18* 1 Кн. Моисея, 2, 5—7 17.

282

жизни, для которого создавал его, так и все другие существа он создавал в  подобающей  им  стихии.  Одичание  человеческих племен — вырождение, нечто вынужденное, что вызвано бедствиями, климатом  или жизненными привычками;  как  только  нужда   не  давит  уже  на  человека,  он  начинает жить более кротко и мирно, подтверждением чему история народов. Кровь животных превратила человека в дикаря — охота, война и, увы! всяческие несчастья, какие случаются в человеческом обществе. Самые древние предания самых древних на  Земле народов  ничего  не говорят о лесных чудовищах — о   таких   нечеловеческих    существах,    которые    тысячелетиями рыскали бы по земле, убивая  всех, кто попадется на их пути,  и тем самым исполняя свое предназначение.  И только в отдаленных,  более суровых  странах  берут  начало   такие  дикарские  сказания,   позднее   поэты   с удовольствием разукрашивали их, за поэтами пошли историки, а за историками — философы с их абстракциями. Но ни абстракции, ни поэтические картины  не передают  первоначальной  истории  человечества  в  ее  подлинном виде.

Но где же был расположен этот сад, куда поселил творец кроткое и беззащитное творение — человека? Поскольку наше сказание принадлежит западной Азии, то оно этот сад помещает на Востоке, на горе; оттуда выходила река, которая разделялась на четыре реки^19*. Не может быть более беспристрастной традиции, — ведь любая нация любит заявлять о своем первородстве и принимать землю, где она живет, за родину всего-человечества, но не так поступает этот народ, он родину людей перемещает на Восток и на Север, на самые высокие горы, какие есть на обитаемой Земле. А где же эти горы? Где четыре реки вытекают из одного-источника или потока, как очень ясно говорит подлинник? Нет такого места в нашей географии, и напрасно склонять названия рек, потому что достаточно непредвзятым взором взглянуть на карту мира, чтобы убедиться, что нигде на земле Евфрат не вытекает из одного источника или потока вместе с тремя другими реками. Но если вспомнить о преданиях всех горных народов Азии, то тут мы и наткнемся на рай, расположенный на высокой горе, на рай с его живым источником, с его потоками,, которые несут свое плодородие всему миру. И китайцы и тибетцы, и индийцы и персы — все говорят о такой горе первоначального творения, о горе, окруженной землями, морями, островами, и эта гора дарит земле свои небесные потоки. Такие легенды не лишены своего особого физического учения, ведь не будь гор, и на земле не было бы воды жизни, а что все реки Азии текут с гор, можно видеть на географической карте. А кроме того, то сказание, которое мы сейчас изъясняем, минует всякую мифологию, оно просто называет четыре самые известные реки, которые текут с горных хребтов Азии. Конечно, они не вытекают из одного источника, но позднему собирателю преданий довольно было сказать, что родина людей находится на далеком для него Востоке.

19* I Кн. Моисея, 2, 10—14.

283

А тогда нельзя усомниться   в   том, что   он   представлял себе эту райскую местность расположенной между горами Индии. Он говорит о стране, богатой   золотом и драгоценными   камнями,   но   это,   конечно   же,  Индия, с давних   времен   славившаяся   своими   сокровищами.   Река,   которая обтекает   всю   землю,— это   священный   Ганг   с  его   изгибами^20*,   его   вся Индия  почитает  за  райскую  реку.  Не  вызывает сомнений  и  то,  что  Гихон¹⁹ —  Окс,   арабы   до   сих   пор   называют   его   старинным    именем, а  память о земле, которую  он обтекает,  как утверждает сказание, сохранилась в нескольких географических названиях, относящихся к прилегающим   местностям^21*.   И,   наконец,   две   последние   реки,   Тигр   и   Евфрат, текут   правда,   гораздо   западнее,   но   для   собирателя   преданий,   жившего на самом западе Азии,  все  называемые  им  области терялись в туманной дали, и вполне возможно, что река, которую он называет Тигром, на самом деле — Инд^22*. В обычаях древних народов, когда они переселялись с одних мест в другие,  было присваивать легенды  о главной горе своим собственным, новым горам  и рекам  и с помощью такой местной мифологии придавать племенной дух древним легендам,— это можно показать на примере гор — от гор Мидии до Олимпа и Иды. И собиратель преданий мог только обозначить самое  широкое  пространство,  какое  называли  ему легенды. Итак,  наше сказание предполагало существование всех — индийца на  Паропамисе,  и  перса  на  Имаусе,  и  иберийца  на Кавказе,  каждый был   вправе  расположить   свой   рай   на  том   месте  горных  хребтов,   какое указывала  ему  традиция.   Но  наше  сказание,   по  сути  дела,  намекает  на самую древнюю  традицию, потому что она  выносит рай  за пределы Индии — на Восток, а все другие места называет как бы в дополнение. Как же быть? Не была ли родиной человечества благословенная долина Кашмира, расположенная почти в самом центре всех названных рек и потоков, окруженная  со  всех  сторон   стенами   гор, — страна,  славящаяся   и   своей здоровой,  освежающей  водой,   и  своим  плодородием,   и  полным  отсутствием диких животных, и, главное, своим прекрасным племенем людей, до наших дней воспевают ее как рай на земле! Однако дальнейшие рассуждения покажут нам, что все подобные разыскания на Земле, какой знаем мы ее теперь, тщетны, — итак, отметим  в своей  памяти эту столь неопределенно описанную местность и последуем далее за нитью нашего повествования.

20* Слово «Фисон»¹⁸ означает реку, заливающую плодородную долину, — по-видимому, перевод слова «Ганг», а потому уже и древний перевод на греческий язык поясняет это  слово,  толкуя  его — «Ганг»;  арабы  переводят — «Нил»,  а  земля, которую  обтекает эта река, — у них «Индия», что в ином случае никак невозможно совместить.