1.2. Интермодальность феномена глубины на основе теории зрительного восприятия Дж. Беркли

Вопрос о модальном определении пространства поставлен в «Опыте новой теории зрения» Дж. Беркли. Речь здесь идет о том, какова модальность явления, которое обуславливает пространственное восприятие, т. е. какова модальность самого пространственного восприятия.

Явление, обуславливающее пространственное восприятие, по Беркли, это тактильный образ. «Тактильный образ» – это условно значимое, т. е. онтологически неустойчивое понятие, которое используется Беркли, и которое мы будем использовать в интерпретации его теории. Тактильный образ – это модально дискретное, одномодальное явление. Одномодальность его позволяет говорить о нем как об образе лишь условно, поскольку оно не является структурой объекта, онтологически отличной от него в интермодальном качестве и статусе, но является дискретно выхваченным в нем модальным определением, принимаемым в качестве некоего условно однородного и поэтому условно отдельно существующего фрагмента перцептивного поля, лишь условно тождественного объекту в его определении (и образующего в этом условном тождестве некое онтологически несобственное и несамостоятельное существование самого объекта).

Главной проблемой представления о тактильном образе как условии пространственного восприятия является его в онтологическом плане ложная, по Беркли, ассоциированность с соответственно и парно ему определяемым другим модально-дискретным явлением – зрительным образом, не образующим с тактильностью (опять же по мнению Беркли) никакой общей пространственной структуры. Поэтому в своей теории пространственного восприятия, именуемой теорией зрения, Беркли осуществляет редукцию зрительного образа, рассматривая его как отдельный от тактильного и вследствие этого не связанный с пространством образ. То есть Беркли подвергает сомнению взаимосвязь зрительного образа и пространства, и производит разонтологизацию зрительного образа через «разоблачение» его пространственности.

Мы хотим показать, что именно в результате этого разоблачения происходит обратное: во-первых, онтологизация зрительного образа, постулирование его как необходимо связанного с тактильностью фактора пространственного восприятия; во-вторых, дедискретизация пространственности в тактильном образе; в-третьих, установление интермодальности условий пространственного восприятия (в частном смысле понятия интермодальности).

Ключевым явлением во взаимосвязи модально дискретных образов и пространственности выступает пространственная глубина. Именно вопрос о пространственной глубине устанавливается в рамках рассмотрения пространственного восприятии как решающий, по Беркли. Пространственная глубина как некий фактор пространственности в его присутствии в модально дискретных образах и исследуется у Беркли. Как фактор и признак пространственности, глубина утверждается Беркли как неким образом онтологически обусловленный дескриптор пространственности и методологическое средство решения вопроса о пространственном восприятии. Можно сказать, что глубина открывается в теории Беркли как путь в пространственную феноменологию.

Именно с вопроса о глубине начинается феноменология пространства, образуясь не как дисциплина априорных понятий, но как исследование, точнее, следование непосредственно содержащемуся в восприятии явлению в его описании. Глубина есть явление, не локализуемое и не детерминируемое как таковое ни в совокупности объектов (в их совместимости), ни внутри содержания объекта, но ускользающее от этих явлений восприятия в собственное и труднодоступное для описания место, труднодоступность которого выражается в признании ее даже как чего-то предельного в рамках экзистенциального толкования глубины. Таким образом, глубина есть именно феномен, ближайший к пространственности и необходимо выражающий, по крайней мере с одной стороны, самую суть ее. Иными словами, только через описание глубины возможно описание пространственности как сущности пространства.

Именно глубина как признак пространственности есть исходное явление, образующее феноменологический статус пространственности как таковой, образующее саму пространственность как предмет возможной феноменологии, – тем точнее мы можем оценить историко-философскую роль теории зрительного восприятия Дж. Беркли. Поскольку именно Беркли первым поставил вопрос об условиях конституирования пространственной глубины, то философию Беркли можно считать открывающей собственно феноменологию пространства.

Общим, по Беркли, в вопросе о глубине в рамках производимой им редукции зрительного образа в пространственном восприятии является то, что глубина конституируется только в тактильном восприятии, и поэтому зрительный образ не определяет непосредственно пространственную глубину, т. к. он отделен от тактильного образа. То есть зрительный образ, по Беркли, ничего непосредственно не сообщает о расстоянии до объекта, о его величине, т. е. собственно о пространственности в данном объекте.

