Преступление, как деяние противоправное, греховное и безнравственное.

Переходя к более точному определению преступного деяния, мы должны указать на характер норм, неисполнение которых запрещено. Преступление есть нарушение нормы права, юридических норм. Но в III ред. Лит. Стат. (отчасти в I и II ред.) преступному деянию надаётся характер безнравственного и греховного деяния. Это не значит, что все безнравственные и антирелигиозные деяния обложены уголовными наказаними. Лит. Стат. знает один только вид преступлений против веры – совращение в магометанство или иудейство; между тем как в «Уложеніи царя Алексея Михайловича» и в «Правахъ, по которымъ судится малороссійскій народъ» этим преступлениям посвящены особые отделы⁹; в кодексах же западно-европейских, современных Лит. Стат., религиозные преступления имеют первенствующее значение (наряду с преступлениями против нравственности и политическими). Что касается преступлений против нравственности, постановления о которых содержатся в Лит. Стат., то в этих преступлениях преобладающее значение имеет их противообщественный характер (непотребство, как ремесло, сводничество, как ремесло) или нарушение личных прав («кгвалтъ невесты»). – По общему правилу моментом, определяющим преступность деяния, является противоп-

равность его: преступленияминазываются и деяния, безразличные с точки зрения религии или нравственности; например: «хто бы кому на войне, будучи у войску, позычилъ до оказу пописаного коня, зброи и всякое брони» (III, II, 15); «вывоженье прыправъ военъныхъ до земли непріятельское» (III, III, 48); «переховыванье, обцованье съ выволанцами и чьсти отсужоными» (III, XI, 68). В то же время очень многие преступления в сущности деяния греховные и безнравственные. Имея в виду эту сторону преступлений, Лит. Стат. указывает как на их противоправность, так и на греховность и безнравственность. С одной стороны преступление – нарушение нормы права – «выступъ», с другой стороны – «злой учинокъ», «злочинство»; преступник – «выступца» и «злочинца»; преступники – «злые люди» – противополагаются «добрымъ людемъ рыцерскимъ». Преступление грех: детоубийца должен «вызнавать явный грехъ свой»; убийством на поединке «панъ богъ бываетъ обрушонъ». С этой же точки зрения указываются следующие мотивы к изданию уголовных законов:

«ради то видячи, абы въ панстве нашомъ христіанскомъ всякая учтивость и поважность, поволанью христіанскому належачая, была захована…» (III, XI, 60);

«уставуемъ хотячи то мети вечными часы, ижъ бы подданые наши подъ росказаньемъ нашимъ мешкаючи, учстиве жили, зысковъ спросныхъ Богу и людемъ почстивымъ обрыдныхъ не наследовали.» (III, XIV, 31).

Содержание преступного деяния.

а) Преступление, как «кривда». Термин «кривда» употребляется в Лит. Стат. для обозначения посягательств на охраненные нормами права блага и интересы частных лиц:

«естли бы ся кому стала якая кривда въ кгвалтехъ, наездахъ, боехъ, ранахъ, забойствахъ, грабежахъ и въ иныхъ якихъ речахъ» (III, IV, 44).

В чем же сущность «кривды»?

В своей конкретной форме каждое преступление против частных лиц является деянием, причиняющим идеальный вред или имущественный ущерб частным лицам. Так, например, воровство всегда причиняет имущественный ущерб («шкоду») потерпевшему:

«коли бы што въ кого вкрадено, а видите ему шкода отъ которого села а шкодника свого не ведаетъ» (II, XIV, 1).

Потерпевший – «укривжоный» должен быть вознагражден за вред и убытки, причиненные ему преступным деянием. В Лит. Стат. установлены денежные взыскания в пользу «укривжоного»: дети убитого получают «головщину», раненный или оскорбленный – «навязку», «ушкожоный», т. е. потерпевший имущественный ущерб, – «шкоду», «накладъ».

