Основные вехи истории политической психологии

Предыстория политико-психологических идей. Их место в трудах древне-

греческих, римских и восточных авторов. Политико-психологические идеи Ари-

стотеля.

"Государь" И. Макиавелли и его роль в развитии политической психологии

Нового времени. Политико-психологические идеи эпохи Возрождения. Полити-

ческая психология эпохи Просвещения. Политическая психология масс и поли-

тических режимов; ее разработка в XIX веке. Психоанализ 3. Фрейда и полити-

ческая психология начала XX века.

Разработка политико-психологической линии в первой половине XX века.

Опыты конструирования политической психоистории. Становление Чикагской

школы - предтечи современной политической психологии. Труды Г. Лассуэлла

как первые серьезные попытки прагматического соединения психологического и

политического знания и формирования самостоятельного политико-

психологического направления науки..

Развитие политико-психологических идей в XIX-XX веках в России. Ра-

боты И.К. Михайловского, В.М. Бехтерева и др. Всплеск внимания к политико-

психологическим проблемам в 20-е гг. Политические причины свертывания по-

литико-психологических исследований в последующие годы. Новый подъем ин-

тереса к политико-психологическим подходам во второй половине 80-х гг.

Этапы и признаки конституирования политической психологии как само-

стоятельной науки на Западе. Основные вехи и направления развития западной

политической психологии. Современное состояние политико-психологических

исследований и их основные направления в России и за рубежом.

Политическая психология как наука богата своей предысторией. Задолго

до ее оформления в качестве самостоятельной науки политико-психологические

идеи занимали умы исследователей, причем даже в большей мере, чем ныне.

Можно говорить о своеобразном парадоксе: по мере развития промышленности,

техники и технологии внимание к человеческому фактору падало. До этого, ко-

гда большая часть жизни людей была связана общением не с продуктами своей

деятельности, а непосредственно друг с другом, роль человека и человеческих

отношений в жизни и политике была значительно выше.

Главный вопрос, который постоянно и настойчиво был интересен людям

во все времена (и чем раньше, тем больше) - это власть над себе подобными.

Интриги и заговоры, убийства и перевороты - все это непрерывно сопровожда-

ет историю человечества, начиная с родоплеменного строя. Причем, согласимся,

накал этих проблем со столетиями, все-таки, снижался. Утрируя, можно сказать,

что вопрос о том, кто будет "старшим по пещере", был острее и драматичнее,

чем сегодняшние вопросы о том, кого выберут президентом той или иной стра-

ны. Человек и власть - вот тот круг вопросов, который образует предысторию

политической психологии.

В то далекое, донаучное время то, что мы сейчас называем политической

психологией, было непосредственной повседневной практикой политической

элиты. Многое из тех времен перекочевало и в современную жизнь, причем ми-

новав сферу науки. "Тайны мадридского двора" присущи ныне не только "дво-

рам", и далеко не только мадридским. История политических убийств, совер-

шенных в результате неприязненных личных отношений и имевших под собой

значительную психологическую основу, продолжается. Политическое убийство

К.Ю. Цезаря и физическое устранение С.М. Кирова или, тем более, Дж.Ф. Кен-

неди - события практически одного ряда. Заговор Каталины в Древнем Риме и

рылеевский кружок декабристов в России - тем более. В современной полити-

ке трудно найти какое-то событие, за которым не просвечивал бы свой аналог из

более древних времен, и в котором не прочитывались бы свои политико-

психологические слагаемые.

Будучи вынужденными к краткости, мы лишь бегло рассмотрим те основ-

ные моменты, в которых на протяжении веков уже фиксировалась роль полити-

ческой психологии. То есть, мы рассмотрим историю тех фрагментов практиче-

ской политической психологии, которые стали предметом размышлений то-

гдашних исследователей - по сути, объектом науки своего времени. Понятно,

что это означает работу скорее с текстами, чем с фактами, но тем достовернее

будут ее результаты.

ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ

В Элладе, разумеется, практика была важнее науки. Но именно в Древней

Греции, когда политиков, в сегодняшнем смысле, заменяли ораторы (ораторское

искусство было обязательным и решающим компонентом деятельности полити-

ка), один из великих мастеров красноречия Демосфен стал, быть может, первым

исследователем механизмов политического воздействия на массы: на их разум и

эмоции. Демосфен, как известно, сам вошел в политику через практику. Из-

вестно, что он был косноязычен от рождения, и чтобы научиться ораторскому

искусству, часами тренировался, набив рот камушками, у берега моря, стремясь

перекричать шум морского прибоя. Так он сформировал громоподобный голос

и, используя время тренировок для специальных размышлений, открыл некото-

рые особенности разных массовых аудиторий, перед которыми приходилось вы-

ступать.