Отдельность зрительного образа от тактильного означает постановку вопроса о статусе зрительного образа. Например, если (по теории Беркли) зрительный образ связан с пространственной глубиной опосредованно, через «внушаемую» его связь с тактильным образом, образующую «привычку», то зрительный образ сущностно не связан ни с чем в пространстве. То есть зрительный образ существует отдельно от пространства. Это может означать, например, то, что онтологический статус зрительного образа не обусловлен статусом тактильного выраженного объекта, на который он указывает, но обусловлен непосредственно «языком Творца природы»¹. В таком случае зрительные образы обладают самодостаточным статусом относительно находящихся в пространстве объектов. Самодостаточность «видимых форм», которые есть не более чем «знаки осязаемых форм»², является, по Беркли, подтверждением тезиса о том, что зрительные образы не содержат глубину и не являются пространственными.

Однако именно самостоятельность визуального и отдельность его от тактильного позволяет нам использовать теорию Беркли для утверждения обратного тезиса.

Допустим (по Беркли), я оцениваю расстояние до объекта комплексом тактильного восприятия своих шагов, т. е. тактильного восприятия своего тела в процессе осуществления этих шагов в их последовательности, и тактильного восприятия объекта, которое замыкает эту последовательность и отмеряет ее. Что в таком случае является началом отсчета? Если этим началом является некое тактильное восприятие собственного тела в каком-то его положении, то как определяется это положение в последовательности шагов?

Предположим, что это положение определяется каким-то другим тактильно данным объектом, выполняющим роль начала отсчета. Тогда возникает вопрос: как совокупность шагов, пройденных от него, может быть воспринята как дистанция к приближающемуся ко мне объекту, т. е. ориентированное расстояние – расстояние в направлении – к нему? Необходимо должно быть так, чтобы началом отсчета пути к объекту было что-то, представляющее сам этот объект, т. е. что-то неотъемлемое от него самого.

Представим, в согласии с теорией Беркли, что зрительный образ обладает местом, отдельным от местоположения объекта, точнее, от местоположения его тактильного образа, и это место – место появления, locus apparens¹ – соотносится с местоположением тела, т. е. с местоположением тактильного ощущения моего тела, в момент восприятия зрительного образа. Способ этого соотнесения можно представить, например, так: место зрительного образа пересекает местоположение моего тела и совмещается с этим местоположением, образуя в нем область и направление. Местоположение тела преобразуется в поле, содержащее эту область (содержащее в качестве своей области место зрительного образа). Возникает «нечто на поле», как у Мерло-Понти², но с особенностью: это нечто зрительное на тактильном поле. То есть, в тактильное поле моего тела помещается зрительный образ.

Разрыв зрительного и осязательного – основополагающий у Беркли, их дискретность, не пускающая экзистенциальное толкование глубины, при этом остается. Тактильность выстраивается и распределяется, преобразуясь вдоль дистанции между местоположением тактильного ощущения тела, вмещающего в своем поле зрительный образ, и тактильным образом, т. е. тактильным ощущением тела, вмещающего тактильный образ объекта. Эта дистанция, воспринимаемая тактильно, конституирует глубину в рамках этой интерпретации берклевской теории. Началом этой дистанции является разрыв на тактильном поле тела, образуемый помещением в него зрительного образа. Поэтому зрительный образ опосредованно имеет место в конституировании пространственной глубины.

Можно сказать, что глубина, и вслед за ней сама пространственность, «поддерживается» зрительным образом или «запускается» посредством зрительного образа подобно тому, как электрическая искра заставляет работать двигатель внутреннего сгорания, несмотря на то, что электричество к бензину не имеет никакого отношения. Поэтому, несмотря на утверждение Беркли об осязательности пространства и несовместимости зрительного и осязательного, в рамках берклевской же теории зрительный образ остается пространствообразующим элементом. Возможно, сделать такое предположение Беркли мешал тезис о том, что можно ориентироваться в пространстве без участия зрения, точнее, без участия глаз. Однако внутри этого тезиса присутствует и не редуцируется Беркли тезис о тождестве зрительного образа и физиологически обусловленной проекции на сетчатке – тезис феноменологически несамодостоверный.

Таким образом, в рамках теории пространственного восприятия Дж. Беркли, зрительный образ участвует в формировании пространственной глубины. Этим обусловлен статус зрительного образа в пространственном восприятии согласно данной теории. Представление об этом статусе может быть более подробно развернуто и тем самым дополнено следующими рассуждениями.

а) Пространственная глубина создается отдельностью зрительного образа от тактильного. Эта отдельность, этот разрыв впускает отмеряемую, например, шагами дистанцию, помещая ее между зрительным образом и тактильным. Этим он сцепляет, связывает, т. е. делает когерентными тактильно воспринимаемую дистанцию до тактильного образа и сам тактильный образ. То есть, если бы этого разрыва не было, то не было бы расстояния до тактильного образа, не было бы глубины и пространства. Так, зрительный образ устанавливает взаимосвязь между тактильным образом – т. е. тем, что я буду трогать, когда подойду близко – и моим тактильно воспринимаемым путем к нему. Этим обеспечивается то, что тактильный образ, т. е. объект, становится обладающим внешностью, открытостью или окрестностью, в топологическом смысле. Внешность – это тактильно воспринимаемая зона, находящаяся вне объекта, т. е. до тактильного образа, но являющаяся его неотъемлемой частью, поскольку именно она позволяет воспринимать тактильный образ находящимся на определенном расстоянии в пространстве, т. е. позволяет ему быть объектом, обладающим пространственностью.

