Плейбек и политика

В приверженности Плейбек-театра субъективной позиции может быть политический оттенок. Тот факт, что ваша история, моя история, наши истории имеют неопровержимую достоверность, в огромной мере подкрепляет нас. Это может быть разрушительно для такого политического контекста, когда официальная история не подтверждается личным субъективным опытом. Рассказ реальных историй и доверие к ним, пересказывание шепотом из уст в уста, запоминание, повторение может повлечь за собой призыв к изменениям и даже к революции. И после революции истории рассказываются, и это сохраняет правду от забвения, поглощения более мощными силами, будь то новая личина угнетения или банальные средства массовой информации.

В 1991 г. мы узнали, что съемочная группа советского Центрального телевидения в составе четырех человек хочет приехать в Нью-Палтц, чтобы снять материал о Плейбек-театре на месте его возникновения. Они уже сняли фильм о московском Плейбек-театре. Они хотели добавить кадры о Джонатане в самое начало фильма, а также снять новую документальную ленту о первой труппе Плейбек-театра. За неделю до того, как они должны были приехать, в Москве произошел путч, поразивший весь мир. Мы были уверены, что поездка будет отменена, и уверились в этом еще больше, когда через несколько дней узнали, что путч потерпел поражение. Разве журналист захочет покинуть Москву посреди истории, имеющей значение для всей его жизни? Но они приехали точно по расписанию.

Какие бы мотивы ни стояли за их решимостью приехать сюда - выяснилось, что, по меньшей мере, двое из них наивно полагали, что съемка фильма о Плейбек-театре может стать для них путем к успеху в мире частного предпринимательства - у них была сильная потребность рассказать истории о событиях прошедшей недели. Они находились в самой гуще этих событий. Мы устроили неформальный плейбек-перформанс. Светлана, сценарист фильма, при помощи переводчика рассказала о том, что видела рыдающую пожилую женщину. Она бросалась на танк, который медленно продвигался навстречу толпе на улице Горького. «Убейте меня! Убейте меня! - кричала она. - Не убивайте их, они молодые! Убейте меня, я прожила свою жизнь!» Танк остановился, из него вылез молодой солдат, тоже в слезах. Игорь, режиссер, находился в здании российского парламента, когда Борис Ельцин сообщил, что руководители путча бежали в аэропорт. Игорь понял, что это означает, что все закончено, и выбежал из здания рассказать об этом толпе. Сначала ему не поверили. Затем люди стали кричать, петь, поздравлять друг друга. Он рассказал также о том, как на Ваганьковском кладбище хоронили трех молодых людей, погибших во время сопротивления. Огромная площадь была забита битком. Он сказал, что людей было так много, что трудно было пошевелиться. Но все были спокойны, уважительны, даже заботливы друг к другу. Если кому-то в толпе становилось плохо, то люди расступались как по волшебству, чтобы пропустить машину скорой помощи.

Мы испытывали трепет от того, что исторические события происходят прямо на наших глазах, и спросили Светлану, почему они приехали сюда в такое время. «Потому что то, что вы делаете, касается историй, - сказала она. - А когда мы нуждались в наших историях больше, чем сейчас?»