8.4. Антропологическая экспертиза и ее критерии.

Теоретическая разработка и регулярное практическое осуществление антропологической экспертизы позволит в значительной степени избежать односторонности экономико - и политикоцентризма в оценке тех или иных социальных реформ. Дело в том, что две последние оценки направлены, прежде всего, на экспертизу условий и средств достижения общественных целей, а первая - антропологическая - позволяет осмыслить и оценить саму цель общественных преобразований: интересы развития человека как первичного, индивидуального, конкретного субъекта, творца и носителя всего общественного содержания.

Как видно, антропологическая экспертиза не отменяет и не заменяет собой ни экономическую, ни политическую оценки осуществляющихся в обществе преобразований, хотя в ее основе лежит существенно иной критерий.

В основе экономической экспертизы лежат макропоказатели, интегрированные в понятии экономической эффективности: производительность труда, норма прибыли, уровень инфляции и т.п. Политическая экспертиза апеллирует к показателям политической целесообразности проводимых реформ: целостность государства, устойчивость политического режима и политических институтов. Собственно человек: его потребности, интересы, желания, предпочтения присутствуют в этих оценках лишь косвенно, опосредованно, абстрактно. В основе же антропологической экспертизы лежит оценка уровня и характера соответствия проводимых реформ и осуществляемых преобразований объективным тенденциям развития человека и его субъективным представлениям о своем месте в создаваемом будущем.

Антропологическая экспертиза есть, таким образом, необходимое продолжение и естественное завершение процесса объективации, есть своеобразная саморефлексия, осуществляя которую человек действительно осознает себя подлинным активным субъектом истории, творцом своего собственного социального бытия.

Следовательно, предметная область социальной антропологии может быть обозначена последовательными ступенями: феномены духовного мира человека - процесс их объективации - реальные социальные формы - антропологическая экспертиза достигнутого результата.

Большое значение в системе критерием антропологичской экспертизы имеет общественное мнение. Составляющими критерия антропологической экспертизы являются также совесть, ответственность и долг.

В качестве примера наполнения антропологической экспертизы реальным жизненным содержанием рассмотрим проблему "человеческого измерения" современных рыночных отношений в России.

8.5. Свобода, смысл жизни и рынок.

В свете реформирования современного российского общества проблема свободы должна соотноситься практически со всеми задачами, встающими перед нами. Более того, свобода выступает в качестве одного из важнейших критериев, осуществляемых в стране преобразований.

Спиноза, Гегель, Кант определяли свободу как познанную необходимость. Энгельс и Ленин - свобода действий в соответствии с познанной необходимостью. Согласно диалектико - материалистическому мировоззрению принципиально человечество не может существовать вне рамок объективной необходимости. Особенности современного философского осмысления свободы и необходимости:

- Отказ от абсолютизации областей свободы и необходимости. Свобода всегда соотносится с необходимостью, но как и истина она никогда не обретает абсолютного бытия, Свобода всегда относительна.

- Рассмотрение структуры необходимости и свободы и диалектики их структурных взаимодействий. Стремление к анализу содержания и форм проявления свободы, ее структуры. Спиноза и Гегель говорили о различении внутренней и внешней свободы.

- Персонификация и индивидуализация свободы. Проблема субъекта свободы: представления о субъекте свободы персонифицируются и индивидуализируются.

- Рассмотрение взаимодействия необходимости и свободы как сущностного противоречия человеческого бытия, т.е. как вид всечеловеческого противоречия. Велико внимание к критерию свободы. Он связывается с понятиями долга, нравственного выбора, смысла жизни, совести, ответственности.

Смысл жизни отражает сущностные характеристики бытия человека и относится к ряду таких понятий, как труд, сознание, свобода, любовь, смерть. В марксистской философии смысл жизни раскрывается как конечный, объективный, социально значимый результат прожитой человеком жизни. Между тем, понятие смысла жизни не может быть принципиально отделено от самой реальной человеческой жизни.

