Обзор историографии
Систематическое изучение воззрений Уинстенли связано с именами английских историков Л. Беренса и Дж. Морисона-Давидсона, выступавшими со специальными работами, посвященными движению диггеров, и считавшими генеральной идеей Уинстенли идею национализации земли, но они пытались изобразить идеолога диггеров только как мирного реформатора, предшественника Генри Джорджа.85
Известный ревизионист Эдуард Бернштейн написал исследование об истории движений демократического и коммунистического характера в Англии в революционные годы, содержащее популярное и во многом искаженное изложение взглядов левеллеров и диггеров. В духе господствовавших на Западе взглядов на крестьянство Бернштейн недооценивал революционной потенциал крестьянства и видел в ней реакционную массу. Это нашло отражение в его освещении и оценке идей Уинстенли.86
Редактор изданного в США сборник памфлетов Уинстенли Себин87 видел источник идей лидера диггеровского движения не в социально-экономических условиях XVII в., а в Библии, стараясь таким образом представить диггеров движением далеких от жизни религиозных мечтателей. Другой историк политических идей из Чикагского университета У. Хадсон в 1946г. выступил со статьей под названием «Экономические и социальные идеи Джерарда Уинстенли. Был ли он марксиситом XVII в.?» в изображении Хадсона Уинстенли всего лишь религиозный проповедник, мирный хилиаст, проповедовавший внутреннее обновление человека торжество христианской любви среди людей и наступления царства божьего. Единственным источником его идей, как утверждает Хадсон, была Библия.88 Эти взгляды нашли себе сторонников и в Англии. В 1948г. У. Шенк выпустил книгу, назвав ее «Стремление к социальной справедливости в пуританской революции».89 По его мнению, не следует искать родство современного британского «социализма» с левым течением английской революции, социальные теории диггеров возникли всего лишь на почве идей христианского братства, из стремления утвердить учение Христа на земле. Это стремление вечно, оно лишено каких-либо связей с материальными интересами классов или их группировок в Анлии XVII вв.90
В историографии также существовала тенденция подчеркивания аполитичности и конформизма Уинстенли, линии «политического компромисса». Так, Т. Кит пытается доказать, что утопии Уинстенли был присущ ограниченный характер: она не затрагивала основ существующего строя и даже «не планировала вторжение в права частной собственности», а продолжала линию «политического компромисса», свойственного Уинстенли,91 ограничиваясь лишь вскапыванием «ничейной» земли.92 Т. Кит также утверждает, что Уинстенли и диггеры не стремились к социальной революции, а старались лишь добиться от своих собратьев внутреннего очищения.93
Новозеландский историк Дж. Девис настаивает на том, что Уинстенли постоянно выражал уважение к властям и не стремился к полной переделке существующего строя, что он не был противником огораживаний и не покушался на чужую собственность, а его утопия – не что иное как своеобразное «государство в государстве», для обеспечения землей и работой бедняков.94
Старейший английский историк-марксист А.Л. Мортон в книге «Английская утопия» характеризует Уинстенли как вождя пролетарских слоев населения, склонявшегося к коммунистическому распределению земли. «Диггеры, бывшие в основном пролетариями, предложили гораздо более радикальный и коммунистический раздел [земли], чем Гаррингтон»95
Лейбористский историк Г.Н. Брейлсфорд писал, что Уинстенли как никто другой в его время понимал глубинные процессы, происходившие в современном ему обществе. Он видел источник эксплуатации и нищеты «в частном присвоении жизненных средств, которые в его время обозначались собственностью на землю».96 Источником богатства Уинстенли считал труд; присвоение плодов чужого труда он рассматривал как преступление; частная собственность была для него основной причиной угнетения человека человеком. Задолго до Руссо, продолжает Брейлсфорд, Уинстенли заявлял, что человек не должен иметь больше земли, чем может обработать своими руками.97 Все это ставит Уинстенли в один ряд с наиболее выдающимися мыслителями Англии.98
Французский исследователь О. Люто в своем двухтомном труде99, посвященном диггерскому движению, рассматривает Уинстенли как революционера, бунтаря, выразителя чаяний и идеалов наиболее левого крыла революции. Он утверждает, что Уинстенли трактовал некоторые книги Ветхого Завет «в духе классовой борьбы», а памфлет «Знамя, поднятое истинными левеллерами» он оценивает как «коммунистический манифест» диггеров.100 В целом исследователь стремился наиболее полно показать идеи и деятельность лидера диггеров и охарактеризовать Уинстенли как представителя утопически-коммунистических идей.101
