III. Крестовые походы и их последствия

Паломники и папы долго оплакивали бедственное положение христиан в Иерусалиме; возвещали близкий конец мира, а Григорий VII утверждал, что пятьдесят тысяч человек готовы уже двинуться в поход ко гробу господню, если он сам пойдет впереди них. Наконец одному пикардийцу, Петру Отшельнику, удалось, сговорившись с Симеоном, патриархом Иерусалимским, убедить папу Урбана II перейти от слов к делу. Было созвано два собора, и на втором папа произнес речь, выслушав которую, народ, как один, яростно завопил: «Того хочет бог!» Итак, тьма народу была отмечена красным крестом на правом плече; во всех пределах римского христианства стали проповедовать священный крестовый поход, а его участникам даровали немало свобод. Не спрашиваясь у своего господина, они могли продавать или отдавать в залог свои земли (духовенству, принимая во внимание бенефиции, эта привилегия была дана на три года), и личность, и имущество крестоносца поступало под защиту и покровительство церкви, на них распространялась церковная юрисдикция, крестоносцы пользовались правами духовных лиц; на время Священной войны они были освобождены от всех налогов и податей, от уплаты долгов и процентов, получили отпущение всех грехов. Собралось неимоверное множество благочестивых, неистовых, легкомысленных, беспокойных, развратных, мечтательных, обманутых людей всех классов и сословий, даже обоих полов, был произведен смотр воинства и Петр Отшельник зашагал впереди трехсоттысячной толпы, босой, в длинном монашеском капюшоне. Он не мог сдерживать людей, и они грабили всюду, куда приходили; венгры и болгары собрались и прогнали их в леса; в Константинополь Петр пришел с тридцатью тысячами, в самом печальном виде. За ним . следовал священник Готтшальк с пятнадцатью и граф Эмих с двумястами тысячами человек. Священный поход начался с кровавого погрома иудеев, которых убито было в нескольких рейнских городах около двенадцати тысяч; в Венгрии их рубили или топили. Первая распутная толпа во главе с отшельником, усиленная итальянцами, была переправлена в Азию, начался голод, и всех крестоносцев, несомненно, поубивали бы турки, если бы не прибыл, наконец, Готтфрид Бульонский с регулярным войском и цветом европейского рыцарства. У Халкедона был произведен смотр войска— пятьсот тысяч пеших, сто тридцать тысяч конных составляли его; с невероятным риском, с великим трудом были заняты Никея, Таре, Александрия, Эдесса, Антиохия и, наконец, был взят Иерусалим, Готтфрида Бульонского единодушно избрали королем. Брат его Балдуин стал графом в Эдессе, Боэмонд, принц Тарентский,— князем Антиохийским, Раймонд, граф Тулузский,— графом Триполитанским, а кроме них в этом походе прославились все те герои, которые воспеты в бессмертной поэме Тассо. Меж тем одна беда за другой сыпалась на голову крестоносцев, маленькая империя должна была обороняться против целых туч турок с

591

Востока, против арабов со стороны Египта — и оборонялась с непостижимым мужеством и дерзновенностью. Но прежние герои умерли, королевство Иерусалимское оказалось под опекой, князья и рыцари рассорилисо между собой, в Египте власть захватили мамелюки, и смелый, благородный Саладин все больше и больше теснил вероломных и испорченных христиан, в конце концов захватил Иерусалим и уничтожил крошечное королевство, которое вело призрачное существование и еще не успело отпраздновать свой столетний юбилей.

Все походы, которые когда-либо предпринимались с целью захватить Иерусалим, были с тех пор безуспешны, а маленькие княжества перестали существовать еще раньше или испытали судьбу Иерусалима. Эдесса только пятьдесят лет была в руках христиан, и спасти ее не мог устрашающий по  своей  грандиозности  второй  крестовый  поход,   в  котором   участвовало двести тысяч человек и который в ответ на боевой клич, брошенный святым Бернардом, предпринят был императором Конрадом III  и французским королем Людовиком VII.