Сущность «кривды» в некоторых случаях исчерпывается заключающимся в ней имущественным ущербом; последствия «кривды» в этих случаях ограничиваются вознаграждением петерпевшого за убытки. Такой характер имеют: пользование чужим неоккупированным имуществом, истребление чужого неоккупированного имущества, укрывательство беглой «челяди»:

«А естли бы хто стрельцовъ послалъ у чужую пущу, або самъ таемне зверъ побилъ, тогды маетъ за кождое звера платити» (III, X, 1).

«Кгды бы хто чию челядь невольную вывелъ, або ведаючи заказъ въ себе переховывалъ…, повиненъ тую челядь отъискати, а одыскавшы тому пану отдати. А гдѣ бы не могъ одыскати або не хотелъ, будеть повиненъ тую челядь самъ ценою платити и шкоду оправити отъ того часу, отъ которого ему тая челядь не робила» (II, XII, 10).

В I ред. Лит. Стат. взгляд на преступление исключительно с точки зрения вреда, ущерба, причиненного частному лицу, проводится даже относительно незначительных преступлений с сложным объектом. В маловажных посягательствах на блага и интересы, охраняемые, как достояние всего общества, Лит. Стат. усматривает только причинение вреда частным лицам:

«Коли бы хто данъ былъ у казнь нашу господарскую, або в которую иную в некоторой суме осажоной, або о которое иное обвиненье, а онъ бы которому оного виноватца въ руки поданого своею неопатрностью с казни выпустилъ, тотъ маетъ самъ тую суму або шкоду заплатити, въ которой былъ посажонъ» (I, I, 13).

Лжесвидѣтели подвергаются пыткѣ и, если будуть уличены, то «за несправедливое свядецтво свое мают тому шкоды платити» (I, VI, 27).

«А естли бы оного судью узнано, иж не водле права писаного всказалъ, мает ему шкоды и накладъ оправити, а тотъ судъ нивошто обернути» (I, VI, 1).

Этот первобытный грубый взгляд сохранился в Лит. Стат. только относительно незначительных правонарушений. В преступлениях более важных к моменту вреда, ущерба присоединяется другой момент – вторжение в сферу частных прав. Каждому человеку, живущему в государстве, принадлежит известная

сумма прав, охраняющих его личные и имущественные блага и интересы. Преступник вторгается в сферу принадлежащих частному лицу прав, причиняя вред благам и интересам этого лица. «Укривжоный» в этом случае, кроме вознаграждения за вред и убытки, должен получить удовлетворение за нарушение его субъективного права; такое удовлетворение является в Лит. Стат. в виде возмещения в двойном размере («шкода совито», «грабежъ з навезкою») или в виде особых штрафов («вина», «кгвалтъ»):

«Естли бы шляхтичъ чиихъ людей пограбилъ на торгу, при церкви и на добровольной дорозе, таковый маеть стороне ображоной вины заплатити 6 рублей грошей а грабежъ з навезкою отдати» (III, XI, 4).

Запрещается охота на «чужих кгрунтахъ», пока хлѣбъ стоитъ въ полѣ. «А хто бы въ томъ часе полюючи кому шкоду учинилъ, тогды таковый ушкожоному вины 3 копы грошей заплатити и шкоду нагородити повиненъ будетъ» (III, X, 18).

«Кгды бы ся трафило воднымъ путемъ везучи якии товары с пригоды судно се розбило, або стонуло при чіемъ кольвекъ берегу… А хто бы хотелъ въ томъ онымъ стонулымъ трудность задавати , тогды тотъ будеть повиненъ всю шкоду, што будеть на томъ шкодовати, совито оправити» (II, IX, 21).

