидерландах , с турками на Средиземном море . Они потеряли большое количество пассионариев , но сохранили целостность системы , просто снизив уровень.

Дон‑Кихоты уехали в далекие походы, Санчо Пансы разбогатели и, так сказать, вели себя вполне пристойно. Уже к 1700‑м годам Испания потеряла свое первенствующее положение в мире, и ее владения смог присвоить король Людовик XIV.⁶⁵²

Против него выступили англичане, голландцы, немцы, кремонцы, португальцы . Они сказали, что такого усиления Франции они не допустят. Шла война за испанское наследство (с 1700 г. – Ред. ), кончилась она Раштаттским договором в 1714 году. Причем война была, в общем, вничью.⁶⁵³ Испанцы были очень не против, поскольку у них пресеклась династия,⁶⁵⁴ принять короля из Франции. Был король из Австрии – Габсбург , сейчас из Франции – Бурбон… Но жить‑то он им не мешал! И поэтому они отнеслись к нему довольно спокойно. И поэтому война закончилась. Правда, тем, что хотя Испанию и Францию не объединили и они остались – в союзе, Филипп , внук Людовика XIV , оказался испанским королем.

Жили испанцы довольно весело. Налоги с них брали довольно не большие, потому что денег у них было накоплено после всех этих походов огромное количество, что их привело к полному экономическому краху. Потому что оказалось, что ремесло таких городов, как Толедо , где изготовлялись лучшие в мире панцири , оно совершенно – пало. И даже, когда в XVII веке им понадобилось строить корабли, то гвозди они покупали в Голландии , у них уже не осталось специалистов. Но они веселились, лежали под апельсиновыми деревьями. Пьют они мало, очень мало и редко – это у них считается величайший порок – пьянство, а вот ухаживать за дамами считается доблестью и добродетелью. Но это же – бесплатно! Поэтому у них расходов было не много. Бой быков они обставили так, что он составлял им зрелище, но, в общем, был тоже очень дешев.

Эти испанские женщины – махи проявляли невероятную энергию, силу, доблесть, иногда совершали преступления, иногда, наоборот, спасали своих возлюбленных… Это были не то что проститутки, это – не профессия, махи были такие энергичные дамы, которые считали себя вправе вести так, как им было угодно. Посмотрите на картины Гойи , они там изображены. Ужасный вид. И когда Наполеон решил захватить Испанию и решил, что это будет так же легко, как это было у Людовика XIV , то оказалось, что это не так. Почему?

Потому что в результате усиления Франции внутри самой Франции получилась полная дисгармония между провинциями и Парижем.

В Париж стекались пассионарии со всей Южной, Восточной и Западной Франции. Так как денег у них не было, им приходилось работать и жить в Сен‑Антуанском предместье . Жить там было довольно плохо, заработки у них были небольшие, и они чувствовали себя обиженными и униженными.

А в Сен‑Жерменском предместье, наоборот, была знать, которая тоже выкамаривалась, как всегда бывает: выдумывала новые системы, читала Вольтера, Руссо, входила в масонские ложи,⁶⁵⁵ – вообще, надо же было как‑то развлечься!

И на этом общем фоне, да еще на фоне возникшего книгопечатания, когда люди стали читать газеты и давать информацию очень широко, возникла новая субэтническая целостность , которую можно назвать парижане , как здесь нарисовано. (Л. Н. Гумилев показывает на схеме «Структура этносферы». – Ред. )

Они не все были парижане, но это был общий облик парижского населения. Идеологию им быстренько придумали просветители – Вольтер и Руссо. Энциклопедисты придумали, что существует Верховное Существо – бог, а католическая церковь, – как говорил Вольтер: «Раздавите гадину!» – и относились к ней очень отрицательно.

Простые крестьяне, которые оставались в северных землях, вкалывали так, как нам и не снилось. Утром вставали, выпивали полстакана сухого вина собственного изготовления, закусывали кусочком овечьего сыра, своего собственного, и – до вечера. Потом ложились спать, тоже с таким же ужином. Естественно, они накопили огромное количество денег. Еврейский капитал, который в средние века господствовал во Франции , был почти полностью вытеснен вот этой трудолюбивой частью населения, унаследовавшей от кельтов крайний индивидуализм и работоспособность и, так сказать, в полное отсутствие духовных интересов.

Духовные интересы сосредотачивались в Париже . И приняли они особую форму, которую мы сейчас очень уважаем. На истфаке тоже говорили: «Как хорошо!» – они создали принципы – «Свобода, Равенство и Братство или Смерть!» К ним примкнуло население такого очень активного города, как Марсель . Марсельцы пришли в Париж и оказались боевой силой. Вокруг них сосредотачивались рабочие Сен‑Антуанского предместья. Кроме того, была создана национальная гвардия , в которую зачисляли с правом носить кокарду и оружие.

Короче говоря, произошла Великая Французская революция , которая, как я уже говорил, по своим масштабам была значительно меньше, чем движение Лиги или борьба арманьяков с Кабошем, и так далее… и, которая на всех произвела жуткое впечатление. А этим – всем очень понравилось: действительно, как хорошо – «Свобода, Равенство, Братство или Смерть!» – Красиво звучит!

