33 Herder j. C. Werke in funf Banden, Bd. 5, s. 189.

638

Подобно многим немцам, он не принял якобинской диктатуры. Якобинцы, по его мнению, «дали революции обратный ход». Следствием его разочарования в политическом развитии Франции были те значительные изменения, которые он внес в окончательную редакцию «Писем для поощрения гуманности».

Из книги, увидевшей свет в 1793 г., были изъяты все положительные высказывания о французской революции. (В последующих выпусках «Писем...» встречаются и отрицательные отзывы о событиях во Франции.) Интересно, что Гете, не знавший об изменениях в книге и помнивший первоначальное умонастроение Гердера, медлил с возложенным на него поручением автора передать экземпляр вышедшей книги веймарскому герцогу, находившемуся в лагере под Майнцем. Узнав, что его опасения напрасны, Гёте немедленно выполнил это поручение и вскоре переслал rep-деру благодарственное письмо герцога. Важно отметить, что, внося купюры и изменения в первоначальный вариант своего произведения, Гердер столь абстрактно сформулировал свою гуманистическую идею, что его книга понравилась не только веймарскому монарху, но и Георгу Форстеру, перешедшему к этому времени на революционные позиции.

Обосновывая право человека на счастье, свободу, гармоническое развитие, Гердер в «Письмах для поощрения гуманизма» ссылается на великих мыслителей прошлого, цитирует и комментирует выдающихся гуманистов — от Конфуция и Марка Аврелия до Франклина и Лессинга. Его книга излагает не только теорию, но и историю гуманизма. Гердеру ясно, что судьба человека, формирование его как личности всецело зависят от того общества, в котором он живет. Следовательно, напрашивается вывод: для гармонического развития личности необходимо изменить общественные условия, ставящие основную массу людей в положение полулюдей и поднимающие над ними одного как сверхчеловека. Человек имеет право на счастье в этом мире, именно здесь он должен осуществить гармоническое развитие своей личности. Эта идея проходит лейтмотивом через все творчество немецкого просветителя Гердера.

* * *

Иные великие книги, появившись на свет, получают признание не сразу. (Такой была судьба «Критики чистого разума», которую поначалу просто не заметили, а те, кто заметил, не поняли; лишь постепенно рождалась ее слава, и чем дальше, тем больше.) Иные вспыхивают, как фейерверк, и столь же быстро гаснут, и нужны потом дополнительные усилия историков, чтобы напомнить миру о том свете, который некогда исходил от них. Нечто подобное произошло с «Идеями к философии истории человечества».

Книга еще не была издана, не была дописана, а вокруг нее закипели страсти. Инициатива полемики принадлежала Канту, который откликнулся на выход первой части ядовитой рецензией. Еще до появления в свет «Идей...» Кант выражал недовольство позицией своего ученика; среди черновых записей мы находим и следующую: «Гердер портит головы: вселяя

639

в них уверенность, что можно высказывать всеобщие суждения, не продумав принципы, исходя только из эмпирии»³\

«Идеи...» укрепили Канта в его мнении. Ничего, кроме легкомысленной дерзости, в начинании Гердера Кант не увидел. Неблагоприятное впечатление на него произвела и манера, в которой была написана книга,— эмоциональная, порой выспренная, лишенная четкости и доказательности. По мнению Канта, произведение, которое Гердер «называет философией истории человечества, есть вовсе не то, что обычно подразумевают под этим»³⁵. Вместо логической точности в определении понятий читатель находит лишь туманные многозначительные намеки. Кант собрал яркий букет выразительных цитат, из которых явствовало, что Гердер рассуждает о вещах, о которых пока можно только фантазировать.

Кант иронизировал по поводу стремления Гердера опереться на эволюционное учение для обоснования идеи бессмертия души. Если даже допустить возможность, что есть существа, которые находятся на более высокой ступени по отношению к человеку, то отсюда не следует вывод, что один и тот же индивид достигнет этой более высокой ступени. Гусеница превращается в бабочку, но между ними лежит не смерть, а состояние куколки. «Здесь следовало бы скорее показать, что даже после разложения и сгорания животных природа допускает их появление из пепла в специфически более совершенной организации, дабы можно было по аналогии сделать вывод и о человеке, превращенном в пепел»³⁶.

Вклад Гердера в сравнительную анатомию представлялся Канту сомнительным. Что касается прямой походки, то Кант видел в ней следствие разумности человека, а не причину (как утверждалось в «Идеях...»). Теорию органических сил Кант называл попыткой «объяснять то, чего мы не понимаем из того, что мы понимаем еще меньше»³⁷. В заключение рецензии Кант высказывал пожелание, чтобы его ученик «обуздал свой пылкий гений и чтобы философия, забота которой состоит более в сокращении числа спесивых любимцев, чем в умножении их, могла направлять автора в дальнейших его трудах не указаниями, а определенными понятиями, не предполагаемыми, а установленными наблюдением законами, не воображением, окрыленным метафизикой или чувствами, а широким в замыслах, но осмотрительным в применении разумом»³⁸.

Рецензия появилась в одном из первых номеров только что созданной «Иенской литературной газеты» без подписи, но Гердер «по почерку» сразу узнал своего учителя. Имя Канта стояло среди участников нового журнала, и анонимность рецензии была секретом Полишинеля. Гердер был поражен, возмущен и полон желания нанести ответный удар. В письме к Гаману он замахнулся на «Критику чистого разума»: «Я получу искреннее удовольствие, когда сокрушу и опустошу идол разума»³⁹.   Но   это   были