3* После Бособра, Мосхейма, Брукера, Вальха, Яблонского, Землера21 мы проще и спокойнее смотрим на эти вещи.

4* Было бы желательно собрать и перевести из трудов Академии надписей статьи Дегиня, как это сделано с работами Кейлюса, Сен-Пале н др. Это, как кажется мне,— лучший способ извлечь замечательные работы из множества преходящих, извлечь пользу из открытий выдающихся ученых и соединить их труды.

489

заметна в истории самых удаленных областей Азии встряска, которую пережили они в первые века христианского летосчисления. Учение Будды, или Фо, которое будто бы сошло в Индию из Бактр, обрело в это время новую жизнь. Это учение, распространяясь, проникло на Цейлон в южном направлении, на Тибет и в Китай — в северном; индийские книги, содержащие это учение, были переведены на китайский язык, и так сложилась огромная секта бонз. Нельзя приписывать христианству все творимые бонзами ужасы, равно как и всю монастырскую систему лам и талапойнов, но христианство, как кажется, было той каплей, которая от Египта и до Китая вновь пробудила былые сны и мечтания народов и придала им более или менее четкие очертания. В рассказы о Будде, Кришне и т. д. проникли, как кажется, христианские понятия, но только в индийском обличий, и тот великий лама, который восседает на горах Тибета и появился тут, наверное, только в XV в., эта священная особа, наставления которой жестоки и которая окружена колокольчиками и жрецами-монахами,— это как будто отдаленный родственник другого ламы, восседающего на реке Тибр, только что у первого манихейство и несторианство²⁵ привилось к азиатским идеям и церемониям, а у этого второго правоверное христианство — к римским представлениям и обрядам. Но едва ли братья признают друг друга — точно так же, как не отправятся они друг и другу в гости.

Яснее видим мы ученых несториан, которые, в основном начиная с V века, распространились в глубь Азии и здесь сделали много доброго^5*, Почти с самого начала христианского летосчисления процветала школа Эдессы — средоточие сирийской учености. Царь Абгар, имя которого даже связывали с именем Христа, потому что думали, что он переписывался с ним, книжные собрания разных храмов перенес в Эдессу, когда этот город стал столицей его царства; из всех близлежащих стран в Эдессу съезжались в то время все, кто хотел учиться наукам,— здесь, помимо христианской теологии, преподавали и свободные искусства на греческом и сирийском языке, так что Эдессу, наверное, можно считать первым христианским университетом мира. Четыреста лет существовал он, но, наконец, разгорелись споры об учении Нестория, школа Эдессы держалась этого учения, и тогда учителя ее были изгнаны, а их аудитории даже разрушены до основания. Но вследствие этого сирийская литература распространилась не только в Месопотамии, Палестине, Сирии и Финикии, но даже и в Персии, здесь ее встретили с почестями, и здесь, в конце концов, появилось даже некое подобие несторианского папы, воцарившегося над всеми христианами этого царства, а впоследствии и над христианами Аравии, Индии, Монголии и Китая. Был ли он тем самым знаменитым пресвитером Иоанном  (Прес-Тадшани, жрецом мира)²⁶, о котором много сказок

^8* Извлечения Пфейффера из «Восточной библиотеки» Ассеманн (Эрлангея, 1776)²⁷ полезны для знакомства с этой мало изученной областью истории; особая история христианского Востока, в частности и несторианства, пока остается только пожеланием.

490

рассказывали в Средние века, не произошел ли от него, путем замысловатого смешения учений, сам великий лама,— этого мы решить не можем^6*. Довольно того, что в Персии, где несторианам благоволили, они были лейбмедиками, посланниками и министрами царей; христианские сочинения были переведены на персидский язык, а язык сирийский стал в этой стране языком науки. Когда установилась империя Магомета, а особенно при его преемниках, оммиадах, несториане занимали самые высшие и почетные должности, были наместниками завоеванных провинций, а когда в Багдаде стали править калифы, и позже, когда столица их была перенесена в Самарайю, патриарх несториан был приближенным их. В правление Аль-Мамуна, поощрявшего ученость и приглашавшего в Багдадскую академию врачей и астрономов, философов, физиков, математиков, географов и летописцев, сирийцы были среди учителей арабов, были их учителями. И сирийцы, и арабы, словно соревнуясь между собой, переводили на арабский язык сочинения греков, многие из которых уже существовали в сирийском переводе; а когда свет наук, идя из арабского Мира, возжегся и для темной Европы, то получилось так, что сирийцы-христиане в свое время уже внесли вклад в просвещение Европы. Язык сирийцев, первый из всех восточных наречий, в котором появились гласные, который может гордиться самым древним и самым красивым переводом Нового Завета,— это своего рода мост, по которому науки греков перешли в Азию, а через арабов и в Европу. При таких благоприятных обстоятельствах несторианские миссии расходились во все концы света, и им удавалось уничтожить или удалить другие христианские секты. Но даже и при преемниках Чингиз-хана несториане имели вес: патриарх несториан нередко сопровождал хана в походах, и таким путем учение их распространилось среди монголов, игурийцев и других татарских народов. В Самарканде была митрополия, в Кашгаре и других городах — епископства; а если бы знаменитый христианский монумент в Китае был подлинным, то мы нашли бы на нем целую записанную хронику приездов священников из Татсины²⁹. Если присовокупить к сказанному, что и вся магометанская религия, не будь к тому времени христианства, не будь его постоянного влияния и воздействия, вообще никогда не возникла бы, то, очевидным образом, в христианстве заключен фермент, который в разной степени, в большей или меньшей, в разное время, раньше или позже, привел в движение всю Южную, а отчасти и Северную Азию, изменив так или иначе присущий ее народам образ мысли.

Но, конечно, не следует ждать, что движение это приведет к новому расцвету человеческого ума и духа, как то было, скажем, при греках или римлянах. Как бы много ни совершили несториане, они все же не были Народом, не были племенем, органически выросшим на материнской земле. Они были христиане, были монахи. Языку своему они могли научить; но