В третий крестовый  поход против Саладина отправились три могучих державы — император  Фридрих   I,  король  французский  Филипп Август и   английский   король   Ричард Львиное  Сердце;   первый   утонул   в   реке, а сын его умер, двое других, завидуя чужой славе,— особенно франк завидовал бритту,— не смогли завоевать ничего, кроме Акры. Забыв о данном слове, Филипп Август вернулся на родину, а Ричард Львиное Сердце, который не мог в одиночку противостоять могущественному Саладину, вынужден был, против воли, последовать за ним. А возвращаясь на родину  в  одежде  пилигрима,  он  имел  несчастье  быть  задержанным   в  Германии герцогом Леопольдом Австрийским, который, помня о якобы нанесенном  ему  под  Акрой  оскорблении,  подло  предал  Ричарда  императору Генриху VI; этот же, поступив еще более подло, целых четыре года продержал английского короля  в строгом  заключении,  пока Ричард не откупился ста тысячами марками серебра; весь мир был возмущен столь низким, противным рыцарским обычаям поведением императора.

В   четвертом  крестовом   походе   французы,   немцы   и   венецианцы   под предводительством графа Монферратского так и не дошли до Палестины: своекорыстные,   мстительные венецианцы   направляли   путь   крестоносцев, они захватили Зару и подплыли к стенам Константинополя; началась осада императорской столицы — император бежал, Балдуин, граф Фландрский, стал латинским королем Константинополя, империю и добычу делят между собой  победители   и  самую   богатую   долю  награбленного — владения  на Адриатическом,  Черном  и  Греческом  морях — получают  венецианцы.  Во главе похода становится король Кандийский, продавший свой собственный остров жадным до добычи союзникам;  вместо земель по ту сторону Босфора он получает  королевство  Фессалоникийское.  Появляются  княжество Ахейское, герцогство Афинское, где управляются французские бароны, венецианская знать приобретает герцогство Наксес, Негропонт; появляются на свет божий пфальцграф Зантийский и Кефалоникийский, как свалившаяся  с неба  добыча  греческая  империя  распродается  с молотка.  Зато

592

потомки греческого императорского дома основывают империю в Никее, основывают герцогство Трапезунтское, которое тоже именуется впоследствии империей, основывают деспотию в Эпире и ее впоследствии тоже называют империей. Поскольку новым латинским императорам Константинополя осталось так мало земли, то эта слабая, всеми презираемая империя едва просуществовала полвека; никейские императоры вновь завладели древней столицей, а в конце концов все эти фантастическим способом приобретавшиеся владения оказываются в руках у турок.

Пятый   крестовый   поход,   которым   руководили   немцы   и   венгры,   был совсем маломощным. Три короля — венгерский, кипрский и иерусалимский (по названию) — окружили вместе с гроссмейстерами рыцарских орденов гору Фавор — враг окружен, победа в руках, — но нет, раздоры и зависть отнимают   победу,   и   недовольные    крестоносцы    возвращаются    восвояси.

Император Фридрих II, которого не оставляет в покое папская курия, направляет в Палестину флот, идут переговоры о выгодном перемирии, папский легат мешает его заключению, а когда император против своей воли берет на себя руководство военными действиями, папа делает неразумный  шаг,   отлучает  его  от  церкви,   вероломно   нападает   на   владения императора, пока того нет в Европе, и заведомо обрекает поход на неудачу.  Император  заключает  перемирие с  багдадским  султаном,  который уступает Палестину и Иерусалим, но гроб господень остается в руках сарацин в виде вольного пристанища для всякого паломника.

Но   и   такое двоевластие продолжается   в   Иерусалиме   только   пятнадцать неполных лет,   и   святой Людовик, предпринявший седьмой, самый несчастливый крестовый поход, не может спасти положения. Сам король вместе с войском попадает в Египте в руки неприятеля, он вынужден заплатить за себя огромный выкуп, позднее он погибает во время другого столь же бесполезного и неудачного похода против мавров в Тунисе. Печальный пример его наконец подавил в людях неразумное влечение — устраивать священные военные походы  в Палестину,  и последние места, которые оставались еще в руках христиан,— Тир, Акра, Антиохия, Триполи — постепенно перешли к мамелюкам. Так всему безумию пришел конец; стоило оно Европе несказанно дорого, потеряно было много человеческих жизней и средств, а каков успех^7*?

Обычно так много благих последствий относят на счет крестовых походов, что если разделять такое мнение, то пришлось бы пожелать, чтобы хотя бы раз в пятьсот лет наш материк охватывала подобная лихорадка, потрясающая и возбуждающая все члены тела; однако, если присмотреться лучше, то окажется, что большинство последствий, на какие обычно указывают, происходит не от крестовых походов,— по крайней мере, не от них одних, но что среди множества толчков, которые испытала в те   времена   Европа,   крестовые   походы   в   лучшем   случае   были   каким-то