Есть четыре "проклятых" вопроса в понимании смысла жизни:

- является ли смысл жизни лишь итоговым аккордом жизненного пути человека, или его можно обрести в каждой отдельной жизненной ситуации?

- обретает ли человек смысл жизни в неких "запредельных", трансцендентных ценностях (бог, высшие идеалы и т.д.), или этот смысл можно обрести в обычных, земных, повседневных жизненных ценностях?

- связан ли смысл жизни с общечеловеческими ценностями, или он обретаем в единичных, индивидуальных ценностях каждого отдельного человека?

- Можно ли рассматривать смысл жизни только как положительную ценность, или он не отчужден и от ценностей отрицательного значения?

Вся антропологическая, психологическая, экономическая, нравственная культурологическая история становления вида Homo sapiens есть по сути дела история поиска и обретения человеком смысла его жизни, который никогда не может быть завершен (ни фило- , ни онтогенетически), ибо смысл жизни состоит в его поиске, и этот поиск называется жизнью человека. Как только человек уверит сам себя в том, что он исчерпал самую возможность поиска и обретения смысла своей жизни, он перестанет быть человеком.

Традиционные религии утверждают, что источник подлинного смысла и морали лежит вне повседневной жизни. Секуляризм (нерелигиозная позиция) утверждает, что: а) повседневный мир есть единственная реальность, все остальное - фантазия; б) нет необходимости искать смысл и мораль вне повседневного мира, мы сами себе - боги. Но это крайнее выражение религиозной и нерелигиозной позиций. История человеческой культуры включает в себя и многие попытки сближения этих крайностей, в частности через введение понятий соотношения общего и отдельного, абсолютного и относительного, конечного и ситуативного в проблеме смысла жизни. Диалектическое понимание этих соотношений помогает увидеть взаимосвязь этих характеристик смысла жизни.

Если понимать смысл жизни только как конечный, итоговый результат физической жизни человека, то "введение" в смысложизненный поиск повседневного опыта человека будет необычайно затруднено. Если связывать понятие смысла жизни с каждой конкретной жизненной ситуацией, в которой поведение человека так или иначе ориентировано на некие высшие нравственные ценности, то откроется дорога именно к диалектическому сочетанию относительного и абсолютного. При таком подходе обретение смысла жизни в каждой конкретной ситуации не ограничивает, а, напротив, расширяет пространство смысложизненного поиска, перенося этот поиск в будущее, в иные жизненные ситуации, создавая, по сути дела, новые возможности обретения смысла жизни. Субъект смысложизненного поиска, таки образом, обогащается новыми пространственными и временными шансами на поиск и обретение смысла жизни.

В современной философской, антропологической, психологической литературе само понятие смысла жизни чаще всего прилагается к индивидуальной человеческой жизни. По определению В.Франкла, одного из самых тонких теоретических исследователей проблемы смысла жизни и практических психиатров: "Смысл относителен постольку, поскольку он относится к конкретному человеку, вовлеченному в ситуацию. Можно сказать, что смысл меняется, во-первых, от человека к человеку и во-вторых, от одного дня к другому, даже от часа к часу... жизнь каждого человека уникальна в том, что никто не может повторить ее - благодаря уникальности его существования. Раньше или позже его жизнь навсегда закончится вместе со всеми уникальными возможностями осуществления смысла. ...нет такой вещи, как универсальный смысл жизни, есть лишь уникальные смыслы индивидуальных ситуаций".

Таким образом, смысл жизни уникален потому, что, во-первых, он относится к жизни уникального человеческого индивида, во-вторых, потому, что он относится к уникальной жизненной ситуации этого индивида, в-третьих, потому, что человек обретает его каждый раз своим, только ему свойственным путем.

Задача социально-антропологического анализа смысла жизни имеет три основных аспекта. Во-первых, решение соотношения объективного и субъективного в содержании смысла жизни. При этом, главным и наиболее сложным моментом в этом соотношении выступает признание того, что смысл жизни не может рассматриваться вне учета его осознания субъектом деятельности. Попытки свести смысл жизни к некому объективному независимому от субъективного осознания (чувствования, осмысления и т.п. формам рефлексии) неправомерны.