В частности, Демосфен различал два типа масс. С одной стороны, это были

массы, "податливые эмоциям". С ними, считал он, необходимо использовать ме-

ханизмы психологического заражения для того, чтобы вызвать у этих людей

эффект подражания выступающему перед ними политику, так как такие массы,

как правило, некритически воспринимает то, что говорит оратор. В качестве

примера таких "податливых масс" Демосфен приводил восточные, говоря сего-

дняшним языком, "тоталитарные" народы, привыкшие к благоговению перед

"харизматическими вождями".

С другой стороны, - массы, "податливые разуму". С ними, считал Де-

мосфен, политику необходимо принципиально по другому строить общение. В

частности, политик обязан использовать в общении с ними механизмы логиче-

ской аргументации для того, чтобы пробудить присущую им способность к са-

мостоятельному размышлению и направить его в нужном оратору (то есть, по-

литику) направлении. Например, утверждал наученный опытом Демосфен,

"афиняне привыкли думать и судить самостоятельно, и потому с ними об-

ращения к чувствам бесперспективны". Это, говоря сегодняшним языком, как

бы "демократические народы", с которыми политик обязан общаться прежде

всего рационально, учитывая их способность к самостоятельному принятию ло-

гичных решений.

Из политической практики Древней Греции в рассмотрении политико-

психологической природы человека, в целом, в обобщенном виде можно выде-

лить две традиции. С одной стороны, выделяется традиция "демократическая",

предполагавшая равенство возможностей главных "политических участников",

то есть, реальных субъектов политического процесса. С другой стороны, отчет-

ливо существовала традиция "аристократическая" (элитарная), открыто подчер-

кивавшая превосходство тех или иных, вполне определенных типов людей, и их

роли в политическом процессе.

Так, например, "аристократическая" политическая традиция достаточно

откровенно была выражена уже во взглядах школы Платона. Этот греческий

мыслитель считал, в частности, что идеальный тип властителя - это "философ

на троне". Согласно его взглядам, получалось, что далеко не все, а лишь некото-

рые люди могут быть "подлинными правителями". Другие же люди (но тоже

далеко не все), могут быть, скажем, "воинами". Большинство же населения во-

обще не способно к политической жизни . Вот такая сословно-иерархическая

"Республика" получалась у Платона, в которой высший, собственно "политиче-

ский", то есть рационально-логический, интеллектуальный элемент "души"

(сознания) преобладал только у представителей правящих классов.

Аристотель был одним из первых мыслителей, который попытался подой-

ти к анализу проблемы власти и подчинения - на примере понимания природы

массовых беспорядков и мятежей, направленных на свержение властей. Он свя-

зывал "настроения лиц, поднимающих восстание" (т. е. их психологическое со-

стояние) с "политическими смутами и междоусобными войнами". Анализируя

массовые выступления против властей, он писал: "Во-первых, нужно знать на-

строение лиц, поднимающих восстание, во-вторых, - цель, к которой они при

этом стремятся, и, в-третьих, чем собственно начинаются политические смуты и

междоусобные распри" .

Таким образом, для понимания реальной политики уже во времена Ари-

стотеля требовалось анализировать изменения в массовой психологии, в частно-

сти, динамику перехода от послушного состояния - к бунтарскому.

Аристотель привнес многое в развитие различных наук, в том числе и по-

литической психологии. Только сейчас, возвращаясь к нему на основе полити-

ческих реалий современной жизни, мы вновь задумываемся, например, над по-

литико-психологическим содержанием описанных им основных форм правле-

ния: тиранией, аристократией, олигархией, охлократией и демократией. Серьез-

ные аналитики говорят, рассматривая новейшую историю России, что вслед за

"тиранией" прежних советских вождей, за вольницей и "охлократией" конца 80-

х - начала 90-х годов возник вполне "олигархический" режим Б. Ельцина, ко-

торому унаследовал "аристократический" режим В. Путина (имеется в виду на-

значение приближенных к себе "аристократов", которым передаются, делеги-

руются отдельные элементы власти и управления). Таким получается сложный

российский путь к демократии - почти по Аристотелю.

Древняя Греция дает много примеров уже почти теоретической политиче-

ской психологии. Разумеется, понятен далекий от современных взглядов уро-

вень анализа и язык античных мыслителей. Однако, гораздо важно другое: то,

что ужо в античное время политико-психологические проблемы активно волно-

вали людей.

