I. Баски, гэлы и кимвры

Из всех многочисленных, некогда населявших испанский полуостров народов от древнейших времен остались одни баски, которые живут в Пиренеях, во Франции и Испании и сохранили свой язык, один из самых древних на земле. Некогда этот язык, по-видимому, распространен был на большей части Испании, о чем, несмотря на все перемены, свидетельствуют названия городов и рек в этой стране^1*. Даже название металла, которое, наряду с железом, произвело в Европе и во всем мире самые значительные изменения,— «серебро», «Silber» — тоже, как утверждают, происходит из языка басков, потому что, согласно легенде, Испания из всех европейских стран первой построила рудники, потому что расположена была по соседству с ранними торговыми нациями этого континента, с финикийцами и карфагенянами,— для них Испания была европейским Перу. Сами племена, всем известные под именем басков и кантабрийцев, проявили себя в древности как народ быстрый, легкий на подъем, мужественный, свободолюбивый. Они принимали участие в походах Ганнибала, и для римских поэтов имя их звучало страшно: вместе с испанскими кельтами они более всего препятствовали римскому завоеванию Испании, так что только Август, да и то, наверное, больше на словах, восторжествовал над ними; кто не хотел быть рабом, уходил в горы. Когда вандалы, аланы, свевы, готы и другие тевтонские народы неудержимым потоком излились на Пиренеи и поблизости от Испании утверждали свои царства, баски продолжали оставаться народом беспокойным, мужественным, под властью Рима они не утратили доблести; а когда Карл Великий возвращался на

1* См.: «Investigaciones historicas de las Antiquedades de Navarra» por Moret. Pamplona, 1665. L. I; Oihenarti «Notitia utriusque Vasconiae». Paris, 1638. L. I; и особенно Larramendi. Diccionario trilingue; De las perfectiones del Bascuence. P. II ³.

460

родину после победы над испанскими сарацинами, то именно баски, хитро напав на него, послужили причиной поражения его при Ронсевале, в битве, где пал великий Роланд,— битва эта прославлена древними романсами. В позднейшие времена они доставляли столько же беспокойства франкам в Испании и Аквитании, сколько свевам и готам; и когда страна была вновь отторгнута у сарацин, то они не сидели сложа руки, а даже и в века самого глубокого, варварского монашеского порабощения сохраняли свой характер. Когда после долгой ночи занялась в Европе заря науки, то она впервые загорелась по соседству с басками, в странах, которые населяли и они тоже,— в радостной провансальской поэзии,— эта земля и в позднейшее время дала Франции немало светлых и просвещенных умов. Хотелось бы лучше знать язык, нравы и историю этого бойкого и веселого народа, хотелось бы, чтобы второй Ларраменди, как Макферсон среди гэ-лов, собрал остатки древнего национального духа басков^2*. Быть может, и у басков сохранилась легенда о знаменитой битве Роланда, которая благодаря сказочному архиепископу Турпину, благодаря эпосу, составленному монахами, послужила основой для столь многочисленных романсов и героических песен средневековья; но если даже эта легенда и не сохранилась у них, все же страна их долгое время служила вратами Трои, которые питали фантазию европейских народов приключениями, будто бы совершившимися в этой стране.

* * *

У гэлов, которые под именем галлов и кельтов куда более известны и знамениты, чем баски,— по существу, одна с ними судьба. В Испании они владели прекрасными земельными угодьями и оказывали славное сопротивление римлянам; в Галлии, которой они дали имя, они стоили Цезарю десятилетних трудов, а еще больших — и, в конце концов, вообще бесплодных — в Британии преемникам его, так что римляне, наконец, вынуждены были сами покинуть этот остров. Кроме того, Гельвеция, верхняя часть Италии, нижняя Германии вплоть до Паннонии и Иллирии были усеяны их племенами и колониями, хотя и не везде одинаково густо, и в древние времена они были самыми страшными врагами для римлян. Бренн сжег дотла Рим и едва-едва не положил конец будущей владычице мира. Галлы дошли до Фракии, Греции и Малой Азии и здесь не раз являли свою мощь, известные под именем галатов. Но в Галлии и на британских островах их род основался наиболее прочно и, конечно, не был совершеннр чужд культуре. У гэлов была здесь своеобразная религия друидов, а в Британии был у них верховный друид; здесь сложился тот замечательный жизненный уклад, о котором свидетельствуют столь многие, отчасти огромной   величины   каменные   постройки   и   нагромождения   камней,   которые

^2* В своем уже названном пространном трактате о совершенстве баскского языка Ларраменди (§ 18—20) и не думал ни о чем подобном. Не говорит он о том и в своей «Arte del Bascuence»⁴ «то видно из «Истории испанской поэзии» Дице (с. III)⁵; быть может, и самая память о древней поэзии уже исчезла.

