3. Иудеев мы рассмотрим сейчас только как паразитирующее растение, которое присосалось почти ко всем европейским народам и более или менее

474

питается соками каждого из них. После гибели древнего Рима их оставалось в Европе сравнительно немного, однако во времена арабских гонений они стали прибывать сюда целыми толпами и расселились между нациями. Что они будто бы принесли с собой в Европу проказу, совсем не вероятно; куда хуже то, что в мрачные века варварства они стали в Европе низменными орудиями ростовщичества, стали менялами, посредниками в-торговле, прислужниками империи, что ради собственной выгоды они поддерживали в европейцах варварское невежество и гордыню во всех торговых делах. С ними обходились жестоко, насильно вымогали у них все, что они накопили скупостью и обманом или же усердием, умом, порядком; но поскольку они привыкли к подобным вымогательствам и вынуждены были считаться с ними, то сами хитрили и вымогали тем больше. Однако без них не могли обходиться в то время, как не могут многие страны и теперь; равно как нельзя отрицать, что благодаря им была сохранена еврейская литература, что во времена мрака добытые арабами науки, медицина и философия распространялись тоже и евреями и что вообще было создано немало хорошего, что могло быть создано только рукам» иудеев. Придет время, когда никто уже не будет спрашивать в Европе, иудей ты или христианин, ибо и иудей тоже будет жить по европейским* законам и способствовать процветанию государства. Лишь варварское устройство государства могло помешать ему жить так до сих пор и могла обращать его способности себе во вред.

4. Я опускаю армян: для меня они в Европе — просто путешественники, зато я вижу почти во всех странах Европы многочисленный, чужеродный, языческий, подпольный народец — цыган. Откуда они? Откуда взялись эти семь или восемь сот тысяч людей, сколько насчитывает новейший их историк?^14* Презренная индийская каста, по своему рождению далекая от всего божественного, пристойного и цивилизованного и по прошествии стольких веков верная своему унижению,— для чего пригодна она в Европе, если не для воинской дисциплины, которая самым скорым образом приводит в порядок все на свете?

VI.Общие рассуждения и следствия

Вот такова, примерно, картина народностей Европы; какая пестрота, которая только еще становится путаннее, если прослеживать ближе ко временам, доступным нам. Такого не бывало в Японии, Китае, Индии, вообще ни в одной стране, географическое положение или государственный строй которой изолировал ее от остальных. А ведь в Европе за Альпами нет большого моря, так что можно было бы подумать, что народы

14* «Исторический опыт о цыганах» Грелльмана, 1787; «Новый урожай знания языков» Рюдигера, 178228.

475

будут примыкать здесь друг к другу плотно, словно стены. Взгляд, брошенный на географическое положение и основные черты этой части света, на характер наций и связанные с ними исторические события, дает нам, однако, совсем иной ответ.

1.  Посмотрите-ка к Востоку, вправо,— вы увидите возвышенность чудовищных  размеров,-— это так  называемая  азиатская Татария;  если  вы будете следить за всей путаницей европейского средневековья, то вы можете вздохнуть вместе с Тристрамом: «Вот откуда пошли все наши несчастья!»²⁹ Я не могу исследовать, все  ли северные европейские народы  и насколько долго жили там; ведь некогда вся Северная Европа была ничем не лучше Сибири и Монголии,  этой прародительницы монгольских орд; и здесь и там кочевым народам было присуще, было наследственно свойственно  медленно,  лениво  передвигаться   с  места   на  место,  управляться ханами. А если, сверх всего этого, Европа к северу от Альп, очевидно, представляет собою опустившуюся плоскую равнину, которая простирается от  той  самой  населенной  народами  татарской  возвышенности  на  Запад вплоть до океана, следовательно, представляет собою равнину, на которую должны были низвергаться, изгоняя отсюда других, находящиеся ближе к Западу орды, как только одни варварские орды начинали теснить другие, то тем самым длительное татарское состояние Европы было, так сказать, задано географически. Вот такая неприятная, на наш взгляд, картина заполняет  на  целую  тысячу  лет  и  долее того  всю  европейскую  историю, и ни одно царство и ни один народ не могут остановиться, то ли потому, что сами они привыкли странствовать, то ли потому, что другие давят на них. И поскольку совершенно невозможно отрицать, что в Старом Свете великие азиатские горы с их европейскими отрогами  чудесным  образом разделяют  климат  и характер  севера  и  юга,  то  к  северу от  Альп  мы, что касается нашего европейского отечества, можем утешиться лишь тем, что по нравам и жизненному укладу своему мы принадлежим к продолженной в сторону Европы, а не просто к изначальной азиатской Татарии.

