Речь представителя гражданского истца присяжного поверенного Магницкого

Обыкновенно лишь тот совершает преступление, кому оно может принести выгоды.

Преступление, рассматриваемое нами, само по себе, никоим образом не могло принести выгод подсудимым Бодрову и Балдину, следовательно, должны быть такие лица, которым совершение этого преступного замысла было необходимо и давало действительные выгоды. Такими лицами в данном деле могли быть лишь сами владельцы сгоревшей фабрики, Жиряковы, отец и сын. Значит, если мы докажем виновность в поджоге подсудимых Бодрова и Балдина, то тем самым докажем несомненную виновность В.С. и С.В. Жиряковых.

Припомним, как было дело. Пожару 11 марта предшествовал пожар 5 марта, причем оба пожара начались в таких местах, где находились легковоспламеняемые вещества; следствием установлено, что незадолго до пожара керосин был перенесен из припасочного отделения на фабрику, а в день пожара было отменено дежурство в кочегарной. Хотя дознанием не было обнаружено никаких преступных действий, и Жиряков получил 400 000 руб. страховой премии, но затем по окрестным селениям начали ходить слухи о поджоге фабрики, возникли они, вероятно, благодаря Бодрову, который всегда пьяный, сначала просто болтал о совершении им поджога фабрики, а затем на расспросы слушателей подтверждал верность рассказываемого им, поясняя, что сделано им это потому, что он был обманут и не получил всей обещанной за поджог суммы.

Несмотря на явный вред, который приносила Жиряковым болтовня Бодрова, они проявляли к нему такое отношение, которое являлось как бы подтверждением болтовни Бодрова. Таким образом, первым доказательством поджога по отношению к Бодрову является его признание, а по отношению к Балдину и Жиряковым - оговор их Бодровым. Оговор одного подсудимого другим не представляется, конечно, уликой, которая не требовала бы проверки, но следует различать разные формы оговора; причем, оговор при добровольном сознании в преступлении, подтверждаемый всеми обстоятельствами дела, является такой уликой, с которой необходимо считаться, которую игнорировать ни в коем случае нельзя. Признание Бодрова подтверждается всеми обстоятельствами дела: рассказ его о приходе к нему Балдина в день пожара... рассказ его о том, что он бросил в турбину собаку сторожа, подтверждается нахождением трупа этой собачонки, причем, по указанию свидетелей и эксперта-техника, собака случайно попасть в турбину не могла. Очевидно, что болтовня Бодрова с указанием на такие события, которые действительно имели место, не могли не тревожить Балдина и Жиряковых, вследствие чего они начинают принимать меры прекратить эту болтовню сначала простой просьбой к старосте не составлять протокола по заявлениям Бодрова о поджоге фабрики; по отношению к самому Бодрову стараются задобрить его выдачей ему части обещанных денег, но когда эти меры не дают надлежащих результатов, тогда принимают меры к удалению Бодрова из Черноусовой и отправляют его за свой счет в Казань, в Казани Бодров продолжает кутить и, прокутивши деньги, опять возвращается на фабрику; несмотря на постоянные прогулы, он работает при увеличенной поденной оплате, но в то же время и в течение всего предварительного следствия принимаются вседозволенные меры к тому, чтобы Бодров изменил свои показания судебному следователю: таким образом, Балдин из тюрьмы пишет своему доброжелателю: сбивай Бодрова, я тебе заплачу, Лодыгин...

Крайне важным затем является разрешение вопроса о том, откуда у Бодрова такие значительные для него, простого поденщика, деньги? В Казани, по указанию свидетелей, он "сорит" деньгами, не берет сдачи, закладывает 100-рублевую бумажку Шмулевичу, кутит, никакой работой не занимается. Бодров и объясняет, откуда у него эти деньги, и объяснения его подтверждаются всеми обстоятельствами дела, ибо иных источников он не имел и иметь не мог, подтверждаются и отношениями к нему его хозяев, терпящих его на работе, увеличивающих ему его жалованье, несмотря на его постоянное пьянство и прогулы. Какие же иные доказательства нужны по отношению к Бодрову? Полагаю, что по отношению к Бодрову вопрос этим исчерпывается. Является ли признание Бодрова уликой по отношению к Балдину? По отношению к уликам Балдин стоит в одном положении с Бодровым: до пожара Балдин крайне нуждался, не имея возможности аккуратно платить за квартиру, занимая деньги у свидетеля Маракулина и других, должая в мелочной лавке, но со времени пожара его материальное положение круто изменяется: Балдин уже сам снабжает окрестных крестьян мелкими выдачами от 10 до 15 руб., он строит дом в деревне Шиши, затевает торговлю пивом, строит вагранку, внося для этого 100 руб., появление у Балдина значительных денег подтверждается многими свидетелями, он устилает свою квартиру депозитками, желает купить себе дом в Екатеринбурге за 1600 руб., у него в банке до 1000 руб. денег. Само собой разумеется, что все это не могло не обратить на себя внимание следственной власти, и следствие обратилось к выяснению причин появления у Балдина денег вскоре после пожара. Прежде всего относительно этого был допрошен сам Балдин, но объяснения его были неудовлетворительны и разноречивы: сначала он пояснял, что он накопил деньги торговлей хризолитами, но когда это его объяснение следствием было опровергнуто, тогда он пояснил, что он получил деньги от своего умершего дяди при непременном условии расходовать деньги только после смерти дяди, признав затем и это объяснение неудовлетворительным, Балдин в конце концов пояснил следователю, что он накопил деньги, воруя медь после пожара.