Во всей Европе нашлись интеллигенты – люди, которые помогали Французской революции, революционерам, пропагандировали ее. Кончилось это правда тем, что Французская революция после казни короля начала завоевания и жуткое ограбление завоеванных стран, в частности Италии, Швейцарии, Западной Германии . Они оттуда тащили, что могли, денег ведь не было!!! Крестьяне‑то привыкли платить мало, они привыкли к дешевому правительству, а это правительство, новое, стало очень дорогим, и поэтому пришлось перейти к системе контрибуций .

Карлейль⁶⁵⁶ написал очень хорошо, за счет чего возникла гильотина⁶⁵⁷ и эта знаменитая эпоха террора 1791–1794 годов. Главным образом, за счет того, что был дефицит в деньгах, – нечем было платить служащим и солдатам, а бесплатно они не работали. И поэтому сразу же начали находить контрреволюционеров , – роялистов,⁶⁵⁸ особенно богатых людей, но тут и бедные попадались, заодно. У них после казни имущество конфисковывалось, но через несколько месяцев начался финансовый кризис, потом оказалось, что и еще кого‑то нужно прикончить.

И когда Наполеон арестовал приехавшего к нему для переговоров испанского короля и его первого министра Мануэля Годоя,⁶⁵⁹ то испанцы решили: «А нам такого не надо».

Простите, я не очень точно выразился, – Тарле очень хорошо это рассказывал (я даю его версию): они не решили, они почувствовали, что это им не подходит. Они привыкли жить бедно, развлекаться дешево. Ну, что‑то такое они умели делать, – возделывать свои апельсиновые рощи, пасти своих овец (у них замечательная шерсть испанская, кастильская – тоже). Этого им хватало, тем более что кое‑какие товары им привозили из Мексики, Перу , с Кубы . В общем, жить было можно.

И вдруг являются «освободители» , которые дают «Свободу, Равенство и Братство!». Они даже не выставили никаких лозунгов против, – они просто стали убивать французов . Один какой‑то испанский гранд , – либерал, образованный человек, вызвал к себе для починки люстр какого‑то рабочего. Тот явился со своим инструментом, и тот его спросил: «Чего вы бунтуете? Вам дали короля из династии Бонапартов , – что плохого? Чем вы не довольны?»

Тот слушал, слушал, да и убил его. Тут его, конечно, расстреляли. Но он спокойно пошел на смерть.

Когда французские войска бродили по Испании , наводя порядок, то был случай, что из какого‑то окна, какой‑то халупы вдруг начались выстрелы. Ну, выстрел в колонну солдат, естественно, попадает из мушкета⁶⁶⁰ (а из мушкета близко стреляли). В общем, четырех солдат – как не бывало! Халупу, конечно, окружили. Ворвались в нее и нашли там пожилую женщину, которая заряжала мушкет , наводила его и стреляла.

Ее спросили: «Зачем ты это делаешь?!! Мы же тебя сейчас – прикончим!»

«А я этим довольна! Я хотела убить! Я хотела убить – одного, а убила – четырех!»

Понимаете ли, с таким народом, – с «отсталым» народом, ничего нельзя сделать. Французы уже перешли в эту фазу – поиск удачи с риском или без риска для жизни, а эти – испанцы сохранили еще свои старые обычаи или свой старый быт. Их было немного, но они не хотели, чтобы их учили жить. Они говорили: «Начальник, не будь ты нашим благодетелем!»

И вы знаете, испанцы отбились, англичане им помогли.⁶⁶¹ Самой страшной была (в 1808–1809 гг. – Ред. ) осада Сарагосы . Благодаря тому, что польская знать, ненавидевшая Россию , примкнула к Наполеону и ворвалась в Сарагосу, где тотчас положила последних своих пассионариев, Сарагоса была взята и почти вся – вырезана.

Но толку‑то не было – во всех городах сидели вожди гверильи (гвера – война, а гверилья – маленькая война), гверильянцы сидели и стреляли из‑за каждого пня. Наполеону пришлось очистить Испанию, особенно после того, как он двинулся на Россию и оставил там своих генералов.

А у Наполеона, скажу я вам, было – двадцать пять маршалов, из них пять были толковые. Моро, который стал его противником и уехал в Россию . Более или менее был соображающий Бернадот.⁶⁶² Его выбрали королем Швеции – он согласился и стал шведским королем. Сейчас династия Бернадотов там в Швеции. Но когда он умер и его раздели, чтобы обмыть, то с удивлением увидели на груди татуировку: «Смерть королям!» Отсюда вы можете видеть, насколько принципиальны были эти самые люди эпохи конца XVIII века. Лан был толковый генерал, он погиб при Асперне в Австрии. Ну, Мюрат, он был трепло в общем‑то, но гасконец, и поэтому довольно храбрый человек. Остальные – совершеннейшие тупицы. Нет, – Моссена ! – Моссена (Л. Н. Гумилев произносит по‑французски Моценар. – Ред. ) – был еще не плохой генерал, армейский, но ничего особенного. Остальные были – тупицы, из двадцати пяти человек, то есть (генералами – Ред.) их приходилось назначать, но других‑то – не было. И никакой принципиальности у них – не было. И верности своему вождю, Наполеону Бонапарту – императору Франции тоже не было. Поэтому когда русские войска вошли в конце 13 года, в начале 14‑го года во Францию, то Мармон,⁶⁶³ командовавший целой армией, охранявшей Париж , надел белую кокарду и заявил, что он «За Реставрацию, за Бурбонов! ».

И, в общем, Наполеон оказался предан всеми, за редким исключением.