Английский историк Дж. Джуретик в своей статье102 ставит себе цель объяснить внезапный переход Уинстенли от милленарийских чаяний его первых трактатов к рационализму и «социализму» сочинений, появившихся в 1649-1652гг. этот решительный переворот в мировоззрении мыслителя Джуретик связывает с конкретной деятельностью диггеров на холме св. Георгия, с насилием власть имущих и социальной несправедливостью, приведшей колонию диггеров к краху.103 «Начав обрабатывать общинные земли, Уинстенли создал теорию политического раикализма, неимеющую себе равных в его время или в предшествующие века».104
Американский автор Т. Хейес в своей работе105 поставил себе задачу дать литературоведческий разбор сочинений Уинстенли. Этот подход нельзя не признать односторонним, и автор уделяет особо пристальное внимание ранним, религиозным работам Уинстенли в ущерб его главному произведения – «Закону свободы». Хейес вместе с английским либеральным историком Дж. Эйлмером признает: «Утверждение, что Уинстенли стал коммунистом потому, что потерпел провал как предприниматель, может быть, и не лишено смысла, но оно недостаточно для объяснения его творчества и его деятельности».106 Хейес убедительно доказывает далее на текстах произведений мыслителя, что его психология не была психологией павшего и ожесточившегося человека. Он подчеркивает, что Уинстенли был личностью «уравновешенной, здоровой, умеренной», его произведения «дышат искренностью».107 Хейес на основе тщательного литературоведческого анализа демонстрирует, что уже самые первые, «религиозные» трактаты Уинстенли содержат в себе поиск социальной справедливости, стремление к улучшению жизни для беднейших классов.108 Соглашаясь с другими исследователями в том, что Уинстенли не призывал к насильственному ниспровержению существующих порядков, Хейес подчеркивает, что, несмотря на все призывы к умеренности и ожиданию бога, Уинстенли был поистине революционером – и в теории, и в практической деятельности.109 Его мировоззрение не что иное, как борьба плебейской точки зрения против стремлений людей «среднего класса» - лавочников, купцов, сквайров: он прямо указывает на «классовую позицию» Уинстенли – позицию неимущих слоев населения.110 Говоря об экономических взглядах Уинстенли, он вслед за К. Хиллом провозглашает его первооткрывателем трудовой теории стоимости111 и неоднократно сопоставляет взгляды Уинстенли с положениями Маркса и Энгельса.112
Историк Английской буржуазной революции К. Хилл, подходя к вопросу с марксистских позиций, в его оценке деятельности и учения Уинтенли подчеркивает революционность его воззрений и действий, «глубоко вторгавшихся в существующие отношения собственности».113 Он указывает на опасность, которую несло движение диггеров власть имущим, т.к. это движение «призывало бедняков объединиться для практических действий» и объективно вело к падению всей системы эксплуатации.114 В предисловии к изданию памфлетов Уинстенли К. Хилл оценивает его как революционного мыслителя, чье учение знаменует собой поворотный пункт в истории политической мысли: «Уинстенли верил в возможность человеческого прогресса и смотрел вперед, в будущее, когда разум и международное братство одержат победу, когда наука станет служить не только улучшению экономических условий, но также и качества человеческой жизни».115 Цель Уинстенли, как пишет К. Хилл, побудить беднейшие классы к политической деятельности. Он вступает и как поразительно глубокий социальный критик, и как первый революционер, выдвинувший смелую политическую программу и попытавшийся «призвать определенный общественный класс претворить ее в жизнь».116
В статье117 о предшественниках социализма К. Хилл показывает, насколько радикальными и революционными для своего времени были идеи Уинстенли. Он глубоко понимал кризис, в котором находилась Англия, и даже «применял классовый анализ к гражданской войне», защищая интересы бедняков, не получивших от революции облегчения своего положения.118
Оценка К. Хиллом Уинстенли подверглась критике в статье119 австралийских историков Л. Маллиган, Дж. Грехема и Дж. Ричардс. Как они считают, нельзя рассматривать Уинстенли, жившего в XVII в., как «предшественника» Маркса или кого-либо еще; нельзя модернизировать его воззрения настолько, чтобы видеть в нем коммуниста, материалиста и «экономического детерминиста». Историческая реальность намного сложнее, и произведения и деятельность Уинстенли следует анализировать в контексте его времени, а в сочинениях надо искать не скрытый смысл, а непосредственную связь с проблемами, рождаемыми окружающей действительностью.120 В частности, авторы доказывает, что ко времени написания «закона свободы» Уинстенли не стал материалистом, а социальный идеал для него не ограничивался только обобществлением земельной собственности. «Полагать, что отмена частной собственности исправит все человеческие беды, значит неправильно истолковывать воззрения Уинстенли на отношения между частной собственностью и моральной развращенностью».121 Авторы утверждают, что частная собственность у Уинстенли – «не причина, а следствие морального падения» человека.122
