VII. Что говорит древнейшая письменная традиция о начале человеческого рода. Завершение

Все остальное, что сообщает нам древнее сказание — имена, даты, искусства и их изобретение, катастрофы и прочее, — все это отголосок племенного предания. Мы не знаем, как звали первого человека и на каком языке он говорил, потому что «Адам» означает просто сделанного из земли человека, «Ева» значит «живая», так на языке этого народа; их имена — это символы истории, и всякий народ называет первых людей своими именами, тоже полными смысла. Изобретения, о которых идет речь. — лишь те, что могли быть у земледельцев и пастухов западной Азии, и памятником им служат тоже только имена. Выносливое племя сносило свою судьбу; владеющий владел; о ком плакали, тот был убит, — вот в таких иероглифических словах и рассказана нам генеалогия двух родов, двух способов существования, пастухов, кочевников, и земледельцев, или обитателей пещер. История сифитов и каинитов — не что иное, как свидетельство существования двух древнейших занятий; по-арабски их же зовут бедуинами и кабилами^24*, и до сих пор они на Востоке с отвращением обходят друг друга при встрече. И племенное сказание кочевников  этих  мест  просто  отметило  существование  таких  двух  каст.

23* Но как  же  заботились  элохимы  о  человеке,  то  есть  наставляли,  учили  его,  как оберегалн от опасностей?  Если такие вопросы не столь дерзки, как ответы  на  них, то традиция сама откроет нам все это; об этом — в другом месте.

24* Каин у арабов — Кабил: колена кабилов назывались «кабеил». «Бедуины» значит заблуднвшиеся пастухи, жители пустыни. То же имена Каин, Енох, Нод, Иавал. Иувал, Тувалкаин — все они означают касту и образ занятий.

286

То же можно   сказать о так   называемом   всемирном   потопе.   Согласно естественной   истории,   вся   населенная   Земля,   несомненно,   была   затоплена,   и   явные  следы  такого  наводнения  можно   наблюдать  прежде   всего в Азии, но то,  что рассказывает нам легенда, — это просто племенное предание.  Собиратель   рассказов   с   большой  осторожностью   сводит   воедино несколько  традиций^25*   и   даже   повествует  день   за  днем  обо  всех событиях,  сохранившихся   в  хронике  рода,   в   воспоминании  об  ужасной  катастрофе,  пережитой  Землей;   и  весь  тон  рассказа отвечает  образу  мыслей племени,  так  что  невозможно  извлечь  его   из  этих  ограниченных  рамок в  которых  он  только  и   кажется  достоверным, — в  противном  случае мы исказим  его.  Как  одно  семейство  этого  народа  спаслось  вместе со всей домашней  утварью,  так  могли  спастись   и  семейства   у   других   народов и  это  доказывается   их  преданиями.  В  Халдее  спасся Ксисутрус  вместе со   всем   родом   и   животными   (без   них   человек   и   не  мог   жить  тогда) спасся   почти   так   же,   как   Ной,   а   в  Индии   сам   Вишну   служил   рулем корабля,  вынесшего  опечаленных людей на сушу. Такие сказания есть у всех древних народностей этой части света, у каждого они отвечают традиции и местности,  в которой жил народ;  они убеждают нас в том, что потоп   залил   всю   Азию,   а   вместе   с  тем   они   помогают  нам  преодолеть узкий  взгляд на вещи:   напрасный  труд — заставлять себя принимать за всемирную историю всякое обстоятельство из семейной истории Ноя, тем самым лишая сам рассказ его вполне обоснованной достоверности.

То же относится и к генеалогии этих родов после потопа: рамки заданы их знанием народов, их областью Земли, — они и не собираются отправляться в далекую Индию, Китай, восточную Татарию. Три главных ,рода спасшихся после потопа людей — это, очевидно, народы, живущие по обе стороны западных гор Азии, включая и северное побережье Африки и восточные берега Европы, насколько они были известны собирателю традиции^26*. Насколько может, он составляет генеалогическое древо этих родов, но он не рисует географическую карту мира и не дает нам генеалогии всех без исключения народов. А огромные труды, положенные на то, чтобы совершенно все народы земли превратить, в соответствии с этим генеалогическим древом, в потомков евреев и в единокровных братьев иудеев, находятся в противоречии и с летосчислением и со всей историей народов, но, главное, находятся в противоречии с самим рассказом, с избранной в нем точкой зрения,— подобные преувеличения отнимают у  него  всякую  достоверность.  Повсюду у  подножия древнейших