9* Dow's hist, of Hindost, V. 1, p. 10, 118.

10* Zend-Avesta p. D'Anguetil, d. 1, p. 81 eeq. «Путешествие» Нибура, ч, 2, с. 31 см.

11* См. Об этом Доу, Холуэлла, Соннера, Александра Росса9, Макинтоша, издаваемые в Галле «Известия миссионеров»10, «Lettres 6difiantcs»11 и любые «писания надпиской религии и вероучения.

307

дано брахманами; и хотя в некоторых отношениях религия брахманов чрезвычайно тягостна и обременительна, она, словно закон природы, не перестает быть священной даже для самых низких каст. Лишь преступники и отверженные или, может быть, еще бедные, беспризорные дети принимают иную веру; аристократический образ мысли присущ индийцу, даже живущему в мертвящей нищете, даже вынужденному рабски служить европейцу,— и это достаточный залог того, что пока народ Индии будет жив, он не смешается ни с каким другим народом Земли. Несомненно, основанием для такого воздействия религии служит и климат, и характер нации, ибо ни один народ не превзойдет индийцев в спокойном долготерпении, в кротком послушании. А если индиец в своем учении и в своих ритуалах не следует за первым встречным, то происходит это, очевидно, потому, что введенный брахманами строй целиком и полностью овладел его душой и всей его жизнью, так что тут не осталось места для чего-либо иного. Вот для чего у индийцев столько обрядов и празднеств, богов и сказок, святынь и добрых дел; воображение индийца с раннего детства должно быть поглощено всем этим, решительно все должно напоминать ему о том, кто он такой. Учрежденные в Европе порядки — попросту поверхностны в сравнении с таким полнейшим овладением душой, с искусством, какое, смею верить, будет существовать, пока жив будет хоть один индиец.

Вопрос о том, хороши или дурны установленные людьми порядки, многогранен. Не колеблясь, можно сказать, что порядок, введенный брахманами, был хорош в те времена, когда был впервые установлен, иначе он и не обрел бы той широты, глубины и долговечности, с какими предстает перед нашим взором. Душа человеческая по мере возможности освобождается от всего вредного, и скол» ни терпелив был по сравнению с другими индиец, он не стал бы любить отраву. Итак, нельзя отрицать, что брахманы привили народу учтивость, кротость, умеренность и целомудрие, или же, по крайней мере, они так укрепили народ в этих добродетелях, что европейцы, по контрасту, нередко представляются индийцам нечистоплотными, пьяными маньяками. Непринужденно изящны движения индийцев, их язык, их обхождение мирно, их тело чисто, их образ жизни прост и невинен. Детей они воспитывают мягко, но нет у них недостатка и в знаниях, а также в тихом прилежании, и в тонкости подражательных искусств; даже низшие касты учатся писать, читать и считать. А поскольку воспитывают детей брахманы, то на протяжении тысячелетий они в глазах человека обрели неоспоримые заслуги. Читая напечатанную в Галле историю христианской миссии, обращаешь внимание на здравый рассудок и благодушный характер брахманов и малабаров, и тогда, когда они спрашивают, отвечают или возражают, и вообще во всем их поведении редко встаешь на сторону миссионеров, стремящихся обратить их в свою веру. Представления брахманов о боге в основном возвышенны и прекрасны, мораль их — чиста и высока, и даже сказки их, если только здравое рассуждение проглядывает в них, так тонки и приятны, что я просто не могу поверить, чтобы и все нелепые россказни о чудовищах и приключениях были вполне лишены смысла,— по всей видимости, нелепости наслоились

308

лишь со временем, в пересказах черни. Не лишено известной ценности и то обстоятельство, что при всем угнетении со стороны мусульман и христиан орден брахманов сохранил свой искусный, прекрасный язык^12*, а вместе с ним фрагменты древней астрономии, летосчисления, медицины и права, ибо хотя брахманы и занимаются всеми этими науками на ремесленный манер, но этого как раз и довольно для их жизненного круга^13*, а что теряют они в смысле умножения знаний, то возмещается четкостью сведений, долговечностью и интенсивностью воздействия. Индусы никого не преследуют за веру и каждому оставляют его религию, образ жизни, философию; почему бы и нам не оставить им их религию и, при всех заблуждениях, присущих унаследованной ими традиции, считать их, по крайне мере, искренне заблуждающимися? По сравнению со школами религии Фо в восточной части Азии религия индийцев — настоящий цветок; в ней больше учености, человечности, полезности, благородства, чем во всех вместе взятых бонзах, ламах и талапойнах.

Не будем скрывать при этом, что в индийском религиозном укладе есть много тягостного, как вообще во всех человеческих установлениях. Не говоря уж о бесконечном принуждении, которое влечет за собой и разделение способов существования между различными наследственными коленами, поскольку такое разделение вполне исключает всякое свободное улучшение и усовершенствование искусств и ремесел, бросается в глаза прежде всего презрительное обращение с самым низшим коленом — с париями. Эта каста осуждена не только исполнять самую низменную и грязную работу, не только навеки отторжена от общения с другими кастами, но у нее отняты даже человеческие права и религия; никто не смеет прикасаться к парии, и даже взгляд его оскверняет брахмана. Хотя называли и немало причин для подобного унижения касты отверженных — вроде того, что парии — покоренная некогда нация,— ни одна из них не подтверждалась данными истории; и парии, во всяком случае, не отличаются от других индусов своим телосложением. Итак, здесь, как и во многих других древних обычаях, все зависит от жестокости первоначального установления; быть может, вначале унижению были подвергнуты очень бедные люди, злодеи и отверженные, но теперь такому унижению на удивление доброхотно подвергаются и их многочисленные, ни в чем не повинные потомки. И ошибка заключена лишь в самом разделении общества на семейства, когда некоторым невольно доставался наихудший жребий, а тягости еще усугублялись вследствие того, что другие колена претендовали на чистоту. Что же более естественного,— родиться парией стало означать быть покаранным небесами, значило заслужить такую судьбу преступлениями, совершенными в прошлой жизни, согласно учению о переселении душ? Вообще учение о метемпсихозе, какой бы значительной ни была эта гипотеза в сознании ее автора, сколь бы много доброго ни принесла она для идеи человечности, принесло с собой и много зла, как вообще всякий пред-