5* «Сообщение о побережье Лабрадора» Роджера Кёртиса в «Трудах по этно- и географии Форстера и Шпренгеля.

143

кая необходимость, так что человек живет почти как медведь. И все же он остается человеком, и даже в кажущихся совсем не человеческими чертах, если рассмотреть их повнимательнее, становится зримой человечность. Природа хотела испытать, вынесет ли род человеческий подобные тягости, и человек выдержал испытание.

Лапландцы живут уже в относительно более  мягких областях,  и они народ — более мягкий^6*. Человек здесь уже повыше ростом, лицо не такое плоское и круглое, скулы не так выступают вперед, глаза становятся темно-карими,  торчавшие  во  все стороны  черные  волосы — теперь темно-рыжие; вместе с внешним строением тела и внутренний организм человека отходит  от   прежнего оцепенения,   как   бутон,   раскрывающийся   в   лучах более теплого солнца^7*. Лапландец уже пасет своих горных оленей, чего не дано было ни гренландцу, ни эскимосу; олень дает ему пищу и кров, одежду, одеяла, удобства, удовольствия, тогда как гренландцу, живущему на краю земли, приходилось почти все добывать в море. Итак, у человека уже есть животное — друг и слуга, и благодаря этому животному человек учится искусствам, учится жить уютнее, удобнее. Ноги привыкают к бегу, руки — к управлению санями, душа начинает любить собственность, свое более прочное достояние,  а это приучает любить свободу, приучает слух постоянно    быть    начеку, — подобную   постоянную   настороженность   замечаем  мы   у   многих   народов,   живущих   в   сходных  условиях.   Как   и   его олень, лапландец робко вслушивается в тишину и вздрагивает от любого шороха.  Он любит свою жизнь, как и олень, он смотрит в сторону гор, когда из-за них должно взойти Солнце, возвращающееся на лето; он разговаривает  с  оленем   и   понимает  его;   он  заботится  о  нем  как   о   своем богатстве и о своей  челяди.  Вместе с  первым  одомашненным  животным, которое  природа   могла   дать   этим   местам,  она   в   руки  человека  дала и средство — оно ведет его к более человечному образу жизни.

Что касается народов, живущих на побережье Ледовитого океана на широких просторах Российской империи, то, помимо множества новых, всем хорошо известных описаний путешествий, у нас есть собрание картин, а взгляд на них говорит больше, чем могу передать я своими словами^8*. Как бы ни смешались друг с другом многие из этих народов, как бы ни оттеснены они были с нажитых мест, мы видим, что, несмотря на всю разницу в происхождении, иго северного строения тела как бы подмяло их под себя и приковало все к той же полярной цепи. У самоеда лицо круглое, широкое, плоское, волосы черные, топорщащиеся, приземистая фигура, полнокровное тело, губы толще, нос шире, ноздри вывернуты, борода меньше, а к востоку на всей этой обширной территории  она  еще меньше.  Итак,  самоед — это как  бы  негр среди  народов

^6* Как  известно, Шайновиц установил,  что лапландский  язык схож с венгерским. См. Sainovicii demonstrate, idioma Ungarorum et Lapponorum  idem esse. Havniae, 1770. ^7* О  лапландцах  см.  Хёхстрёма,  Леема,  Клингштедта,  «Описание  народов  Российской империи» Георги⁷ и др.