Во-вторых, утверждение индивидуальности смысла любой человеческой жизни получило весьма широкое распространение как в философских, так и в религиозно - нравственных концепциях и только таким путем можно попытаться эксплицировать всеобщность смысла человеческой жизни как таковой. Любая человеческая жизнь может быть рассмотрена как принципиально смыслонаполненная.

В-третьих, вычленение неких общих черт и характеристик жизненных ситуаций и поведенческих структур в сходных ситуациях. Это, очевидно и будет "методологическим вмешательством" философии в проблему смысла жизни. В известной степени такой подход позволит преодолеть "коллизию" индивидуального и социального в проблеме смысла жизни а, может быть, послужит основой непротиворечивого их объединения не только в теоретической конструкции, но и в реальном поведенческом бытии.

Утверждение индивидуальности смысла жизни не означает отрицания неких общих черт и особенностей, присущих множеству различных ситуаций, в которые попадают разные люди. У множества людей, находящихся в сходных жизненных ситуациях, возникает некое общее содержание их жизненных смыслов. Это общее содержание индивидуальных смыслов может быть обозначено как ценность. Будучи нормативно закрепленным обобщением смыслов, ценность затем выступает в качестве унифицированного средства (ориентира) поиска людьми своего индивидуального жизненного смысла в каждой индивидуальной ситуации.

Правильно понятые и принятые общие ценности не подменяют и не заменяют индивидуальность смысла жизни. Они, соотнося множество смыслов друг с другом, объединяют их в единство. Благодаря общим ценностям индивидуальный поиск смысла жизни сочетается с аналогичными усилиями других индивидов - членов общества, учитывается и принимается опыт жизни других людей.

Следовательно, сам поиск смысла жизни с необходимостью должен коррелироваться с общественными факторами и обстоятельствами, которые включаются в интересующую нас проблему и как оценочный критерий смысла жизни, и как ценностные ориентиры его поиска и обретения. Кроме того, социальная среда в самом широком понимании есть поле подготовки человека к самостоятельному поиску своего смысла жизни (воспитание, обучение, лечение, контроль за девиантным поведением и т.д.).

Итак, обратимся к проблеме свободы и рынка. Пафос обретения свободы переполнял всю аргументацию движения России к рынку, причем, движения немедленного, бескопромиссного, всеохватывающего, "шокового". В реформистской публицистике Рынок однозначно отождествлялся со Свободой, автоматически вел к вожделенной свободе и гарантировал ее. В начальной стадии перестройки и в самом начале реформ мифологизированное отождествление рыночных отношений со всеобщей свободой казалось безупречным и воспринималось массовым сознанием как разумная перспектива разрушения тоталитарного режима, вопиющего попрания прав человека и господства партийной номенклатуры. Несомненно, такая мифологизация возникала на известном объективном основании. Да, рынок предполагает реальное освобождение ряда сфер деятельности человека от непосредственного вмешательства и контроля со стороны государства. Да, рынок стимулирует, раскрепощает такие сущностные силы человека как активность, самодеятельность, инициатива, личная ответственность за результаты деятельности, личная заинтересованность и т.п. Все это, безусловно, расширяет сферу свободного приложения сил человека, а значит способствует более полному проявлению его индивидуальности. Но это - теория. Однако по мере практического осуществления столь обнадеживающих ожиданий, все более явственно стали обнаруживаться те "овраги" на пути рыночных преобразований, о которых, как нередко случается на Руси, поначалу "позабыли".

Первым и самым глубоким "оврагом" явилась объективная и весьма острая противоречивость самого рынка как системы экономических и нравственных отношений. Рынок изначально есть такая форма организации людей в общность, при которой весьма остро и бескомпромиссно проявляется так называемая "автофаговость" человечества, т.е. использование самого себя как средства, как ресурса собственного выживания.

