2. Миф как вторичная семиологическая система

Знаки - это мифологические единицы (мифологемы), способствующие организации человеческой деятельности. Если начать их анализировать, то миф разрушится, остановится и деятельность. => В обществе произошло разделение труда: большая часть людей обычно не задумывается, используя знаки, задумываются только специалисты, исследователи и коммуникативные технологи.

Знак как мифологема – очень экономное средство. Не нужно каждый раз анализировать, почему тот или иной звуковой или визуальный комплекс отсылает наше сознание к определенному предмету или идее. Если бы приходилось рассуждать над каждым знаком, коммуникация просто остановилась бы.

Слайд: Как пишет теоретик массовой коммуникации М.Мак-Люэн, миф не хромает, а прыгает (здесь полезно вспомнить английское выражение to jump at conclusions, досл. ‘прыгать на выводы’, т.е. приходит к выводам без рассуждений). Это не является недостатком коммуникации.

Эксперимент: Попробуйте несколько минут читать одно и то же слово, и вы столкнетесь с известным в психолингвистике парадоксальным явлением: выветриванием семантики. Слово перестанет для Вас иметь значение! Так, экспериментальным путем, Вы сможете доказать себе существование двух семиотических планов.

Людям просто необходимо жить в мифологизированном мире, где звучание и значение, знак и предмет связаны, поскольку эта связка в сознании позволяет организовать как работу самого сознания, так и действия человека в окружающем мире.

Мифологизированность знаков может сыграть и довольно негативную роль: вас могут обмануть, заставив сделать быстрый вывод, которого вы могли бы и не сделать, если бы решили подумать подольше. В особенности широко этим пользуются политические деятели и пропагандисты: возможность если не лгать, то мистифицировать, вводить наивного человека в заблуждение относительно положения вещей с помощью слов.

Применительно к изучению массовой коммуникации важным является то обстоятельство, что именно посредством мифов (по Барту) люди оказываются погруженными в сферу идеологии. Идеология – мировоззрение, которое формируется исходя из конкретных позиций и социальных интересов. В рамках семиотического анализа миф трактуется не в обиходном смысле, как некоторые ложные системы представлений. Барт: миф - исторически и культурно обусловленный феномен. Исходным при этом является представление автора о «двуединстве» процесса формирования значения. С одной стороны, здесь рассматривают знаки в тексте; а с другой – культурный и индивидуальный опыт создателя и потребителя текста.

Барт рассматривал миф как «вторичную семиологическую систему».

Слайд: Первичным порядком означивания является то, что выше было рассмотрено как трехчленный комплекс знака, т.е. означающее, означаемое и знак. Автор определяет это как денотацию (предметы, существующие реально), когда означающее находится со своим означаемым в отношении системной обусловленности, релевантности, без каких-либо риторических или идеологических наслоений. Денотация соотносится непосредственно со здравым смыслом, очевидным значением знака.

Слайд: Барт использует понятие «коннотации» (мыслимый предмет обозначения) для описания одного из способов, с помощью которых знак «работает» во вторичном порядке означивания. Коннотация характеризует ситуацию того, как знак воспринимается в связи с чувствами и эмоциями индивида. Ключевой момент – означающее первого порядка оказывается знаком коннотации.

Пример: Разница между денотацией и коннотацией. Денотацией является механическое воспроизведение на пленке объекта, на который был направлен фотоаппарат. Коннотация вбирает в себя «человеческую» часть процесса – выбор конкретного сюжета, фокусное расстояние, угол съемки и т.п. Другими словами, денотация – это то, что фотографируется, коннотация – то, как фотографируется. Заметим, что коннотации зачастую относятся не только к индивидуальному, но и к социальному уровню.

Коннотативные смыслы активно живут до тех пор, пока активно живет идеологический контекст, их породивший, и пока мы сами сво­бодно ориентируемся в этом контексте. Умирание контекста чревато умиранием смысла. Так, по Далю, «туземец»—это «здешний, тамошний уроженец, природный житель страны, о коей речь». Однако в «проколониалистской» фразе «На Земле живут один миллиард людей и четыре миллиарда туземцев» денотативное значение утрачивается почти полностью за счет идеологического наполнения слова. (БАРТ, предисловие)

Другим способом «работы» знака во вторичной семиологической системе является миф. Барт: миф – некоторый текст, история, с помощью которой в конкретной культуре понимаются различные стороны реальности или природа. Миф формируется на основе уже существующей ранее семиологической цепочки.

Слайд: Миф как метаязык.

Противопоставление «язык-объект» (как предмета анализа) «метаязыку» (как средству анализа). Абсолютный метаязык – вместилище «истины в последней инстанции», возносящий ученого над изучаемым объектом: ставящий мифолога вне всякой мифологии, социолога — вне социальных отношений, историка – вне истории.

Сменяя друг друга в истории, метаязыки способны надстраиваться друг над другом до бесконечности, ибо они суть точно такие же порождения культуры, как и любые другие социальные феномены; ни один ученый не должен воображать, будто говорит от имени субстанциальной истины, ибо «любая наука, включая, разумеется, и семиологию, в зародыше несет собственную гибель в форме языка, который сде­лает ее своим объектом». (БАРТ, предисловие)

Посредством мифа:

1) становится возможным классифицировать окружающий мир в некоторые концептуальные категории.