2.  Европа, особенно   по   сравнению   с   северной Азией,— это страна с более мягким климатом, страна с реками, побережьями, мысами, бухтами. уже благодаря этому судьба европейских народов была решена благоприятным для них образом. У Азовского и у Черного моря народы находились вблизи от греческих колоний, от богатейших центров торговли тогдашнего мира; все народы, которые останавливались в своем пути здесь или даже •основывали здесь царства, знакомились с разными народами, приобретали даже известные знания наук и искусств. Но в первую очередь для северных обитателей Европы Восточное море послужило тем, чем для Южной Европы было Средиземное море. Прусское побережье уже благодаря торговле янтарем стало известно грекам и римлянам;  какая бы народность ни  жила  на  этих  берегах,  к  какому бы  племени она  ни  принадлежала, здесь всегда, больше или меньше, занимались торговлей, а эта торговля вскоре связывалась  с  черноморскими  торговыми путями и простиралась даже до Белого моря; тем самым между Южной Азией и Восточной Европой, между азиатским и европейским Севером создавалась некая общность

476

народов, к которой причастны были и совсем нецивилизованные народности^15*. Скандинавские берега, побережье Северного моря вскоре стали-полниться купцами, пиратами, путешественниками, искателями приключений, которые готовы были плыть к любым берегам, которые достигали» всех европейских стран и морей, которые совершали в своей жизни удивительные вещи. Белый соединяли Галлию и Британию, и даже Средиземное море не миновали варварские походы: варвары совершали паломничество в Рим, они служили и торговали в Константинополе. Благодаря всему этому, особенно когда пришло время великого переселения народов, в этой малой части света были заложены основы великого союза народов,. ради которого, помимо их ведома, потрудились уже и римляне-завоеватели,— союз такой едва ли и мог осуществиться где-либо помимо Европы. Ни в одной части света народы не перемешались так между собою, как в Европе, ни в одной они не переменились так сильно, переменив места жительства, а вместе с тем и образ жизни, нравы и обычаи. Жителям многих стран было бы теперь трудно сказать, особенно отдельным семьям и лицам, к какому роду, к какому племени они принадлежат, происходят ли они от готов, мавров, евреев, карфагенян, римлян, происходят ли они от гэлов, кимвров, бургундов, франков, норманнов, саксов, славян, финнов, иллирийцев и в каком порядке смешивалась кровь у их предков. Тысяча причин размыла и изменила на протяжении веков прежний племенной¹ состав многих европейских наций, а без этого слияния едва ли мог бы пробудиться к жизни общий дух Европы.

3. Что теперь наиболее древних обитателей этой части света мы находим лишь в горах или на самых крайних оконечностях материка, что они оттеснены туда — это естественнонаучный факт, параллели к которому можно отыскать во всех уголках земли, включая острова Азиатского океана. На многих таких островах особое и, как правило, более грубое племя народов населяет горы — по всей видимости, это древнейшее население страны, которое вынуждено было уступить юным и дерзким пришельцам; разве могло быть иначе в Европе, где народы более, чем где-либо, теснили и гнали друг друга? Но длинные ряды названий племен сводятся к немногим основным и главным, и, что наиболее странно, в разных областях мы находим одни и те же народы, живущие по соседству,. как будто они следовали друг за другом. Так, кимвры шли за гэлами, немцы — за кимврами и гэлами, славяне — за немцами, так занимали он» свои страны. Как слои почвы, слои народов следуют в нашей части света одни за другими, часто смешиваясь, но всегда так, что их первоначальное положение можно еще распознать. Исследователям обычаев народов, их языков следует поторопиться, чтобы не потерять время, пока слои еще различаются; ибо все в Европе склоняется к тому, чтобы национальные характеры постепенно стирались. Но только историк человечества должен остерегаться одного:   ни   одно племя людей   не   должно пользоваться его-