2. Насильственная революция

Общая позиция Маркса и Энгельса сформулирована здесь вполне определенно: коммунисты в принципе были бы за мирное преобразование отношений собственности, если бы это было возможно; но в конкретной исторической ситуации это не реально, поэтому неизбежна насильственная революция. (Конечно, насилие – это не только вооруженная борьба.) Известно, что в 1872 г. после Гаагского конгресса I Интернационала, выступая на митинге в Амстердаме, Маркс говорил о возможности мирного осуществления революции в тех странах, где военно-бюрократическая машина еще не получила значительного развития (Соч., т. 18, с. 154). Но менее известно его высказывание по поводу дебатов в германском рейхстаге о законе против социалистов в 1878 г.: ««Мирным» историческое развитие может оставаться лишь до тех пор, пока те, кто в данном обществе обладает властью, не станут путем насилия препятствовать этому развитию. Если бы, например, в Англии и в Соединенных Штатах большинство в парламенте или в конгрессе получил рабочий класс, то он мог бы законным путем устранить стоящие на пути его развития законы и учреждения, да и то лишь в той мере, в какой это вызывается обшественным развитием. И все-таки «мирное» движение превратилось бы в «насильственное», столкнувшись с сопротивлением заинтересованных в старом порядке, а если эти последние оказываются побежденными силой (как в американском движении и французской революции), то они восстают против «законной» силы» (Соч., т. 45, с. 142). – Такое «пророчество» Маркса нашло свое трагическое подтверждение в известных событиях в Испании в 1936 и в Чили в 1973 годах. Буржуазия национальная и международная не за мирное преобразование, она против любого радикального преобразования своей социальной системы.

3. Международный характер революции

Международный характер предстоящего преобразования общества Маркс и Энгельс обосновывали в «Немецкой идеологии». В эпоху буржуазного общества история превращается во всемирную историю. Это проявляется и в том, что все страны мира взаимодействуют в своем развитии, и в том, что в наиболее развитых странах складывается аналогичная социальная структура и перед ними стоят аналогичные исторические задачи. Не только попытки утопистов путем создания коммунистических колоний приступить к преобразованию общества, но и теоретические размышления показывали, что только совместные более или менее согласованные во времени революционные действия наиболее развитых стран могут привести к радикальному преобразованию общества. Возникновение какого-то местного коммунизма неизбежно привело бы к его краху. «Всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм», – писали авторы «Немецкой идеологии» (это место в рукописи написано рукой Маркса; Соч., т. 3, с. 34). Широкое понятие «общение» включало и экономическое общение, и войну, тоже как «форму общения». Начавшаяся европейская революция, казалось бы, подтверждала такое представление о международном характере предстоящих революционных преобразований.

Такого понимания грядущей «коммунистической революции» Маркс и Энгельс придерживались всю жизнь.

Размышляя о возможном начале революции Маркс писал Энгельсу 8 октября 1858 года: «Трудный вопрос заключается для нас в следующем: на континенте революция близка и примет сразу же социалистический характер. Но не будет ли она неизбежно подавлена в этом маленьком уголке, поскольку на неизмеримо большем пространстве буржуазное общество проделывает еще восходящее движение?» (Соч., т. 29, с. 295).

Поражение Парижской Коммуны Маркс объяснял тем, что это восстание не было поддержано в других европейских столицах.

О таком понимании свидетельствует и письмо Энгельса Полю Лафаргу 27 июня 1893 г., написанное за два года до смерти: «То, что руководство буржуазной революцией принадлежало исключительно Франции … привело, вы знаете куда? – к Наполеону, к завоеванию, к вторжению Священного союза», – т.е. к внутреннему перерождению и к иностранной интервенции, в конечном счете к поражению революции (Соч., т. 39, с. 76).