2) реализуется важная идеологическая функция натурализации – через миф обеспечивается постепенное понимание тех или иных ценностей и явлений в качестве «естественных, нормальных, самоочевидных, соответствующих здравому смыслу.

3) осуществляется своеобразное «сокрытие» семиотической работы знаков в тексте.

Переход Барта от «про­изведения» к «тексту» и от герменевтической «интерпре­тации» к интертекстовому «чтению-письму». (БАРТ, предисловие)

Пример, где Барт поясняет свое понимание мифа.

Любые культурные феномены — от обыденного идеологического мышления до искусства и философии — неизбежно закреплены в знаках, представляют собой знаковые механизмы, чье неявное назначение и работу можно и нужно эксплицировать и рационально объяснить. В «Мифологиях» подвергается анализу знаковое функционирование обы­денной социальной жизни. В работе «Миф сегодня» - вскрыл коннотативные механизмы идеологических мифов.

Перенос внимания с «семиологии структуры» на «семиоло­гию структурирования», с анализа статичного «знака» и его твердого «значения» на анализ динамического процесса «означивания» и проникновение в кипящую магму «смыслов» или даже «предсмыслов».

«С/3» (1970) посвящен анализу бальзаковского рассказа «Сарразин», где Барт делает радикальный шаг от представления о «множестве смыслов», которые мож­но прочесть в произведении в зависимости от установок воспринимающего («История или литература?», «Крити­ка и истина»), к идее «множественного смысла», образу­ющего тот уровень произведения, который Барт назвал уровнем Текста. Методологические принципы, продемон­стрированные в книге «С/3», нашли выражение и в других работах Барта, в частности, в публикуемых в настоящем сборнике статьях «С чего начать?» (1970) и «Текстовой анализ одной новеллы Эдгара По» (1973).

В русле проблематики «производства смыслов», «текстового письма», «интертекстуальности» находится и яркое эссе Барта «Удовольствие от текста» (1973), где ставится вопрос о восприятии литературы читателем.

Каковы же основные проблемы бартовской «коннота­тивной семиологии»? Прежде всего, это проблема языка. В известном смысле все это так и есть: мы действи­тельно пользуемся одним и тем же национальным языком (например, русским) как нейтральным орудием, позво­ляющим передать самые различные типы содержания.

Стоит, однако, внимательнее присмотреться к реаль­ной речевой практике — и картина существенно услож­нится, ибо каждый из нас отнюдь не первым и далеко не последним пользуется словами, оборотами, синтаксическими конструкциями, даже целыми фразами и «жан­рами дискурса», хранящимися в «системе языка», кото­рая напоминает не столько «сокровищницу», предназна­ченную для нашего индивидуального употребления, сколько пункт проката: задолго до нас все эти единицы и дискурсивные комплексы прошли через множество употреблений, через множество рук, оставивших на них неизгладимые следы, вмятины, трещины, пятна, запахи. Эти следы суть не что иное как отпечатки тех смысло­вых контекстов, в которых побывало «общенародное слово» прежде, чем попало в наше распоряжение.

Мы более или менее пассив­но реализуем общеобязательные нормы, заложенные в языке, но зато активно и напряженно ориентируемся среди социальных смыслов, которыми населены его знаки.

По Барту, «письмо» — это опредметившаяся в языке идеологическая сетка, которую та или иная группа, класс, социальный инсти­тут и т. п. помещает между индивидом и действитель­ностью, понуждая его думать в определенных категориях, замечать и оценивать лишь те аспекты действительности, которые эта сетка признает в качестве значимых. У Барта акцент сделан на взаимоотношениях «письма» и индивида. Под­черкнута отчуждающая власть социализированного слова: в невинном, на первый взгляд, феномене «письма» Барт сумел разглядеть общественный механизм, инсти­тут, обладающий такой же принудительной силой, как и любое другое общественное установление.

Описывая современные «мифы», Барт с «технической» точки зрения определяет их как совокупность коннотатив­ных означаемых, образующих латентный идеологический уровень дискурса; в функциональном же отношении назначение мифа оказывается двояким: с одной стороны, он направлен на деформацию реальности, имеет целью создать такой образ действительности, который совпадал бы с ценностными ожиданиями носителей мифологическо­го сознания; с другой — миф чрезвычайно озабочен со­крытием собственной идеологичности, поскольку всякая идеология хочет, чтобы ее воспринимали не как одну из возможных точек зрения на мир, а как единственно допустимое.

Миф стремится выглядеть не «продуктом культуры», а «явлением природы»; он не скрывает свои коннотативные значения, он их «натурализует» и потому вовсе не случайно паразитирует на идеологически нейт­ральных знаках естественного языка. Миф невозможно «убить» (он возродится, как Феникс), но от его власти можно освободиться, «объяснив» его ²⁵, то есть аналитически разрушив его знаки ²⁶; опыт такого объяснения-разрушения предпринят в работе «Миф се­годня».

(БАРТ, предисловие)