Таким образом, зрительный образ – это то, что задает внешность объекта как атрибут его пространственности.

б) По Беркли, «видимые формы суть знаки осязаемых форм»¹. Поскольку семиотически статус зрительного образа по отношению к объекту обусловлен не случайностью, например, конвенцией, а «языком Творца», то можно предположить, что зрительный образ содержит устойчивое соответствие тактильному образу, т. е. объекту. Рассмотрим это предположение и произведем его интерпретацию в соответствии с изложенным в пункте а).

Внешность объекта в пространстве, т. е. окрестность, окружающую объект (лежащую перед тактильным образом), можно представить как совокупность направлений в тактильном поле (поле тактильных ощущений тела), сходящихся на тактильном образе объекта. Исходными позициями этих направлений являются зрительные образы с разных точек зрения на воспринимаемый объект, точнее, места этих зрительных образов. Эти места находятся на некотором общем расстоянии от объекта, например таком, на котором он становится узнаваемым в зрительном восприятии (это расстояние актуализируется в соответствии с физиологическими и культурологическими аспектами восприятия). Зрительные образы, точнее, их места в поле тактильных ощущений тела, пересекающие друг друга и дифференциально смещающиеся относительно друг друга, образуют геометрически представимую поверхность. Назовем эту поверхность поверхностью зрительных образов.

Поверхность зрительных образов находится в соответствии с тактильным образом, т. к. она геометрически повторяет тактильный образ – поверхность объекта. По-видимому, это соответствие сложное, т. е. обусловлено неоднородными данными, т. к. расстояние от зрительного образа до узнаваемого объекта не является одинаковым во всех местах поверхности зрительных образов, поскольку объект с одних сторон может быть узнаваем раньше (дальше от объекта), а с других – позже (ближе к объекту) в одних и тех же заданных условиях восприятия. Тем не менее, поверхность зрительных образов согласована с тактильным образом посредством геометрической, а точнее, некоторой математической формы, общей для них и согласующей их по числу частей, т. е. по «идее числа»¹. Эта согласованность по общей форме является вероятно тем, что мы в итоге упрощенно называем подобием зрительного образа объекту. Но как форма поверхности зрительных образов, подобная форме объекта, выражается в отдельно взятом зрительном образе?

Поверхность зрительных образов представляет собой множество мест зрительных образов. Для описания этой поверхности можно воспользоваться геометрическим понятием многообразия. «Понятие многообразия представляет собой, в сущности, обобщение впервые математически описанного Гауссом процесса картографирования земной поверхности»². Обобщая и частично редуцируя математическое определение этого понятия, можно сказать так: многообразие – это объединение пересекающихся областей с заданными локальными структурами, например координатами. При этом структура каждой области, например, ее координатная сетка, находится в соответствии со структурами соседних областей и со структурой всего многообразия. Простым примером многообразия является атлас земной поверхности, каждая страница (или карта) которого представляет собой отдельную область, связанную посредством географических координат с соседними и со всеми другими. Поверхность зрительных образов можно сравнить с атласом. Соответственно можно сказать, что зрительный образ представляет собой не отдельный образ, а карту, находящуюся на отдельной странице или ячейке большого многообразия – всей поверхности зрительных образов.

Таким образом, каждый зрительный образ изоморфен соседним образам и поэтому – изоморфен всему общему их многообразию, т. е. изоморфен поверхности зрительных образов в целом. То есть зрительный образ – это многообразие, т. е. совокупность соседне-пересекающихся образов. Можно сказать, что зрительный образ это интерференция зрительных образов. При приближении к объекту, в преддверии тактильного образа, поверхность зрительных образов, т. ск., прогибается, сгущается, обогащая зрительный образ деталями.

Поскольку поверхность зрительных образов находится в соответствии объекту, то отдельный зрительный образ, будучи соответствующим (изоморфным) поверхности зрительных образов, соответствует объекту, т. е. тактильному образу. Такому заключению в теории Беркли возможно препятствует то, что поверхность зрительных образов не дана в непосредственном восприятии. Однако то, что зрительный образ представляет собой многообразие, т. е. совокупность целостных и дискретных, но при этом взаимосвязанно переходящих друг в друга образов, представляется очевидным в опыте зрительного восприятия. Например, в динамическом восприятии объекта в пространстве, при зрительном его восприятии с разных сторон, при его вращении возникает именно совокупность дифференциально взаимосвязанных образов. Эту совокупность можно представить как оболочку, т. е. поверхность, облекающую объект в пространстве.

