2.2. Феноменология симметричности. Симметричность как пустотность

Феноменология пространственности есть феноменология антисимметричности. Феноменология антисимметричности есть открывание текстом антисимметричности, т. е. описание открытой антисимметричности, что есть описание, или феноменология, симметричности.

Феноменология симметричности – это описание феномена симметрии. Описание феномена симметрии – описание того, как симметричность открывается, т. е. дана в восприятии. Симметричность в восприятии – это повторение в сочетании каких-то явлений, которыми могут быть какие-либо образы, например, какие-то объекты или их качества, т. е. их возможные частные модально обусловленные определения (значения).

Поскольку повторение в сочетании образов обусловлено их качествами и стало быть повторением самих качеств, то симметричность в восприятии – это прежде всего повторение качеств, возможное как между разными образами, так и внутри некоторого образа.

Повторение качеств – это то в качествах, что присутствует в них и не зависит от них. То есть это некая устойчивость, которая присутствует в каждом качестве и не меняется при переходе от него в другое качество. Поскольку каждое из качеств есть некое модально обусловленное определение (например, «красное» обусловлено визуальностью), то устойчивость качеств – это их устойчивость в отношении к сочетанию модальностей или, кратко говоря, устойчивость в сочетании модальностей.

Таким образом, в полном смысле это устойчивость, действующая не только как устойчивость в переходе между определениями в рамках некой одной модальности (как «светлое» в переходе от «светлого красного» к столь же «светлому синему»), но и как устойчивость в переходе между качествами разных модальностей, например, как некая «интенсивность» или «степень», общая для «красного» и «сладкого». Иными словами, устойчивость качеств в полном смысле есть устойчивость в переходе между модальностями, т. е. междумодальная устойчивость.

Междумодальная устойчивость – это нечто, что само по себе является неким качеством. В таком случае эта устойчивость есть явление, которое может быть открыто, т. е. выявлено как качество только в интермодальном содержании, поскольку только в интермодальном состоянии возможен полный взаимопереход между модальностями, т. е. возможно качество, в рамках которого происходит взаимопереход и взаимонеразличение модальностей. Иными словами, междумодальная устойчивость есть некое качество интермодальности, т. е. какого-либо интермодального содержания. Это значит, что междумодальная устойчивость присуща интермодальной структуре, в которой эта устойчивость обретает статус элемента этой структуры.

Таким образом, междумодальная устойчивость – это элемент интермодальной структуры, т. е. элемент образа или внутреннее свойство образа.

Междумодальная устойчивость как устойчивость качеств вообще есть явление, присущее образу как принадлежащее ему качество, т. е. как некое явление, содержащееся прежде всего в нем и открываемое только внутри него. Иными словами, эта устойчивость открывается именно как внутреннее свойство образа, как некая устойчивость его качеств внутри него, обеспечивающая некое повторение какого-либо качества внутри него. Эта устойчивость есть некая независимая от модальностей и присущая сочетанию модальностей безопределимость качества, пустая качественность, или пустая устойчивость. Эту пустую устойчивость как качество и свойство образа будем именовать модальной пустотностью или просто пустотностью.

Пустотность есть внутреннее свойство образа, т. е. свойство интермодальной структуры, включенное в нее, и поэтому пустотность следует отличать от поля как того, что исключает образ, и «на» чем возникает образ как «нечто на поле», и что не является элементом интермодальной структуры.

Пустотность как устойчивость качеств внутри образа это явление, благодаря которому мы можем, например, «скользить» взглядом по поверхности стола, наблюдая на протяжении этого «скольжения» некое одно и то же, т. е. некое повторяющееся качественное состояние, например «ровную коричневость». Симметричность в «ровной коричневости» определенно не есть повторение между образами, т. к. в восприятии «ровной коричневости», если оно действительно имеет место, нет никаких воспринимаемых отдельно элементов внутри этой «ровной коричневости», например, каких-либо пятен, которые можно было бы воспринять как отдельные образы.