Момент вторжения в сферу прав частного лица с особенной очевидностю обнаруживается в преступлениях, называемых в Лит. Стат. «кгвалтами». «Кгвалтами» называются во 1) имущественные посягательства, совершаемые «кгвалтовне», «кгвалтовнымъ обычаемъ». Термины «кгвалтовнымъ обычаемъ», «кгвалтомъ», «кгвалтовне» употребляются обыкновенно в Лит. Стат. как название общеизвестных понятий. Но в некоторых артикулах ясно указывается, что «кгвалтовный» образ действий означает употребление физической силы над личностю:

«Колы бы хто кому жито пожалъ, або жатое побралъ, або побилъ, потопталъ а вдарилъ самого, або человека, або которого кольвекъ стану, таковый маеть платити кгвалтъ 12 рублей грошей, а естли возметъ безъ бою, тотъ маеть шкоду платити з навезкою» (III, IX, 23; II, IX, 14; I, VIII, 16).

«Естли хто чужіе сеножати у своей пущи кгвалтомъ покоситъ и вытискаючи того отъ его сеножатей бой учинитъ, тогды повиненъ будетъ кгвалту платити 12 рублей грошей и битыхъ навезати, а естли не будетъ бою а хотя сеножати чужие покоситъ, або кошеное поберетъ, тогды повиненъ будетъ сено з навезкою платити» (III, X, 4; II, X, 4; I, IX, 5).

В некоторых случаях из обстановки, при которой совершается преступление, видно, что «кгвалтовный» образ действия означает употребление физического насилия, или, быть может, психического принуждения:

«Кому бы шкода стала въ чиемъ дому, або кгвалтъ на дорозе, або где инде…»

«А естли бы безъ заповеди и переема въ кого тую челядь нашолъ а тотъ бы ему не хотелъ тое челяди его безъ позему выдати, а взялъ на немъ поземъ кгвалтомъ» (I, XII, 7).

Обстановка, при которой возможно совершение этого преступления, указывает, что преступник должен был прибегнуть к физическому насилию или психическому принуждению. 2) Момент вторжения в сферу частных прав с особенной силою обнаруживается в некоторых случаях вследствие особенных свойств объекта преступного посягательства. Преступления с такими объектами называются тоже «кгвалтами». Сюда относятся посягательства на недвижимое имущество. Спор о владении недвижимым имуществом может быть разрешен только судом: «мають се правомъ спирати, а не кгвалтомъ», –этот принцип находим во всех редакциях Лит. Стат. «Кгвалтомъ» называется всякое самоуправство относительно владения недвижимым имуществом:

«Пакли бы шляхтичъ шляхтичу границу сказилъ ……… таковый маеть заплатити ображоному дванадцать рублевъ грошей» (III, IX, 18).

«А естли бы хто перекопалъ реку ку шкоде своего суседа……… повиненъ стороне жалобливой кгвалту 12 рублей заплатити» (III, IX, 20).

За неявкой одной стороны на суд, другая сторона получает «увязанье», т. е. ввод во владение спорным имуществом. «А естли бы тотъ упоромъ своимъ въ тую землю або въ люди вступалъ черезъ увязанье тыхъ судей, мает позванъ быти ку праву, а право мает за то на немъ всказати кгвалтъ и наклады» (I, VIII, 25).

«Кгвалтомъ» называется самоуправство также и в следующем постановлении:

«естли бы хто кому побралъ стадо свирепъе на него, або на своей земли, або на чией кольвекъ грабежъ, або на испашы, тотъ маеть платити кгвалтъ и шкоду, штобы стало тому стаду подлугъ уфалы нижей пописаное. Бо не маетъ за испашъ стада брати, бы и засталъ на испаши але маеть то стадо отогнати до пана чие стадо а испашъ маеть обвести сторонними людьми» (I, VII, 2).

Произведённый нами анализ частных преступлений позволяет следующим образом ответить на поставленный выше вопрос: в чем заключается сущность «кривды»? В незначительных правонарушениях сущность «кривды» исчерпывается заключающимся в ней имущественным ущербом («шкодой»); в более важных првонарушениях «кривда» содержит в себе два момента: вред или ущерб вторжение в сферу субъективных прав; второй момент

обращает на себя внимание в особенности в преступлениях, называемых «кгвалтами».