ДРЕВНИЙ РИМ

Если древнегреческие мыслители, все-таки, лишь эпизодически фиксиро-

вали те или иные политико-психологические феномены, то в Древнем Риме поя-

вились уже значительно более развернутые исследования Плутарха и Светония

в области политической психологии лидеров и самого феномена лидерства. По

сути, это было началом того, что при дальнейшем развитии политический пси-

хологии, уже в XX веке стало называться методом психобиографий. Рассмотрим

в качестве демонстрационного только один пример. Плутах в жизнеописании

Кая Юлия Цезаря пишет: "Цезарь же, едва возвратившись из провинции, стал

готовиться к соисканию консульской должности. Он видел, что Красе и Помпей

снова не ладят друг с другом, и не хотел просьбами, обращенными к одному,

сделать себя врагом другого, а вместе с тем не надеялся на успех без поддержки

обоих. Тогда он занялся их примирением, постоянно внушая им, что, вредя друг

другу, они лишь усиливают Цицеронов, Катуллов и Катонов, влияние которых

обратится в ничто, если они, Красе и Помпеи, соединившись в дружеский союз

(NB! отсюда затем в истории науки возникает понятие "дружеский союз" как

своеобразное противопоставление "союзу недружескому", то есть, говоря поли-

тически, "фракции" -Д.0.), будут править совместными силами и по единому

плану. Убедив и примирив их, Цезарь составил и слил из всех троих непреобо-

римую силу, лишившую власти и сенат, и народ, причем повел дело так, что те

двое не стали сильнее один через другого, но сам он через них приобрел силу и

вскоре при поддержке того и другого блистательно прошел в консулы" .

Все понятно: учитывай психологию врагов и друзей, действуй по принци-

пу "разделяй и властвуй". Таким образом, уже Плутарх дает нам совершенно

конкретную политико-психологическую модель поведения Цезаря. Он показы-

вает его мотивацию и демонстрирует политическую стратегию, блистательную

именно вследствие учета обозначенных выше психологических моментов.

Цицерон в своих трактатах по ораторскому искусству специально совето-

вал "политическим ораторам" особенно тщательно учитывать психологические

моменты. В частности, он писал в качестве наставления ораторам, желающим

выиграть дело в суде (говоря современным языком, к адвокатам); "Желательно,

чтобы судьи сами подходили к делу с тем душевным настроением, на которое

рассчитывает оратор. Если такого "настроения" не будет, то надо прощупывать

настроение судей и обратить все силы ума и мысли на то, чтобы как можно

тоньше разнюхать, что они чувствуют, что думают, чего ждут, чего хотят и к

чему их легче будет склонить" .

Большая часть речи оратора, согласно Цицерону, должна быть направлена

на то, чтобы изменить настроение слушающих и всеми способами их увлечь за

собой. Речь оратора-политика, считал он, должна быть особенно напряженной и

страстной . Причем политическая речь, которой такой оратор стремится возбу-

дить других, по природе своей может и должна возбуждать его самого даже

больше, чем любого из слушателей - предупреждал Цицерон.

Общий вывод: политики Древнего Рима достаточно далеко продвинулись

по части прикладной политической психологии - особенно, в сфере ораторско-

го искусства. Еще более важно, что авторы того времени начали разрабатывать

теоретические и методические (метод психобиографий) основы политической

психологии.

ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ

Великий труд первого в истории полноправного политолога и политиче-

ского психолога Н. Макиавелли "Государь" является одним из самых замеча-

тельных образцов политико-психологического анализа проблем политического

лидерства и, одновременно, эффективным до сих пор руководством по полити-

ческому искусству управления людьми. Среди всего прочего, в этой работе пре-

красно описаны и раскрыты закулисные психологические механизмы политиче-

ского поведения монарха ("тирана"), использование которых, по мнению авто-

ра, не просто оправдано, но даже часто необходимо в кризисные времена.

В целом, относительно природы людей Н. Макиавелли был невысокого

мнения: "О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоян-

ны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет на-

жива" . Люди, считал Н. Макиавелли, по природе своей иррациональны и эгои-

стичны, и потому для достижения целей их, то есть, общественного, благополу-

чия не может быть и речи о выборе средств: цель оправдывает любые средства.

Н. Макиавелли был верным сыном своей эпохи и достойным учеником отцов-

иезуитов. "Цель оправдывает средства" - этот известный девиз основателя ор-

дена иезуитов Игнация Лойолы стал общепризнанным для политиков той эпохи.

Н. Макиавелли так развивал этот принцип: "Из всех зверей пусть государь упо-

добится двум: льву и лисе. Лев боится капканов, а лиса - волков, следователь-

но, надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы от-

пугнуть волков" .