Пустотность как устойчивость качеств внутри образа не есть сама некий образ. Устойчивость качеств внутри образа, как именно пустотность, есть в этом смысле некий (если можно так выразиться) пустой образ. «Ровность», «коричневость», «твердость» и даже «прямоугольность» даны в образе стола устойчиво – каждое из этих качеств в отдельности и все они в своем сочетании – но пусто. Все эти качества в их сочетании внутри образа не образуют образ, но симметризируют его – задают ему некую степень глубины, делая его значение в определенной степени открытым, выставленным наружу. Например, «ровная коричневость» стола не есть некий образ внутри образа стола. «Ровная коричневость» не есть нечто, обладающее, как образ, собственной структурой и образуемым ею собственным значением. Значение того, что мы именуем «ровной коричневостью», определяется содержанием образа как интермодальной структурой, внутри которой пустотность находится. «Ровная коричневость» сама по себе есть именно безопределимое качество или определенная бескачественность: бескачественность сочетания качеств. Это косвенно подтверждается неуловимостью именования того, что мы лишь условно на самом деле называем «ровной коричневостью». «Ровная коричневость» сама по себе неопределима в ее отличии, например, от «ровной зелености». «Ровная коричневость» и «ровная зеленость» отличаются только тогда, когда они находятся в неких образах, через соотнесение значений которых интенционально устанавливается соотношение «ровной коричневости» и «ровной зелености» как прилагательных к этим образам со-значений для их пустотностей. Благодаря этому мы, указывая на некую точку в небосводе, говорим, что небо «голубое». «Голубизна» здесь прилагаемое со-значение, интенционально исходящее на пустотность от значения владеющего ею образа. Таким образом, «голубизна», «ровная коричневость» как и «мягкая зеленость» суть наименования, в равной мере от каждого из которых ускользает нечто одно и общее для них: пустотность как некое устойчивое и пустое содержание (но не пустота). То есть, мы хотим сказать, что под «коричневостью» и под «голубизной» подразумевается нечто одно и то же, одинаковое и для «голубизны», и для «коричневости», и что лишь по-разному интенционально заполняется.

Значение пустотности – это не сама пустотность, не собственность и не принадлежность ее, но со-значение образа. В этом смысл пустотности как беззначного явления, содержащегося в образе и открывающего в нем симметричность. В своем значении – т. е. в несобственном, но именно принимаемом на себя значении – пустотность подобна зеркалу, которому не принадлежит отражение в зеркале. Пустотность в своем значении подобна нечеткости, в которой мы опознаем однако некое значение по общей внешней структуре, которой эта нечеткость принадлежит (как мы, например, опознаем нечетко написанную букву в слове). Можно сказать, что значение пустотности – это преобразование пустотности интермодальной структурой. Это преобразование есть интенция, но исходящая не из сознания (хотя здесь дело только в словоупотреблении), а из самой интермодальной структуры, т. е. самого образа (наверное, в этом смысле можно еще раз согласиться с Сартром в том, что образ есть «некое сознание»¹). Значение пустотности как бы дополнительно связывает и коммуницирует посредством ее один образ с другим, задавая в их отношении некую игру, дополнительно, «в нагрузку» налагаемую на образуемые в сочетании этих образов их значениями синтез и синтаксис, пространство и текст.

Итак, пустотность образа как элемент его интермодальной структуры не зависит от значения образа, т. е. не зависит от этой структуры как некоторого изоморфизма, выражающего некую сущность. Это означает, во-первых, что сущность образа и соответственно его значение не зависят от пустотности. Если вдруг окажется, что снег не белый, а зеленый, он не перестанет быть снегом. Важным при этом остается только сочетание образов в их значениях: поскольку снег обычно не сочетается с зеленостью как качеством травы, а не снега, его пустотность конституируется как белизна. Белизна есть здесь некое сопутствующее снегу его со-значение, образуемое на пересечении значения данного образа со значениями других образов, но сама по себе «белизна» как существующая в образе пустотность – нейтральна к любому из них. Можно сказать, что пустотность образа – это симметрическое наполнение его структуры, не меняющее ее, т. е. не меняющее значение образа, но преображающее в некой степени его выразительность, его силу: это как вторая буква «а» в имени Авраама.

Во-вторых, что более важно, пустотность как нечто независимое от значения образа может быть – вследствие этого – обнаружена и воспроизведена в другом образе. В этом смысл всякой пустотности как «белизны», «зелени», «громкости» и т. д., как всего того, что, повторяясь внутри каждого из образов, повторяется во всех из них как общее между ними, т. е. как некая общность образов. Иными словами, пустотность как устойчивость, независимая от значения образа, от его сущности и не выражающая эту сущность, выражает или по крайней мере указывает на общность образов и на сущность, эту общность определяющую. Этой общностью является пространство как универсальная совместимость образов, а сущностью, эту общность определяющую, является пространственность, т. е. пространственная сущность.

Таким образом, пустотность как элемент интермодальной структуры образа, симметризирующий его в неких его качествах, указывает посредством этого на пространственность. Пространственность есть сущность, которая содержится в пустотности, обуславливает ее и неким способом открывается в ней. Именно это обстоятельство делает пустотность тем, что представляет интерес как явление, выражающее симметричность, а в ее собственном текстуальном выражении – как описание симметричности. Иными словами, то, что пустотность не обусловлена прямо сущностью образа, ее носителя, но обусловлена сущностью пространства и содержит ее, обуславливает то, что это явление как элемент образа может быть использовано как средство описания антисимметричности, т. е. как средство феноменологии пространственной сущности.

Как пустотность дана как сущее, как нечто существующее? Иными словами: каким именно способом или образом в пустотности как в элементе структуры образа выражается и открывается сущность пространства?