б) Преступление, как «вина». Термин «кривда» обозначает содержание преступления с точки зрения потерпевшего. Важнейшие преступления против личности и имущества рассматриваются в Лит. Стат. с точки зрения потерпевшего и с общественной точки зрения. С общественной точки зрения преступление есть противодействие господству права в государстве («спротивенье праву посполитому»), посягательство на охраняемый правом порядок общежития («взрушенье покою посполитого», «ображенье покою посполитого»). Преступление, как посягательство на правопорядок, обложено уголовными наказаниями, применяемыми к преступнику в интересах вего общества. Общетсвенная сторона преступления выражается в Лит. Стат. термном «вина» («вина розбойная», «вина злодейская», «вина кгвалтовная» и т. д.). «Кгвалтовникъ», совершивший убийство при наезде, не только причиняет «кривду», (за что уплачивает «головщину» детям или родственникам убитого), но и нарушает норму права, охраняющую неприкосновенность жизни граждан, и является врагом существующего правопорядка; он одновременно посягает на частный интерес и на общественный интерес, при чем нарушение интереса частного служит только средством для нарушения интереса общественного: «забилъ и тымъ покой посполитый взрушилъ». Нарушение общественного интереса обусловливает применение к «кгвалтовнику», совершившему убийство, уголовного наказания – смертной казни. Самовольно лишивший шляхтича свободы причиняет заключенному «кривду», но сверх того нарушает норму права, показывая такым образом неуважение к праву, ставя свой произвол выше требований права, охраняющего свободу граждан от самовольных посягательств; Лит. Стат. очень ясно различает эти две стороны преступления: виновный должен вознаградить заключённого за все убытки и уплатить ему «кгвалтъ» и «навезку» за насилие и оскорбление; сверх того «за своволенство такое и легкое поваженье права и покою посполитого, еще повиненъ будеть таковый выступный везенье чверть року самъ утерпети у вежи на дне на головники постановленой» (III, XI, 28).

Посягательства на блага и интересы, охраняемые как достояние всего общества, можут заключать в себе «шкоду»; в одном

преступлении может заключаться посягательство на личное и общественное благо. «Кривда» и «шкода» в этих преступлениях имеют второстепенное значение, главное же значение имеет «вина». Нанесение побоев на суде заключает в себе «кривду» по отношению к потерпевшему и общественный вред, как оскорбление судебного места. Эти две стороны данного преступления различаются уже в I ред. Лит. Стат.: «коли бы хто на другого рукою сягнулъ, попхнулъ, торгнулъ, або вдарилъ передъ судомъ а не ранилъ а тымъ сягненьемъ суду кгвалтъ вчинилъ» (I, VI, 21). Кроме удовлетворения потерпевшего, виновный подвергается уголовному наказанию: «маеть вины заплатити 12 рублей» (I ред.), «за вину седети 6 недель» (II и III ред.). Оказавший сопротивление «вряду» призвести «увязанье» его имения после судебного решения не только «въ совитую заруку впадаеть», но еще подвергается изыманию и конфискации оставшегося (за удовлетворением противной стороны) имущества «за тую вину ижъ вряду нашому не поступилъ увязань, яко за спротивенье праву посполитому и зверхности нашой господарской» (III, IV, 95). Насильственно освободивший осужденного на смертную казнь преступника «самъ и с помочниками своими, яко бунтовники и взрушители права посполитого, горломъ и отсуженьемъ почстивости карани быти мають, а шкоды и наклады стороне жалобной за доводомъ нагородити и заплатити таковые винни будуть» (III, IV, 31).

В маловажных общественных правонарушениях момент «вины» не обращает на себя внимания. Законодатель запрещает такие правонарушения под угрозой не уголовного наказания, а других невыгодных для нарушителя последствий; например, маловажные нарушения норм, охраняющих правильное отправление правосудия, ведут к постановке заочного приговора, к вознаграждению противной стороны за убытки.