Целое - общность или человечество - выживает и развивается за счет и посредством собственных частей, путем своеобразного самоотрицания. Совокупный человек как бы раздваивается на человека - цель и человека - средство. Автофаговость - это сугубо человеческий способ существования, при котором целое воспроизводится, заставляя части свои разрушаться и деградировать (в тяжком и чуждом труде, в войнах, в погоне за иллюзиями). Понадобилось всего лишь несколько лет движения к рынку, чтобы отмеченная автофаговость проявилась как невиданная даже в самые худшие годы "строительства социализма" экономическая и социальная дифференцированность общества. Отринутая вместе с теорией социализма, идея классового противостояния общества, бумерангом возвратилась в нашу реальность дичайшим расслоением на богатых и бедных, снабженных иными ярлыками "новых" и "старых" русских. При этом, объективные следствия той практики вхождения в рынок, которую осуществляют реформаторы, оставляют, к сожалению, без ответа как и 150 лет назад вопрос российского гения "Русь, куда же несешься ты?"

Далеко не преодолена и другая беда. "Бездорожье" движения к рынку опасно и тем, что оно обессмысливает жизнь значительной части россиян, направляя их смысложизненный поиск из высоких духовных сфер в область элементарного физиологического выживания, яростной борьбы не за "светлое будущее", а за кусок хлеба. Отчуждается от человека сама жизнь, она становится бессмысленной в диапазоне от труда и политики до творчества, искусства, общения. Свобода, которая, вообще-то говоря, атрибутивна рынку, ограничивается тем не менее направленностью интересов людей, их помыслов и желаний узкой сферой удовлетворения первичных жизненных потребностей.

Мы столкнулись с чрезмерным для цивилизованных стран противопоставлением граждан "единой", "свободной", "конституционной", "правовой" страны как цели и средства. Поскольку это противопоставление стало совершенно очевидным, оно уже теоретически отрефлексировано (осознано), настало время выправлять сложившуюся ситуацию усилением социальной направленности реформ, наполнением их человеческим содержанием. Очень не хотелось бы, чтобы будущие историки занимались проблемой цены, человеческой цены рыночного реформирования страны. Тем не менее, наверное придется.

Внутренняя противоречивость рынка состоит , как видно, в том, что он, с одной стороны, есть поле проявления и реализации человеческой свободы, а с другой стороны, он наносит удар по смысложизненному поиску миллионов людей, теряющих в системе рыночных отношений социальный статус "человека-цели".

Рынок сам по себе, без воздействия на него организованных усилий общества - прежде всего государства и его конституционных субъектов - не может обеспечить свободы как минимального, первого условия осуществления человеком поиска смысла своей жизни. Странно, что наши российские неорыночники не обращают внимание на характеристику "свободы по-рыночному", данную Ф.М.Достоевским. Какова свобода, задавал риторический вопрос Достоевский, и отвечал: одинаковая свобода всем делать все, что угодно в пределах закона? Когда можно делать все, что угодно? Когда имеешь миллион. Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона? Человек без миллионаесть не тот, который делает все, что угодно, а тот, с которым делают все, что угодно.

Государство призвано способствовать разрешению имманентно присущих рынку противоречий, ибо оно, по меткому замечанию В.С.Соловьева, будучи не в состоянии построить рай на земле, должно не допускать превращения земли в ад. России не нужна диктатура. Но ей нужно демократическое законопослушное общество (в том числе и законопослушный рынок) и правовое государство как гарант демократии и законопослушания.

Рыночные отношения, создавая и гарантируя свободу выбора, и деятельности одновременно резко ограничивают и свободу выбора, и свободу деятельности жесткими экономическими рамками. Поэтому в обществе должны существовать как институты, обеспечивающие реализацию свободы в рамках рыночных отношений, так и институты, контролирующие и ограничивающие негативное влияние рынка на реализацию человеческой свободы. Иначе говоря, рынок должен контролироваться общественными институтами, т.е. находиться под контролем государства. С этой целью должны быть приняты антимонопольные законы, должна функционировать справедливая и экономически ориентированная налоговая система, проводиться социально ориентированное распределение бюджетных средств, нравственно и экономически поддерживаться и развиваться меценатство, различные формы благотворительности и т.д.