Однако, при всем иезуитском цинизме своих наставлений, Н. Макиавелли

не забывал и о простых людях - подданных государя: "Государь должен сле-

дить за тем, чтобы не совершить ничего, что могло бы вызвать ненависть или

презрение подданных. Если в этом он преуспеет, то свое дело он сделал, и про-

чие его пороки не представят для него никакой опасности" .

Макиавеллевские образы "льва" и "лисицы" не просто стали нарицатель-

ными в практической и теоретической политической психологии. Эти живые и

крайне образные понятия не потеряли актуальности до сих пор. Они широко ис-

пользуются и в практической политике, и в имиджелогии - выстраивании вы-

годного образа политика.

Кроме, так сказать, "стандартных" вопросов, связанных с человеческой

природой, психологией и, соответственно, с политическим поведением опреде-

ленных типов людей, Н. Макиавелли касался и более сложных вопросов массо-

вой психологии в политике, рассматривая "острые социальные схватки" в кри-

зисном обществе. Более сложными эти вопросы надо признать хотя бы потому,

что во времена Н. Макиавелли, как и его предшественников, еще не было "масс"

в современном смысле слова. Плотность расселения людей была такова, что лю-

бая "масса" редко превосходила несколько десятков, максимум, сотен человек.

Тем не менее, к примеру, он совершенно прозорливо писал: "Глубокая и вполне

естественная вражда, ...порожденная стремлением одних властвовать и нежела-

нием других подчиняться, есть основная причина всех неурядиц, происходив-

ших в государстве". И объяснял: "Ибо в этом различии умонастроений находят

себе пищу все другие обстоятельства, вызывающие смуты в республиках" .

Иными словами, Н. Макиавелли противопоставлял кризисное общество (в

котором одни стремятся властвовать, а другие не желают подчиняться - обра-

тим внимание, как это похоже на ленинские признаки революционной ситуации,

когда "верхи" не могут (хотя, безусловно, тоже стремятся), а "низы" не хотят)

- обществу стабильному (в котором одни властвуют, а другие подчиняются), и

искал корни их различий в разных психологических состояниях значительных

масс людей, образующих общество. По его мнению, сам исторический процесс,

включая смену форм государственности, обычно и происходит под влиянием

"непреложных жизненных обстоятельств", под воздействием "непреложного

хода вещей", в котором прежде всего и проявляются действия людей, в частно-

сти, "охваченных определенными настроениями" . Обратим внимание, на-

сколько анти фаталистична позиция Н. Макиавелли на фоне своей эпохи, на-

сколько она, если можно так выразиться, "гуманистична" - разумеется, в поли-

тико-психологическом смысле. Отделив реальную политику от морали и рели-

гии, один из родоначальников всех политических наук первым начал исследо-

вать собственно политические процессы и, естественно, не смог миновать поли-

тическую психологию.

Однако, разумеется, вследствие недостаточного развития общего уровня

общественных наук того времени, даже такой гений как Н. Макиавелли смог

только описать отдельные внешние стороны некоторого ряда политико-

психологических явлений, до конца не объяснив действие их внутренних меха-

низмов. Однако уже то, что он сделал, было для своего времени гениальным

прорывом в политической науке.

"Государь" Н. Макиавелли не просто актуален поныне - он является на-

стольной книгой для целого ряда политиков (особенно, из числа начинающих).

Хотя надо иметь в виду и другое. По своей сути, макиавеллевский "Государь"

был и остается руководством по совершенно реальному, конкретному и практи-

ческому политико-психологическому порабощению людей. И совершенно не

случайно термин "макиавеллизм" до сих пор используется для обозначения все-

го самого хитрого, двуличного и неискреннего, что есть или хотя бы может быть

в реальной политике. Он обозначает способ политической деятельности, не пре-

небрегающий никакими средствами ради достижения поставленной политиком

перед собой цели - обычно, цели властвования над людьми.

ЭПОХА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Эпоха Просвещения, как следует из самого ее называния, отличалась рас-

цветом наук. Соответственно, и политико-психологическая природа человека

оказалась, по сути дела, в самом центре внимания большинства обществоведов.

Это касалось не только политической психологии отдельных индивидов, пусть

даже лидеров, но и определенных социально-политических общностей - преж-

де всего, национально-этнических. Как отмечал, например, особенно увлекав-

шийся этими вопросами Дж. Вико: "Нации проходят...через три вида природы,

из которых вытекают три вида нравов, три вида естественного права народов, а

соответственно этим трем видам права устанавливаются три вида гражданского

состояния, т.е. государств" .