Ответом на это критическое выступление явилось небольшое исследование К. Хилла «Религия Джерарда Уинстенли»123, в котором ставит вопрос о двух различных подходах к этому мыслителю. Один подчеркивает современность его идей и соотносит их с социализмом XIX и XX вв. при таком подходе теологические воззрения Уинстенли представляются относительно несущественными: главная задача – объяснить, как он перешел от религиозных представления к мыслям, беспрецедентным в XVII в.124 Для другого подхода характерен взгляд на Уинстенли преимущественно как на религиозного мыслителя, «коммунистические идеи которого были результатом мистического опыта и изучения Библии».125 Действия копателей на холме св. Георгия представляются на этом фоне «скорее символическими, чем политическими».126
К. Хилл ставит себе цель показать глубоко еретическую, вольнодумную природу религиозных воззрений Уинстенли, которые по существу отвергали традиционную ортодоксию его времени, для чего он подробно анализирует первые 4 трактата Уинстенли. Он показывает, что взгляды Уинстенли была тесно связаны с радикальной, бунтарской теологией левого крыла Английской революции и что уже эти ранние трактаты содержали в себе зерна социального протеста.127
Рассматривая религиозные воззрения Уинстенли 1649-1652 гг., К. Хилл приходит к выводу, что они являли собой определенную социальную угрозу для власть имущих, что Уинстенли и в области религии выступает как революционер, ниспровергатель устоев старого общества.128 Полемизируя также и с Дж. Девисом, К. Хилл убедительно доказывает, что основание коммунистической диггерской колонии «было не просто символом: это был политический акт, пробуждение духа Христа в сынах и дочерях, которые установят справедливую республику на земле».129 Второе пришествие в понимании Уинстенли неразрывно связано «с построением коммунистического общества на земле».130 В целом исследование К. Хилла приводит к выводу, что и теологические воззрения Уинстенли носили бунтарский и революционный характер.
Современный исследователь Д. Малдер в своей работе131, испольнуя принцип «хронологического реализма»132, как называет его сам автор, исследует воззрения Уинстенли в рамках видения самого Уинстенли, безотносительно к современному социализму.133 Основным выводом работы Д. Малдера является то, что в основе идеологии движения диггеров лежал герметизм.134 Как высказывается автор, утопия Уинстенли выражалась в коммунистическом содружестве людей, объединенных мистическим союзом с богом.135 Кроме того, Д. Малдер считает, что утопия выражает желание Уинстенли распространить диггерскую колонию по всей Англии, а затем и по всему миру.136
В отечественной историографии интерес к идеям Уинстенли связан прежде всего с изучением домарксовского социализма. Советские ученые, такие как В.П. Волгин, В. Стальный, Ю.М. Сапрыкин, анализируя утопию Уинстенли, представили ее как отражение социальных чаяний предпролетариата.137 М.А.Барг, стоит отметить, первым из советских авторов исследовал не только социально-политические, но и религиозно-философские взгляды Уинстенли.138
Вопрос о степени революционности воззрений Уинстенли в советской литературе был впервые поставлен В.П. Волгиным, который подчеркнул, что хотя Уинстенли проповедовал мирные средства борьбы и отвергал экспроприацию частновладельческих земель, он не являлся противником революционных методов вообще.139
В работах М.А. Барга была показана революционная сущность деятельности и проектов Уинстенли. Как пишет М.А. Барг, Уинстенли отрицал лишь «применение силы оружия в прямом смысле слова», тактику же его «следует признать тактикой революционной борьбы», ибо Уинстенли в своих памфлетах прямо призывал бедных захватывать общинные земли и открыто не признавать власть лендлордов, что являлось «фактически призывом к восстанию и свержению ига лендлордов».140 Однако М.А. Барг считает, что одной из главных ошибок Уинстенли было то, что он не знал законов общественного развития, открытых гораздо позднее основоположниками марксизма, не знал, что угнетенные не могут освободить себя без насильственной революции141, против чего выступал сам Уинстенли.