Пустотность как общность образов и как элемент структуры образа дана и условно самостоятельно существует как определенное состояние модальной структуры, проявляющееся в симметричности неких качеств образа. Выше мы говорили об этом состоянии как о междумодальной устойчивости качеств образа, но здесь мы говорим о междумодальной устойчивости как о не зависящем от образа явлении, обусловленном в своем существовании не сущностью образа, но сущностью пространства и поэтому проявляющемся уже не в качествах образа, но в соотношении самих модальностей – элементов модальной структуры. То есть междумодальная устойчивость есть здесь определенное взаимодействие элементов структуры модальностей, определенный способ их сочетания – определенный их расклад.

Пустотность как междумодальная устойчивость и состояние модальной структуры является особенным сочетанием модальностей, не случайным и строго определенным, и в этом смысле не пустым. То есть пустотность это не пустота, не несущее. Пустотность – это такое сочетание модальностей, при котором какие-либо модальности и качества как бы взаимно нейтрализуются, взаимосокращаются в неком уравнении. Можно сказать, что пустотность – это уравнение модальностей, это взаимосокращение, нейтрализующая операция, обнуляющая рокировка модальностей. Именно поэтому пустотность не есть отрицание, т. е. не есть лишь синтаксический элемент, но есть элемент образа. Она есть некий универсальный и определенный способ сочетания модальностей, при котором они и образуемые из них качества нейтрализуют друг друга, образуя некую прозрачность – прозрачность невидимую, но напряженно устойчивую, неопределимую, но строго определенную – и поэтому сущую, т. е. направленную на сущность и выражающую ее. Можно сказать, что пустотность как сущее есть некое интермодальное стекло или некий интермодальный нейтрон, частица нулевая по значению, но существующая по своему действию и по своему месту.

Итак, пустотность – это нейтральная композиция модальностей, делающая их взаимобеззначными в рамках некоторого элемента структуры образа, и через это выражающими междумодальную устойчивость в ее независимом от самого образа статусе. В этом статусе пустотность есть не внутриобразная, но универсальная по отношению к каким-либо образам модальная устойчивость, в полноте всех возможных в каких-либо образах качеств представляющаяся как универсальная их общность, независимая от образов и постоянная в них. Иными словами, с другой стороны, универсальная общность качеств – это сама универсальная модальная устойчивость, которая дана везде и всегда, которая эксплицируется как явление внутри образа, в качестве элемента его структуры, но которая дана в своем существовании, присутствует в самой структуре восприятия, в самой модальной структуре, и может быть описана как особое явление этой структуры.

Итак, главным тезисом этого параграфа является следующее: симметричность описывается как пустотность, т. е. особое явление интермодальной структуры, характеризуемое как нейтральное состояние интермодальности, являющееся элементом интермодальной структуры.

Пустотность как универсальную устойчивость мы рассматриваем и именуем далее с использованием слова «константность», подразумевая при этом все физически обусловленные коннотации, присутствующие в значении этого слова, во всей их полноте. Иными словами, пустотность как сущее, как универсальная модальная устойчивость это некое структурно присущее опыту как совокупности восприятия явление, которое, подобно скорости света, есть не просто устойчивая, но именно универсально устойчивая комбинация модальностей – как модальная константность, как некая константа качеств, характеристик и модусов воспринимаемого сущего.

Модальная константность – это постоянная интеркачественность и в тоже время постоянная интеркачественности (интермодальная постоянная). Константность модальностей как характеристика пустотности, содержащейся в образе, делает его в его пустотности (в его «внутренней» симметричности) внешне симметричным – т. е. непрерывно неразличимым в других образах, бескачественно междуобразным.

Константность – это интеркачественность, интерпредметность (междуобразность как общность образов) и интермодальность самой симметричности. Константность – это инверсия симметричности относительно интермодальности. Когда мыслится само отношение симметричности и интермодальности – и в рамках интермодальной структуры образа, как ее элемент, и в рамках структуры модальностей (структуры опыта) в целом, как нечто отдельно сущее, выражающее сущность пространства, – симметричность и интермодальность взаимно оборачиваются относительно того, что мы именуем константностью, которая есть то, что симметрично рассекает какую-либо интермодальность, образную и общую, и которая есть то, что образуется в результате этого рассечения как срез интермодальности, показывающий статично и недвижимо, что у нее «внутри», как ее чистый и (в этом смысле) пустой состав.

Таким образом, равносильно тому, что симметричность вообще это внутриобразная и междуобразная интермодальная константность, константность модальной пустотности каждого из образов, сама константность может быть понята как симметрическая интермодальность – как некий разомкнутый ряд, в котором все его элементы (модальности) даны равноположенно друг к другу, т. е. равно и неразличимо, образуя не структуру восприятия, но – вопреки ей – некое нейтрализующее ее уравнение.

Сутью этого уравнения является константность, описание которой есть описание некой альтернативно-модальной структуры.