461

встречаются в Британии, Ирландии и на островах,— эти памятники прошлого, словно пирамиды, переживут тысячелетия и, быть может, навеки останутся загадкой. Известное государственное и военное устройство было присуще им, но в конце концов они потерпели поражение от римлян, потому что раздоры между их правителями толкнули их к гибели; не лишены были галлы и естественных знаний и искусств, насколько они отвечали степени их развития, и конечно, как и все варвары, они тем более не лишены были души народа — песнопений. Песни в устах бардов посвящены были доблести, они славили подвиги предков^3*. По сравнению с Цезарем и его войском, вооруженным всеми римскими военными искусствами, галлы были, конечно, полудиким племенем; но если сравнивать их с другими северными народами, включая и некоторые немецкие племена, то они уже не кажутся полудикими, а по ловкости, по легкости характера, а наверное, и по усердию в ремеслах, по культуре и политическому строю они превосходят их; ведь как немецкий характер в некоторых своих чертах до сих пор похож на описание немца у Тацита, так и в древнем галле, несмотря на все изменения, можно узнать галла поновее. Но, разумеется, народности этого племени, распространившиеся по всей земле, очень различались между собой в зависимости от стран, эпох, исторических обстоятельств и ступеней культуры, так что гэл, живший «а берегах Шотландии или Ирландии, по-видимому, имел мало общего с галльским или кельт-иберийским народом, долгое время жившим по соседству с образованными нациями или городами.

Судьба гэлов на всем пространстве, занятом ими, была печальной. Согласно самым ранним сведениям о них, какие есть у нас, и по ту и по эту сторону Пролива соседями их были бельги или кимвры, которые повсюду теснили их. По обе стороны Пролива римляне, а затем разные тевтонские народности одержали над ними верх, подавляя, обескровливая, даже искореняя и изгоняя их, так что теперь мы встречаем гэльский язык лишь на самых дальних оконечностях былых владений, в Ирландии, на Гебридах, на голом шотландском нагорье. Готы, франки, бургунды, алеманны, саксы, нормандцы и другие немецкие⁹ народы в самых разных сочетаниях заняли их земли, вытеснили их язык и поглотили самое их имя.

Но и поработителям не удалось истребить внутренний характер народа; остались живые памятники, и словно звук арфы доносится из могил жроткий   и   печальный   голос   Оссиана,   сына  Фингала,   и  его  спутников.

^3* Кроме всего того, что было собрано и насочинено о кельтах в старых книгах, например у Пеллетье, Пезрона, Мартена, Пикара⁶ и других, кроме того, что говорится о происхождении и древнем строе ранних обитателей Британии у англичан, шотландцев и ирландцев — Баррингтона, Кординера, Генри, Джонса, Макферсона, Мейтленда, Ллойда, Оуэна, Шоу, Валленсн, Уитейкера и других⁷, можно привести еще и немецкую книгу Шпренгеля «История Великобритании» (продолжение «Всеобщей всемирной истории», т. 47)⁸, где, в начале, молчаливо исправляется множество застарелых ошибок, касающихся галов и кимвров. Этот автор, как то свойственно ему, дает краткие и точные сведения о сохранившихся памятниках культуры бриттов.

462

Этот голос, словно в волшебном зеркале, рисует нам картины древних подвигов и нравов, но и больше того — самые мысли, самые чувства народа на этой ступени культуры, в таких местностях, при таких обычаях доносятся до нас и находят отклик в душе и сердце. Оссиан и соратники его больше скажут нам о душе древних гэлов, чем любой историк '",— они для нас словно трогательные проповедники гуманности, какая живет в человеческом обществе, как бы просто ни было оно устроено. Нежные узы и тогда связывают сердца, и печаль звучит в каждом звуке. Чем стал Гомер для греков, мог бы и гэльский Оссиан стать для своих соплеменников, если бы только гэлы были греками, а Оссиан — Гомером. Но если Оссиан, этот глас изгнанного народа, звучит в пустыне, среди покрытых туманом гор, если, словно пламя, полыхает он над могилами предков, а другой, Гомер, родившийся под небом Ионии, среди цветущих племен и островов, в блеске занимающейся зари народа, на совсем непохожем языке описывает все то ясное, определенное, открытое, что развили потом многие иные умы,— то, конечно, не место искать греческого Гомера в горах Каледонии. Но звучи же, звучи, туманная арфа Оссиана; и счастлив всяк, кто когда-либо прислушается к кротким струнам твоим^4*.

