III. Евреи

Если сразу после персов рассматривать евреев, то они покажутся народцем малозначительным, страна тесная, роль народа на мировой арене— жалкая; завоевателями евреи почти никогда не были. Меж тем, во-лею судеб, по целому ряду вполне понятных причин, народ этот оказал на другие нации воздействие куда более сильное, чем любой азиатский народ; в известном смысле евреи послужили основой для просвещения целого мира — и через посредство христианства и через посредство магометанства.

Исключительная черта евреев — у них есть летописи событий, относящиеся к такому времени, когда большинство просвещенных наций наших дней еще не умело писать, и они осмеливаются даже доводить свою хронику до самого начала мира. Еще одно большое преимущество есть у этих древних записей — они основаны не на иероглифическом письме и не затуманены такими знаками, а почерпнуты из генеалогических списков и слиты с историческими сказаниями и песнями, так что простота их формы увеличивает их историческую ценность. Наконец, некая замечательная весомость присуща этим рассказам еще и оттого, что они в течение целых тысячелетий, словно некое дарованное богом слово, с суеверной добросовестностью сохранялись еврейской нацией и благодаря христианству оказались в руках у народов, которые не по-иудейски, а свободно стали изучать, исследовать, объяснять и с пользой читать эти древние сочинения. Конечно, очень странно, что сообщения других наций о еврейском народе, а прежде всего свидетельства египтянина Манефона¹⁰, столь категорически расходятся с собственными историческими рассказами евреев; однако если непредвзято смотреть на их историю и уметь объяснить себе весь дух этого повествования, то оно, несомненно, заслуживает большего доверия, чем клеветнические измышления враждебно настроенных чужестранцев. Вот почему я не стыжусь брать за основу историю евреев именно в том виде, в каком она рассказана ими самими, но при этом я все же хотел бы, чтобы и к словам их недругов относились не просто с презрением, но и пользовались ими должным образом.

Итак, согласно наиболее древним сказаниям еврейского народа, родоначальник племени, шейх кочевников¹¹, перешел Евфрат и в конце концов переселился в Палестину. Здесь ему понравилось, ничто не мешало вести

9* «Путешествие» Нибура, с. 48 ел.

328

привычный образ жизни предков-пастухов и служить богу отцов согласно обычаям племени. Потомки этого шейха благодаря неслыханному счастью, которого один человек из рода их¹² удостоился в Египте, переселились, в третьем поколении, в эту страну, и здесь, не смешиваясь с местным населением, продолжали вести образ жизни пастухов, пока, наконец, будущий их законодатель¹³ (неведомо уже, в каком поколении) не спас их от того презрения и угнетения, которому подвергались они в Египте уже просто как скотоводы, и пока все они не спаслись бегством в Аравию. Здесь и исполнил свой труд муж великий, самый великий, какой был у этого народа, и даровал народу закон, основанный, правда, на религии и жизненном укладе племени, но весь пронизанный государственной мудростью Египта, так что, с одной стороны, племя кочевников должно было подняться до уровня культурной нации, а с другой стороны, еврейский народ должен был быть всецело отвлечен от Египта, чтобы никогда впредь не почувствовал он искушения вступить на «черную землю» этой страны. Удивительно продуманы все законы Моисея, все охватывают они — и самое великое, и самое малое, ибо цель их — овладеть духом нации совершенно во всем, во всех жизненных обстоятельствах, цель их — стать законом вечным; об этом не раз говорит сам Моисей. И это столь продуманное законодательство не было творением одного мгновения; сам законодатель, смотря по обстоятельствам, делал добавления и еще незадолго перед своей кончиной велел всему народу присягнуть на верность будущему закону страны. В течение сорока лет он строго настаивал на соблюдении всех заповедей, и, может быть, именно потому так долго вынужден был оставаться народ в Аравийской пустыне, чтобы после того, как вымрет первое, самое упрямое и закоснелое поколение, новый, воспитанный в иных обычаях народ мог поселиться на земле своих отцов, во всем послушный закону Моисея. Увы! Желание этого патриотически настроенного мужа не было исполнено! Престарелый Моисей умер близ границ земли, какую искал¹⁴, а когда преемник его вступил на эту землю¹⁵, то недоставало ему ни авторитета, ни решимости, чтобы во всем следовать замыслу законодателя. Завоевано было меньше земель, чем следовало завоевать: завоеванное разделили и слишком рано почили от дел. Самые сильные колена забрали себе самый большой удел, так что для более слабых собратий едва нашлось место, и одно колено¹⁶ даже пришлось переделить между другими^10*. Кроме того, много мелких народностей оставалось в самой стране, и, таким образом, Израиль сохранил на своей земле заклятых своих врагов, а изнутри и извне страна лишена была твердости и закругленности, которую могли придать ему лишь те границы, что намечались первоначально. Что же могло воспоследовать из такого несовершенного воплощения замысла, если не беспокойные времена, не дававшие передышки поселившемуся на этих землях народу? Полководцев творила у евреев нужда, и если они одерживали победы, то только совер-