При этом объяснении Балдин остается и в настоящее время, хотя представляется непонятным, почему он не дал его сразу...

Балдин не мог составить себе тех сумм, которые у него были, если бы даже он украл всю медь. Подозрительными являются и отношения, которые проявили хозяева фабрики к Балдину. Правда, иногда человек, не получивший образования, может быть дельным руководителем того или иного промышленного предприятия, но не таков был Балдин. Нентвих аттестовал его как человека, который решительно ничего не делал, все свое время посвящал кутежам, брал в компаньоны этих кутежей тех же рабочих с фабрики. Понятно, что при таких условиях Балдин не мог быть ни руководителем предприятия, ни даже дельным работником. Его тем не менее назначают директором Колюткинской фабрики... Не указывает ли это на какую-то таинственную связь между Балдиным и Жиряковыми?

Какую роль в изложенных действиях Балдина и Бодрова играли отец и сын Жиряковы? Если изложенные данные приведут вас к выводу о том, что фабрику сожгли Балдин и Бодров, то участие Жиряковых в поджоге этой фабрики несомненно, ибо только их выгода могла заставить Балдина подговорить Бодрова поджечь фабрику, а Бодрова совершить поджог. Доказана ли следствием эта выгода? Бухгалтерская и техническая экспертизы установили не только невыгодность предприятия, но и гораздо меньшую сравнительно с застрахованной суммой стоимость застрахованного имущества, выводы экспертизы подтверждаются и данными следствия, на которых и следует остановиться: мы слышали, что для оборудования Черноусовской фабрики были выписываемы старые машины... часть машин всегда была в ремонте, ремонт в свою очередь вызывал непроизводительную затрату, притом очень значительную - по содержанию на фабрике в качестве постоянных рабочих до 25 слесарей вместо нормальных 5-6 человек. Такая затрата выражалась в цифре свыше 7000 руб. в год. Если определить среднюю поденную плату каждого слесаря в один рубль, то ветхость и недостаточная приспособленность машин имели влияние не только на удорожание производства, они не могли не оказывать влияния и на качество фабрикатов. И вы помните из прочитанных писем Мишкина и других, что некоторые покупатели отказывались от приема пряжи благодаря неудовлетворительному ее качеству.

Нет сомнения, что у Жиряковых ощущался недостаток и в оборотных средствах: это установлено, с одной стороны, бухгалтерской экспертизой, с другой стороны, показаниями свидетелей... Невыгодность предприятия объясняется и изменениями условий рынка, который ни Жиряков, ни кто другой при постройке фабрики, конечно, предвидеть не могли... То, что давало раньше большие барыши, за последнее время стало давать убыток: продажная цена мешков, как вы слышали, 21-22 коп., между тем их выделка обходилась до 28 коп. Очень немудрено, что при таких условиях брошенное, вероятно, в шутку замечание Мешалина о том, чтобы застраховать фабрику как можно дороже, а потом сжечь ее, понравилось Жирякову, предвидевшему, конечно, что с образованием такой же, как и Черноусовская, фабрики братьев Макаровых, оборудованной машинами по последнему слову техники, расположенной вблизи железной дороги, конкуренция для него будет непосильна.

Вот причины, вследствие которых Жиряков решил даже преступным путем расстаться с Черноусовской фабрикой. Поджог фабрики есть логическое последствие тех убытков, которые приносила фабрика Жирякову. Вывод этот подтверждается уже такими действиями Жиряковых, которые сами по себе, если отбросить вопрос о поджоге, совершенно непонятны: чем иначе можно объяснить постоянное и неизменное дружеское расположение Жиряковых к Бодрову и Балдину, чем объяснить появление у этих лиц денег тотчас после пожара, что это за 3000 руб., полученные Жиряковым по чеку Сибирского Банка и неизвестно куда истраченные, чем объясняется возвышение Жиряковым страховой оценки незадолго до пожара, почему Жиряковы боялись находки судебным следователем каких-то бумаг, что это за таинственное совещание Жирякова с Лодыгиным, зачем, наконец, понадобилось им сжигать бумаги? Зачем все это, если они не виновны в поджоге? Совокупность всех данных приводит к выводу о том, что в данном случае нет места случайности: дело было задумано основательно, но при совершении были допущены промахи, одним из таких промахов представляется мне это оставление молодым Жиряковым 200 руб. у судебного следователя, - что это такое? Признание ли уличенного преступника в подавляющем значении собранных против него улик и невероятная мысль обессилить улики путем взятки или действие потерявшего голову человека? Поступок этот является, на мой взгляд, лишним звеном в той цепи улик, которая неизбежно должна привести вас к выводу о поджоге фабрики Жиряковыми с целью получения страховой премии... Гражданские истцы просят вас обсудить вопрос о доказанности или недоказанности поджога с целью получения страховой премии.

Я заканчиваю мои объяснения надеждой, что приговор ваш, давая всевозможное снисхождение подсудимым, восстановит и нарушенные подсудимыми права потерпевшего.