в) Заключение. Различные взгляды Лит. Стат. на содержание преступного деяния представляют различные ступени в развитии уголовно-правовых воззрений. Слабому развитию правовых воззрений соответствует частноправный взгляд на преступление: содержание преступного деяния определяется признаком внешним, резко бросающимся в глаза, – вредом для частного лица. Затем в содержании преступного деяния усматривается еще один признак, более скрытый, – вторжение в сферу частных прав; преступление все

таки остается нарушением интересов частного лица. На высших ступенях государсвенной жизни сознается отвлеченная природа преступного деяния, как посягательства на правопорядок. В Лит. Стат. все важнейшие преступления считаются посягательством на правопорядок, а потому обложены уголовными наказаниями. Но и относительно этих преступлений старинный взгляд не потерял своего значения. В уголовных постановлениях Лит. Стат. можно проследить борьбу старинного взгляда на преступление – с точки зрения частного лица, и позднейшего – с точки зрения общественных интересов. Эта борьба отразилась в разрешении Лит. Стат. уголовно-правовых вопросов, логически связанных с вопросом о содержании преступного деяния: 1) о порядке возбуждения уголовного преследования, 2) об оценке преступных деяний, 3) о положении обвиняемого и потерпевшего перед уголовным правосудием, 4) о применении наказания к преступнику.

1) В Лит. Стат. возбуждение уголовных исков, по общему правилу, принадлежит частным лицам; в особых артикулах излагаются условия возбуждения уголовных исков («доводъ кгвалту, злодейства…»). Этот старинный порядок преследования преступников, вполне уместный при частноправном взгляде на преступление, остался в Лит. Стат., не смотря на существование новых воззрений на преступление. Новые воззрения на преступление, как на нарушение интересов всего общества, требуют, чтобы возбуждение уголовного преследования принадлежало государству и выполнялось его органами ex officio. В Лит. Стат. только преследование особенно важных преступников вменяется в обязанность должностным лицам в случае отсутствия частных обвинителей. Муж убивает жену или жена убивает мужа; дети или родственники отказываются от уголовного преследования убийцы; тогда суд, помимо детей и родственников, производит следствие и наказывает виновного («врядъ нашъ маеть того особливо перестерегати и с пильностью выведати» III, XI, 6). Мать умертвила своего незаконно-прижитого ребенка; нет лица, заинтересованного в преследовании преступной матери; Лт. Стат. постановляет:

«а въ таковой речи вряды наши кгородские и местские, мають выведанье чинити и того постерегати, а дознаныхъ и правомъ переконаныхъ карати» (III, XI, 60).

Преследование преступников, избегнувших суда и наказание, производится должностными лицами без участия частного обвинителя.

«Кгвалтовникъ», совершивший убийство при находѣ и убѣжавший до суда, объявляется «выволанцемъ»; «а естли бы по выволанью оного кгвалтовника або забойца налезенъ былъ въ томъ панъстве нашомъ, тогды и на томъ вряде, где будеть постижонъ, маеть быти каранъ яко кгвалтовникъ, а не будеть ли хто стояти або фольдровати, тогды врядъ нашъ, маючи певную ведомость о томъ мужобойце або кгвалтовнику, маеть также на томъ вряде своемъ поймавшы, скарати» (II, XI, 4).

2) Взгляд на преступление, как на вред, обусловливает объективную оценку преступлений – по количеству вреда; взгляд на преступление с общественной точки зрения характеризуется субъективной оценкой преступлений – по колчеству злой воли. В Лит. Стат. находим и субъективную и объективную оценку преступлений. В зависимости от экономической ценности блага или интереса находится важность посягательства на него; например, наказуемость кражи определяется, между прочим, и ценностю украденной вещи:

«Естли где паробки крадутъ въ околицу, а з лицомъ ихъ поймають… котороелицо будеть стояти полтину грошей, тогды маеть быти каран яко злодей, а естли ж полтины лицо стояти не будеть, маеть з бонды его шкода плачона быти або лицо вернути а за навезку пугами бити» (I, XIII, 1).