Иными словами, говоря современным языком, государство соответствует

природе управляемых граждан, и нельзя изучать политику в отрыве от их психо-

логии. Относительно же самой человеческой природы Вико писал, что она "ра-

зумная, умеренная, благосклонная и рассудочная... и признает в качестве зако-

нов совесть, разум и долг" .

Т. Гоббс же, напротив, был не столь гуманного мнения о себе подобных. К

примеру, он считал, что человек - это животное с животными страстями и

страхами: "Основная страсть человека - стремление к власти ради достижения

основных удовольствий" . Главный конфликт человеческой природы, по Т.

Гоббсу, это конфликт между естественным для человека стремлением к тщесла-

вию и его же природным страхом.

Согласно взглядам философа-гуманиста Дж.Локка , напротив, человек по

природе своей есть существо свободное, независимое и разумное. Именно по-

этому любой человек, в принципе, "равен великим и неподвластен никому", так

как подчиняется "только законам природы и в состоянии построить справед-

ливое общество". Справедливое общество, согласно Дж. Локку, можно постро-

ить на основе некоего особого "общественного договора", заключаемого между

представителями разных человеческих общностей. "Общественный договор",

по Локку, и есть своего рода отражение разумного ответа человечества не необ-

ходимость. Напомним, что теория "общественного договора", пользовавшаяся

популярностью в то время, так и не нашла подтверждения в реальной жизни.

Фактически, только в XX веке она в некотором роде обогатилась реальным

практическим политическим подтверждением - в частности, такого рода под-

тверждением можно считать "Пакт Монклоа", заключенный в Испании, в зна-

менитом дворце Монклоа, между представителями разных политических сил

после смерти каудильо Франко, Этот пакт определил нормы социально-

политической жизни и перспективы развития общества в кризисной ситуации

смены политического режима, и действует до сих пор. Данный пример, среди

прочего, служит неплохой иллюстрацией прогностической роли политической

психологии.

В отличие от Т. Гоббса, еще более оптимистический взгляд на природу че-

ловека был присущ такому авторитету эпохи Просвещения, как Ж.-Ж. Руссо. Он

считал, что практически все люди, в большей или меньшей степени, обладают

"внутренним принципом справедливости и добродетели". Такое же психологи-

ческое качество, как "совесть является основным божественным инстинктом

человека" . Как отмечал Руссо, "люди рождаются свободными, но везде в це-

пях" . То есть, развивал он эту мысль, люди рождаются в цепях коррумпиро-

ванного общества, но по самой своей природе стремятся к свободе. "Как только

человек становится социальным и (следовательно) рабом, он превращается в

слабое, робкое и раболепное существо" , хотя "в потенциале естественного че-

ловека имелись общественные добродетели" .

Еще один известный мыслитель эпохи, Ш.Л. Монтескье, анализируя раз-

витие политических институтов и процессов в "смутное" время, пришел к по-

ниманию важнейшей роли массовой психологии и ее влияния на политические

процессы. В отличие от большинства своих предшественников, он попытался

уже не только дать описание различных явлений массовой политико-психо-

логической природы, но и указывал на наличие за ними тех или иных достаточ-

но конкретных психологических причин. К примеру, с исторической точки зре-

ния, интересно такое его описание поведения людей в толпе:

"В трудные времена всегда возникают брожения, которыми никто не пред-

водительствует, и когда насильственная верховная власть бывает сметена, ни у

кого уже не оказывается достаточно авторитета, чтобы восстановить ее;... само

сознание безнаказанности толпы укрепляет и увеличивает беспорядок. ...Когда

был свергнут с престола турецкий император Осман, никто из участников этого

мятежа и не думал свергать его..., но чей-то навсегда оставшийся неизвестным

голос раздался из толпы, имя Мустафы было произнесено, и Мустафа вдруг стал

императором" . Дальше мы увидим, насколько точно и заблаговременно сумел

Ш.Л. Монтескье, имя которого, вообще-то говоря, редко связывается с полити-

ческой психологией, предвидеть те особенности и конкретные политико-

психологические характеристики массового поведения (в частности, поведения

толпы), которые стали явственными гораздо позднее - практически, уже со-

всем в иную историческую эпоху.

Таким образом, эпоха Просвещения серьезно продвинула понимание не

только общих, но, также совершенно конкретных психологических факторов в

политических процессах. Кроме того, эпоха Просвещения стала родоначальни-

цей жанра обширных книжных описании наблюдений и размышлений такого

рода, а также их философско-методологического осмысления. По сути, именно

эпоха Просвещения заложила философские основы тех уже вполне конкретных

направлений политической психологии, которые стали развиваться практически

сразу после этой эпохи.