1.2. «Только вперед – на Север!1» (Седов г. Я.)

Георгий Яковлевич Седов (1877-1914) родился на берегу Азовского моря на хуторе Кривая Коса в семье простого рыбака. Отец хотел, чтобы сын шел по его стопам, помогал в рыбацком деле, не отрывался от дома. Но юный Георгий был неспокойным мальчиком, с пылкой фантазией. Наперекор родителям поступил на шкиперские курсы в Ростове, после окончания плавал по морям два года, занимался самообразованием. В 1900 году сдал экзамен на чин прапорщика военного флота, затем добился разрешения сдать экзамен на полный курс Морского корпуса. Разрешили в виде исключения, ибо туда принимали только детей дворян. После блестящей сдачи экзамена Седова в чине поручика прикомандировали к Главному гидрографическому управлению с назначением в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана.

В гидрографии Седов прошел хорошую школу: в 1909 году исследовал устье реки Колымы с целью выяснения возможности захода сюда пароходов, в 1910 году занимался съемкой Крестовой губы на Новой Земле. Здесь-то, видимо, и зародилась в его голове мысль о походе на Северный полюс.

Свой проект в марте 1912 года он изложил в рапорте начальнику Главного Гидрографического управления А. И. Вилькицкому. Там были такие строки: «…горячие порывы у русских людей к открытию северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает, во что бы то ни стало оставить честь открытия за Норвегией. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг»¹. Пойти предлагалось с островов Земли Франца-Иосифа.

Упомянув норвежского исследователя Амундсена, Седов не назвал американца Роберта Пири, к тому времени уже побывавшего на Северном полюсе (9 апреля 1909 года). Когда в дальнейшем специально созданная комиссия русских ученых обсуждала проект Седова, ему указали, что речь идет о достижении полюса. Комиссия выявила ряд существенных недостатков плана Седова, решающих в успешности похода, - неудачное место отправления группы, отсутствие временных баз на пути к полюсу, неверный расчет продуктов, не те ездовые собаки... На основании этого Государственная дума отказала выделить средства. Экспедицию субсидировал владелец газеты националистического направления «Новое время» Михаил Суворин, малую часть собрали через пожертвования, для чего изготовили специальную медаль для жертвователя.

Друг и спутник Седова художник Николай Пинегин писал в воспоминаниях: «Все было против нас: правительство, официальные исследовательские учреждения, военно-морские круги и пресса²». Другой спутник, впоследствии член-корреспондент Академии наук Владимир Визе отмечал: «В военно-морских кругах к проекту Седова отнеслись резко отрицательно, прежде всего, потому, что в глазах кадрового офицерства царского флота Седов был «черной костью» и на него смотрели как на выскочку… Члены комиссии, в которой рассматривался проект Седова, ограничились злорадным констатированием недостатков проекта³».

Но вполне может быть, что и Пинегин, и Визе писали эти строки не без подсказки редакторов советских времен. А ведь хватало и фактов, которые говорили об обратном. Например, морской министр И. К. Григорович отнесся к хлопотам Седова сочувственно, присвоил звание старшего лейтенанта, на время экспедиции разрешил двухлетний отпуск с сохранением зарплаты. Царь Николай II из личных средств дал 10 тысяч рублей. Комиссия из опытных полярных путешественников (Вилькицкий, Бунге, Колчак, Бухтеев, Брейтфус) доработала сырой план, провела необходимые расчеты...

Но на основательную подготовку требовалось время. Увы, Седов спешил, он видел себя впереди Амундсена. Торопливость, слабое снаряжение, позднее время выхода из Архангельска (14 августа, 27-го по новому стилю) зверобойного судна «Святой мученик Фока» (переименованного во время похода в «Михаила Суворина») - вот причины неудачи экспедиции. Хотя следует оговориться: неудачи - в том, что касалось достижения Северного полюса, наука же получила от исследователей немало.

Экспедиция сложилась иначе, чем планировалось. Вмерзнув в начале октября в лед, не достигнув берегов Земли Франца-Иосифа, она зимовала у Панкратьевского полуострова Новой Земли. Седов с матросом Инютиным на одной собачьей упряжке в течение почти двух месяцев исследовал северную оконечность архипелага. Другая партия - геолога Павлова и географа Визе - ходила на Карскую сторону, где также вела научные работы.

В следующий год зимовали на Земле Франца-Иосифа в бухте Тихой. Здесь умер механик Зандер, отсюда и сам Седов ушел в последний путь. Запас топлива был ограниченным, в топку шли моржовые шкуры, старые паруса, переборки. Часть угля взяли на мысе Флора, он был оставлен американской экспедицией Фиала в начале века. Из-за недоброкачественной пищи, недостатка свежего мяса экипаж переболел цингой. Не минула эта напасть и Седова. Однако он не отказался от мысли идти на полюс. Хотя спутникам было ясно, что это верная смерть, но уговоры не помогли, командир был непреклонен.

Это кульминационный эпизод экспедиции. Седов хотел вернуться «со щитом», с победой. Или - совсем не возвращаться. Полюс обещан соотечественникам, много произнесено лозунгов, затрачено средств… Ведь и в рапорте Вилькицкому о задуманной экспедиции он отчеканил: «Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу свою жизнь¹».

Трудности экспедиции, похоже, усугубили не лучшие черты характера Седова. Во время второй зимовки он стал раздражительным, с командой - буйным, однажды ударил матроса револьвером. Давид Щестранд, владелец лавки в Александровске, где отоваривались все экспедиции, в одном из писем другу в Гельсинфорс со слов членов экипажа назвал Седова психом. Впрочем, нервные срывы у Седова случались и раньше. Накануне выхода из Архангельска портовые власти заявили, что пока «Фока» сидит в воде выше ватерлинии (то есть попросту перегружено), судно не выйдет. Седов пришел в ярость, на пристань полетел палубный груз - бочки, ящики, тюки и даже… радиостанция.

В последнем походе Седова сопровождали матросы Г. И. Линник и А. И. Пустошный. Визе, очевидец, писал: «Оба шли совершенно добровольно, едва ли представляя себе неизбежный исход похода. Провиант, которого могло хватить только до полюса, но никак не на обратный путь, был уложен на три нарты, в каждую из которых запрягли восемь собак²».

Матросы, простые деревенские парни, не владели навигацией и, казалось бы, не имели шансов самостоятельно вернуться с дрейфующих льдов. Это почти чудо - но они вернулись. Вдвоем…

Поход был короток, продолжался двадцать дней. У Седова болели опухшие от цинги ноги, затем заболела грудь. На седьмой день он уже не вставал с нарт. Но на просьбы о возвращении махал рукой - только вперед, на север!

Умер он 5 марта 1914 года в видимости острова Рудольфа. Место захоронения Г.Я. Седова неизвестно до сих пор, и это еще одна загадка. Сведения о последних днях Седова сообщались со ссылкой на публикацию Н.В. Пинегина, который в свою очередь описал их со слов матросов Г.В. Линника и А.М. Пустошного. А они рассказывали, что похоронили начальника на мысе Аук острова Рудольфа. Тело и флаг, который Седов собирался водрузить на полюсе, обложили камнями. Древко флага имело медную втулку с гравировкой: «Expedition Leit. Sedova 1912-1914». Там же матросы оставили кирку для добывания камня, молоток для щебня, из лыж соорудили крест.