* * *

Кимвры по имени — жители гор, и если кимвры и белый — один народ, то мы встретим их, начиная с Альп по западному берегу Рейна вплоть до устья и, может быть, даже до Киммерийского полуострова, который в глубокой древности был, вероятно, гораздо больше по своим размерам. Немецкие племена, близко соседствовавшие с ними, потеснили их; переплыв через море, кимвры оттеснили гэлов и вскоре заняли восточный и южный берег Британии, а затем, будучи во многих искусствах опытнее гэлов, и еще потому, что племена по обе стороны пролива были им родственными, не нашли для себя ничего более удобного, как заняться морским разбоем. Они, как кажется, были более диким народом, чем гэлы, и очень немногому научились от римлян, так что когда римляне покинули их страну, они оказались в таком беспомощном состоянии, пребывали в таком варварстве и разврате, что вынуждены были приглашать в страну то римлян, то — себе во вред — саксов, ища у них помощи. От этих помощников-немцев они порядком  натерпелись.  Целые  орды  приходили   и

^4* Две нации, шотты и иры, не перестают спорить о том, кому из них принадлежит Фингал и Оссиан, но вот что странно: они не торопятся защитить свою точку зрения, издав лучшие песнопения Оссиана вместе с ях оригинальными мелодиями. Веде мелодию едва ли можно придумать, и самое строение песнопений, изданных на языках оригинала и с необходимыми примечаниями, не только подтвердило бы правоту той или другой стороны, но и лучше объяснило бы нам язык, музыку и поэзию гэлов, чем даже их Аристотель — Блэр¹¹. Не только для природных любителей этих поэм гэльская антология подобного рода была бы классическим трудом и сохранила бы на долгие времена красоты древнего языка, но и для иностранца тут было бы много поучительного, и во всяком случае, такая книга была бы важна для истории человечества.

463

опустошали землю огнем и мечом; ни людей они не щадили, ни посевов не жалели, страна пришла в запустение, и, наконец, мы видим, что бедных кимвров истребили или же они бежали в западный уголок Англии, в горы Уэльса, в Корнуолл, другие бежали в Бретань. Нет ничего сильнее ненависти кимвров к вероломным их друзьям саксам, ненависть эту они подогревали в себе веками, уже и после того, как были заперты в своих безжизненных горах. Они долго сохраняли независимость, сохраняли во всем характер языка, правления, обычаи, интересное описание которых мы находим в уставах их королей и чиновников^5*; между тем их время прошло. Уэльс был покорен и объединен с Англией; и только язык кимвров сохранился до сих пор — в Уэльсе и в Бретани. Но сохранились лишь его неопределенные остатки; и хорошо, что язык этот остался в книгах^6*, потому что, как и все языки изгнанных со своих мест народов, он неизбежно должен погибнуть и погибнет прежде всего в Бретани. Согласно обычному ходу вещей, характер народа стирается постепенно: отпечаток снашивается, и его бросают в переплавку,— время обратит его в мертвую массу или очистит, придав новую четкость.

Самое замечательное, что осталось от кимвров, самое чудесное, что так воздействовало на воображение людей, — это король Артур и рыцари Круглого стола. Конечно, легенда о короле Артуре была записана очень поздно; лишь после крестовых походов она была приукрашена и превратилась в поэзию, в роман; первоначально же эта легенда — достояние кимвров, ибо король Артур царствовал в Корнуолле; в Корнуолле и в Уэльсе сотни мест названы его именем. Эти сказки получили свое развитие в Бретани, колонии кимвров, под воздействием романтического духа норманнов; затем, без конца разрастаясь, они распространились по Англии, Франции, Италии, Испании, Германии — во всей поэзии цивилизованных народов. Сюда присоединились и восточные сказки, а легенды должны были освятить и благословить все вместе взятое; так сложилась эта прекрасная процессия рыцарей, великанов, с волшебником Мерлином (из Уэльса), с феями, драконами и искателями приключений, в течение долгих веков забавлявшая рыцарей и дам. Напрасно спрашивать, когда жил король Артур; исследовать же основу, историю, воздействие этих сказаний и поэтических творений у всех тех народов и во все те века, когда цвела эта поэзия, рассмотреть этот феномен истории человечества, опираясь на уже существующие превосходные работы, было бы славным приключением, и приятным и поучительным    .