Некоторые блага и интересы не допускают экономической оценки, вред, причиняемый им, невознаградим; законодатель в уголовных постановлениях делает оценку таких благ: оценивается человеческая жизнь, здоровъе, честь; ценность личных благ зависит от социального положення, пола. Ценностю блага определяется не только величина вознаграждения в пользу потерпевшего, но и уголовное наказание; например, за убийство в «зваде» шляхтича виновный уплачивает головщину и подвергается тюремному заключению на 1 год и 6 недель, за убийство же «простого стану чоловека» – только уплачивает головщину, которая значительно меньше шляхетской головщины (III, XI, 10).

Лит. Стат. знает и субъективную оценку преступлений, различая деяния умышленные и случайные («пригодныя»); с субъективной оценкой мы познакомимся ниже.

3) При взгляде на преступление с общественной точки зрения, главная задача уголовного правосудия – раскрытие преступления и наказание преступника; при частноправном взгляде на преступление,

главную роль играют интересы потерпевшего. В уголовных постановлениях Лит. Стат. нельзя не заметить постоянной заботы законодателя о том, чтобы потерпевшый был вознагражден. Принцип: «ни хто ни отъ кого въ невинъности своей ранъ теръпеть не повиненъ», выраженный относительно нанесения ран, найстойчиво проводится в Лит. Стат. относительно всех преступлений, причиняющих вред частному лицу. Основанием вознаграждения невинно-пострадавшего служит не виновность лица, а вред: и за случайное убийство или нанесения ран уплачивается головщина или навязка. Обязанность вознаградить потерпевшего падает прежде всего на самого преступника. Преступник мог быть неизвестен, мог скрыться по совершении преступления; потерпевший все таки не оставался без удовлетворения: из имущества скрывшагося преступника взыскивалась известная сумма в пользу потерпешего. Обязанность вознаградить потерпевшего иногда падала на другие лица: глава семьи упрачивал «навезки, шкоды и кгвалтъ» за преступления, совершённые членами семьи; «панъ» уплачивал «кгвалтъ, головщину и шкоды» за преступления своего «слуги», убежавшего после совершения преступления. В некоторых случаях законодатель указывает, что привлечённый к ответственности и присуждённый к удовлетворению потерпевшего, не виновен в совершении преступления; указываются и основания, по которым на привлечённого к ответсвенности возлагается все таки обязанность удовлетворить потерпевшего; удовлетворивши потерпевшего, он может искать истинного преступника («а собе винного искати»). В «вечерней зваде» совершено убийство или нанесены раны; во время «звады» один из присутствующих потушил свечу, и преступник, пользуясь темнотой, скрылся; потушивший свечу должен вознаградить потерпевшего: «жемъ я во той зваде, говоритъ потерпевший, раненъ, а не ведаю отъ кого, за причиною твоею, же сь свечу загасилъ». «Отповедникъ» (лицо, угрожавшее совершить преступление) привлекается к ответственности, если истинный преступник неизвестен; на суде «отповедникъ» может доказать свою навинность; тем не менее он прсуждается к удовлетворению пострадавшего: «тогды неха нихто ся ни на кого не пофаляетъ, а нехай тую шкоду предся отправуеть, а собе винного ищеть» (I, VII, 17).

«Невинно-пострадавшій долженъ быть вознагражденъ» – этот вполне понятный принцип твердо укрепился в народном правовоззрении и потому постоянно и строго проводится законодателем. «Преступникъ долженъ быть найденъ и подвергнутъ уголовному наказанію» – принцип новый, не успевший укорениться в правовых воззрениях общества; в проведении этого прнципа законодателем мы не видим уже такой настойчивости и постоянства. Часто повторяющееся в Лит. Стат. выражение – «винного собе искати» указывает на то, что законодатель не заинтересован в раскрытии преступления, в отыскаии истинного преступника. Найден труп «человека перееждчого и безъплеменного, которого головщины искать не будеть кому»; органами судебной власти производится следствие; окрестные жители должны стать «на копе» и присягнуть, «ижъ сами не суть причиною того забитого и о таковомъ забойце не ведають»; неприсягнувшие «повинни головщину сами платити, а собе винного искати». Таким образом следствие проводит не к отысканию истинного преступника для применения к нему уголовного наказания, а к взысканию головщины.