По мнению М.А. Барга, неординарность Уинстенли как социального мыслителя проявилась в том, что «он создал не просто очередную филантропическую утопию и в положении плебса усмотрел не просто гуманитарную проблему, которую надлежит решать в рамках существующего строя собственности. Выдающееся место системы воззрений Уинстенли в истории общественной мысли объясняется именно тем, что в положении обезземеленных и пayперизованных масс он усмотрел социально-этический принцип коренного переустройства общества, отказа от системы частной собственности как его основы».142
Кроме того, М.А. Барг показал, что взгляды Уинстенли не только тесно связаны с происходившими на его глазах революционными событиями, но он сам осознавал эту связь. В его понимании, как отмечает исследователь, восстание против монархии «одновременно означало и восстание против феодальной собственности на землю, олицетворявшийся в 40х гг. в Англии прежде всего системой лендлоризма». Установление этой взаимосвязи между политическим и социальным переворотом является, по мнению М.А. Барга, «поистине самой важной исторической заслугой Уинстенли как политического мыслителя революции».143
Советские исследователи нередко связывали изучение проблемы с борьбой против буржуазных идеологов, которые все постоянно пытались доказать, что между утопическим социализмом и социализмом научным нет никакой разницы, а изучение утопических идей у советских историков, таким образом, превращалось в «анализ процесса превращения социализма из утопии в науку» для «всестороннего раскрытия фальсификаторской сущности» утверждений своих идеологических противников.144
Д.А. Селиверстов полагает, что работам зарубежных исследователей идейного наследия Уинстенли присущи ошибки методологического и теоретического характера: зарубежные исследователи либо «неверно квалифицируют Уинстенли как пролетарского идеолога» (Э. Бренштейн, М. Джеймс), либо «абсолютизируют религиозно-мистическую оболочку его взглядов, игнорируя или недооценивая их реальное социально-экономическое содержание» (У. Хадсон, У. Шенк и др.).145
Д.А. Селиверстов, в рамках исследования проблемы на кафедре научного коммунизма в Московском университете, изучая утопию Уинстенли, подчеркивает, что основой его утопизма явились пантеизм и рационализм, а также исследует вопрос, почему, несмотря на широко распространенное в Англии XVII века мануфактурное производство, в своем проекте Уинстенли о нем даже не упомянул. Как полагает Д.А. Селиверстов, эта «особенность социалистического идеала Уинстенли объясняется отрицательным отношением трудящихся слоев английского общества к прогрессирующему подчинению труда капиталу».146
Г.М. Лившиц считает, что в произведениях Уинстенли получили отражение еще не вполне осознанные чаяния народных масс о справедливом обществе, не знающем частной собственности и социального неравенства.147
Современный исследователь Т.А. Павлова, изучавшая утопию Уинстенли в рамках своей работы «Народная утопия в Англии XVII века. Представления о социальной справедливости», пишет, что «то, что характеризовалось в марксистской литературе как "предвосхищение научного коммунизма", "гениальное революционное прозрение", "зарождение исторической мысли" и т.п., ныне выглядит иначе».148 Стараясь отойти от штампов советской историографии, Т.А. Павлова формулирует мысль, что при всей своей революционности программа Уинстенли оставалась чисто утопической149, однако все же соглашается с историками-марксистами в том, что Уинстенли самого по себе, по характеру предложенных путей перехода к идеальному обществу можно признать «революционером, бунтарем, ниспровергателем существующих порядков».150