6* Об этих направлениях и составных частях романа — в другом месте6.

589

значительных владетелей, которых было почти столько же, сколько провинций, замков и крепостей,— почти всякий двор, почти всякий рыцарский замок превратился в школу рыцарской чести. Живость национального характера, вековые войны с арабами и норманнами, слава предков, которую те снискали в этих войнах, благосостояние и процветание, уже достигнутые некоторыми семействами, соединение французской и норманнской крови, а прежде всего нечто своеобразное в характере народа, что сказывается на протяжении всей истории, начиная с галлов,— всем этим внесены были в рыцарское сословие бодрость, стремительность духа, необыкновенная разговорчивость, гибкость, блеск и изящество; ничего подобного не встретишь у другого народа, если только не в более поздние времена. Сколько французских рыцарей пришлось бы назвать — мужественных, учтивых, благородных в мыслях и делах, в бою и в мирной жизни, которые на протяжении всей истории, даже позднее, когда воцарились деспоты-короли, добыли вечную славу своему роду! Когда раздался призыв к крестовым войнам, французские рыцари составляли цвет Европы; французские роды заняли престолы Иерусалима и Константинополя; законы нового латинского государства были написаны на французском языке. А вместе с Вильгельмом Завоевателем французский язык и французская культура взошли и на трон Британии; французская и английская нации соперничали в рыцарских доблестях, они явили их в Палестине и во Франции, но, наконец, Англия предоставила соседям французам блистать в блеске и славе суеты и выбрала себе более полезную, бюргерскую карьеру. Франция первой оказала сопротивление и власти римских пап, причем с изяществом, легкостью; даже святой Людовик был чем угодно, но не рабом римского папы. В Англии, Германии и других странах бывали короли похрабрее французских, но государственный ум Италии унаследован был Францией; здесь, даже творя позор, всегда умели соблюсти вид благоприличия. Этот же дух проник и в ученые заведения Франции, был усвоен начальниками и судьями — сначала на благо стране, впоследствии — во вред ей. Не удивительно, что французская нация стала самой тщеславной во всей Европе,— почти с самого начала, когда только возникла французская монархия, Франция указывала путь Европе и задавала тон во всех самых важных переменах. Когда все народы, словно на скачки и турнир, съехались в Палестину, немецких рыцарей объединили с французскими, чтобы они укротили свой неистовый дух — furor Teuto-nicus. Новый тип одежды — с гербами и другими знаками отличия, который возник во время крестовых походов и был принят всей Европой,— тоже в целом французского происхождения.

*  *  *

Теперь нам следовало бы поговорить о тех трех или четырех духовных рыцарских орденах, которые были учреждены в Палестине,— однако перед нами героическое и государственное действо в пяти или семи актах; пока оно продолжалось, ордена и добыли себе славу и богатства; итак, посмотрим сначала на него!

590