4) Уголовное наказание – институт, установленный в интересах всего государства. Преступник, присуждённый к известному наказанию, должен этому наказанию подвергнуться, за исключением тіх случаев, когда законодатель допускает неприменение наказания по соображениям уголовной политики. Во всех 3 редакциях Лит. Стат. указываются случаи избежания уголовного наказания. Посредством выкупа можно было избежать смертной казни. В 6 арт. XIII разд. I ред. читаем: «злодея явного отъ шибеницы своими пенезми откупилъ»; эти слова повторяются во всех редакциях Лит. Стат. в разделе «о злодействе»; «тотъ маеть окупити горло свое», говорится во всех редакциях Лит. Стат. в артикуле «о порубанье гаю»; во всех редакциях находим и следующее постановление: «естли бы хто о злодейство, або о которое злочинство на каранье горла черезъ врядъ права посполитого вказанъ былъ, а въ томъ караньи горло свое пенезми откупилъ» (III, XI, 56). Рядом с выкупом во всех редакциях Лит. Стат. указывается другой способ избежания смертной казни: «або се отъ того каранья отъ страченья горла через приятелей своихъ або гостей знакомых выпроханъ былъ» (III, XI, 56; II, XI, 33; I, VII, 30). Третий способ избежания смертной

казни – пощада осужденного преступника со стороны потерпевшего; об этом способе говорится в артикулах «о злодействе»: «естли бы кому злодея правомъ поконаного на смерть выдано, а онъ бы не скаралъ» (III, XIV, 13; II, XIV, 10; I, XIII, 6, 25). Сюда же относятся следующие случаи: за изнасилование определена смертная казнь, но отмена смертного приговора зависит от воли потерпевшей, – она может выйти замуж за преступника (III, XI, 12); от воли оскорбленного мужа зависит предание или непредание смертной казни жены, согласившейся на похищение её посторонним (III, XIV, 29). Одно место I ред. Лит. Стат. укзывает, что случаи пощады преступника потерпевшим были нередки, что смертная казнь заменялась невольничеством: «кгды бы на смерть сказаны кому окроме злодейства, а они бы просили того, кому сказаны, же бы ихъ не губилъ, а давши бы ся въ неволю, а онъ бы ихъ не вбилъ, таковые въ неволю мают даны быти» (I, XI, 13), этого постановления уже нет во II и III ред.. Понятны те соображения целосообразности, из которых исходит законодатель, допуская помилование преступнка жертвой изнасилования или помилование преступной жены оскорблённым мужем. Все остальные случаи избежания смертной казни – отголоски старинных правовых воззрений. Если применение к преступнику уголовного наказания зависит от его состоятельности и возможности дать за себя викуп или от произвола частных лиц, в обществе, следовательно, не укоренились еще взгляды на преступление, как на нарушение общественных интересов, как на общественное зло, на преступника, как на врага существующего правопорядка («домовый неприятель» – по выражению Льва Сапеги), вести борьбу с которым обязано государство в лице органов судебной власти.

Новые взгляды на преступление, как на нарушение общественных интересов, выразились в том, что законодатель в случаях особенно важных преступлений настойчиво требует, чтобы преступник понес заслуженную кару. Политический преступник не мог избежать наказания: «таковому жаденъ привилей, а ни зацность, а ни достоенство не маеть помогати, а ни ся онъ имъ щитити можеть, абы ся не мелъ справовати и где будеть правомъ поконанъ, абы не мелъ каранъ быти» (III, I, 4). Назначая смертную казнь за сопротивление властям, Лит. Стат. употребляет следующее выражение: «въ жадную лимитацыю того не впущаючи, кгдыпозва-

ный станеть, горломъ его карати кажемъ» (III, IV, 95). Супругоубийца «безъ милости маетъ быти каранъ» (III, XI, 6). Совративший христианина в магометанство или иудейство «безъ жадного милосердія на горле огнемъ маеть быти каранъ» (II, XI, 5; III, XII, 9)

_______