Так, на основании приведенных рассуждений в рамках интерпретации теории Дж. Беркли и оставаясь при этом в согласии с основным тезисом этой теории об отдельности зрительного образа от тактильного в пространственном восприятии, можно утверждать следующее: зрительный образ участвует в формировании пространственной глубины; зрительный образ обладает условиями устойчивого соответствия тактильному образу. Из этих тезисов следует, что зрительный образ является компонентом пространственного восприятия и как компонент тактильного образа, содержащего собственно условия конституирования глубины, согласно теории Беркли, и как отдельный компонент формирования глубины.

Оставаясь в согласии с теорией Беркли, можно утверждать, что в пространственном восприятии тактильный и зрительный образы как модально-дискретные и условно определяемые его компоненты взаимосвязаны. Иными словами, из отдельности зрительного от тактильного не следует с необходимостью вывод о том, что пространственное восприятие как восприятие глубины ограничено тактильностью, т. е. тождественно восприятию тактильного образа. Напротив, именно эта отдельность позволяет описать и представить ту дистанцию, благодаря которой во взаимном участии тактильности и зрительности формируется глубина как пространственный признак.

Мы делаем вывод о том, что глубина в теории пространственного восприятия Дж. Беркли не является одномодальным, но является как минимум двухмодальным явлением, т. е. является интермодальным явлением в частном смысле.

Теория пространственного восприятия Беркли, на основе которой мы делаем этот вывод, важна именно потому, что дает возможность представить и оценить непринадлежность глубины как фактора пространственности к визуальной модальности. То, что при этом глубина и вслед за ней пространственность привязываются к тактильности, не снижает значение всей теории – в ней важна сама постановка вопроса, сама возможность редукции модально-дискретного определения глубины и пространственности. Именно в отрыве от визуальной модальности и затем в отрыве визуальной модальности от тактильной как в некой дистанции между ними глубина обнаруживается как нечто склеивающее сами эти модальности. Сама глубина как фактор пространственности встраивается в модальности как обнаруживаемое и необходимо присутствующее между ними нечто – нечто интермодальное. Пространственность глубины как принадлежность ее к сущности пространства совмещается в ней с интермодальностью. Тем самым показывается и описывается интермодальность самой пространственности, т. е. описывается интермодальность пространственности в том ее аспекте, в котором пространственность представлена как глубина. Иными словами, в своем интермодальном качестве глубина служит описанием интермодальности пространственности.

Таким образом, вопрос о роли зрительного компонента в восприятии глубины, т. е. вопрос о соотношении зрительного и тактильного в глубине, открытый Беркли, обнаруживает интермодальность глубины, которая является указанием на интермодальность пространственного восприятия.

Описание глубины как интермодального фактора пространственности есть первый шаг в описании интермодальности самой пространственности. Глубина – феномен не самостоятельный, но выражающий некую принадлежность пространственности, открывающую ее только с одной стороны. Именно вследствие несамостоятельности глубины, но обусловленности ее пространственностью как таковой, интермодальность глубины приоткрывает интермодальность самой пространственности. Поэтому описание интермодальности глубины, произведенное на основе теории Беркли, есть шаг к интермодальности пространственности – но только первый шаг, не открывающий интермодальность пространственности полностью. Эта неполнота обусловлена тем, что глубина не есть самостоятельный феномен как явление собственной, принадлежащей ей самой и содержащейся в ней сущности, но есть некий исходный и частичный признак пространственности как сущности. В глубине пространственность не полностью открывает себя как сущность, и поэтому глубина не есть собственно феномен пространственности – не есть пространственный феномен. Это означает, что в пространственности как в сущности пространства есть нечто помимо глубины, лишь в совокупности с чем глубина образует пространственный феномен в его полноте как собственное и полное явление пространственной сущности.

Иными словами, глубина составляет в пространственности необходимую, но не единственную сторону. Со стороны глубины пространственность приоткрывается, но полностью может быть открыта только во взаимодействии и в пересечении с некой другой стороной, в совокупности глубины с которой пространственность актуальна как действительный феномен, как действительное явление сущности пространства. Таким образом, вопрос о глубине преобразуется в вопрос о сущности пространства.

Итак, вопрос о модальности пространственного восприятия, открывающий в рамках теории Беркли интермодальность глубины, открывает также вопрос о сущности пространства, т. е. о пространственности как таковой. Это означает, что только через рассмотрение сущности пространства можно понять, во-первых, что такое глубина в ее интермодальности, во-вторых, описать модальность пространственности как таковой – как интермодальность или некую особую модальность.