Вопрос 69.

Кодификация права в РСФСР и систематизация союзного законодательства в 20-е годы. 

За прошедшие с момента установления Советской власти годы накопилось значительное количество нормативных актов, которые оставались не систематизированными и зачастую противоречили друг другу. Разрозненность законодательства крайне затрудняла правоприменительную  практику. При обилии нормативного материала, тем не менее, оставались и существенные пробелы в законодательстве. Вместе с тем, для укрепления законности и дальнейшего стабильного развития страны необходимы были четкие, ясные и исчерпывающие законы.

Возобновившиеся в РСФСР после завершения гражданской войны работы по кодификации законодательства  должны были окончательно оформить и закрепить единую систему советского права.  В основном кодификационными работами занимались специалисты отдела законодательных предположений и кодификации Наркомата юстиции РСФСР. К кодификации по мере необходимости привлекались работники соответствующих отраслевых ведомств. Проекты кодексов, подготовленные Наркоматом юстиции и другими ведомствами, передавались на рассмотрение в  Совнарком, а затем – во ВЦИК. После утверждения ВЦИК  проект обретал силу закона.

В 1922 – 1923 годах были приняты семь кодексов РСФСР: Уголовный, Гражданский, Уголовно-процессуальный, Гражданский процессуальный, Земельный, Лесной и Кодекс законов о труде. В 1924 году принят Исправительно-трудовой кодекс. В 1926 году утверждены новые Брачно-семейный и Уголовный кодексы. На основе кодексов РСФСР создавали свои кодексы другие союзные республики и, тем самым, осуществлялась рецепция российского советского права. В 1929 году было издано систематическое собрание законов РСФСР, в которое вошли все действующие законы.

На развитие гражданского права большое влияние оказала новая экономическая политика (НЭП), в рамках которой разрешалась частная собственность и торговля. Мелкие промышленные предприятия и маломерные жилые строения денационализировались. Более крупные предприятия могли передаваться в концессию иностранным компаниям. Все это привело к расширению сферы договорных отношений, что и было отражено в новом Гражданском кодексе.

Устанавливалось, что гражданской правоспособностью обладают все граждане, не ограниченные по суду в своих правах. Гражданам гарантировался свободное перемещение и выбор места жительства, право свободного выбора занятий, организации промышленных и торговых предприятий. Дееспособность возникала в полном объеме с 18 лет. Наряду с правоспособными гражданами выделялись и такие субъекты гражданских правоотношений как юридические лица: акционерные общества, тресты и др.

Закреплялись три вида собственности: государственная, кооперативная и частная. Государство ограничивало число и виды объектов, которые могли находиться в частной собственности. Из частного обороты изымались крупные и средние предприятия (с числом рабочих более 20 человек), земля, недра, леса, железные дороги и их подвижной состав, летательные аппараты. В связи с отменой частной собственности на землю в советском гражданском праве утратило значение деление имущества на движимое и недвижимое. 

В обязательственном праве особый статус имели государственные предприятия. С одной стороны, для них создавались определенные преимущества. Например, они отвечали по обязательствам только оборотным капиталом, а на основной капитал (здания, оборудование и т.д.) взыскание не обращалось. Договоры, убыточные для государства, расторгались в одностороннем порядке. С другой стороны, в отличие от частных предприятий, государственные предприятия, исходя из требований плановой экономики, всегда обязаны были не только возмещать ущерб, но и реально исполнять взятые на себя обязательства. Для таких предприятий ограничивалась свобода договоров с предприятиями, находящимися в частных руках.

Различалось наследование по закону и завещанию. Наследники могли наследовать  имущество на сумму не более 10тыс. золотых рублей (ограничения были сняты  в 1926 г.). Право наследования по закону имели только супруг, дети, а также лица, состоявшие на полном иждивении наследодателя в течение последнего года его жизни. Все наследники получали равные доли наследства. Завещать имущество разрешалось тем лицам, которые входили в круг наследников по закону. В 1928 г. были разрешены завещания в пользу государства, его органов, партийных, профессиональных и других общественных организаций.

Главным нововведением в семейном праве было введение института фактического брака, т.е. фактическое сожительство приравнивалось к зарегистрированному браку. Наличие фактического брака в спорных случаях устанавливалось судом на основании таких фактов, как совместное ведение хозяйства, выявление супружеских отношений перед третьими лицами в различных документах, совместное воспитание детей и др. Восстанавливался институт усыновления.

В советском трудовом праве ликвидировались институты, связанные с политикой военного коммунизма: различные принудительные повинности, трудовые мобилизации. Устанавливался единый режим трудовых отношений для предприятий разных форм собственности. Прием на работу осуществлялся на основе трудового договора при добровольном согласии гражданина. Возобновилось заключение коллективных договоров между трудовыми коллективами и администрацией государственных предприятий. С октября 1927 г. вводился 7-часовой рабочий день для фабрично-заводских рабочих. Для непрерывно действующих предприятий в 1929 г. устанавливалась пятидневная рабочая неделя, а для остальных предприятий – шестидневная.

В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. под преступлением понималось всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского правопорядка. Преступления подразделялись на две категории: 1) наиболее опасные преступления: по данным составам устанавливался только нижний предел наказания  (суд не мог назначать наказание ниже этого предела); 2) все остальные преступления, по которым  устанавливался высший предел наказания. Система преступлений включала государственные преступления, преступления против порядка управления, хозяйственные, имущественные, воинские и иные преступления. К основным видам наказаний относились: изгнание из пределов СССР на срок или бессрочно, лишение свободы на срок от 6 месяцев до 10 лет, принудительные работы без содержания под стражей, конфискация имущества, смертная казнь в виде расстрела. Допускалось наказание без вины (высылка на срок до 3 лет) по отношению к лицам, подозреваемым в причастности к совершенному преступлению.  Если деяние не было напрямую запрещено законом, то допускалась квалификация по принципу аналогии, т.е. на основе диспозиции и санкции статьи, устанавливающей ответственность за похожее деяние.

Образование СССР привело к возникновению новой правовой системы – права союзного государства, тесно взаимосвязанного с правовыми системами союзных республик. Так, в 1924 г. были приняты Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в которых вместо понятия наказания вводилось единое понятие «меры социальной защиты» К их числу относились меры судебно-исправительного, медицинского и медико-педагогического характера. В октябре 1924 г. были приняты Основы судоустройства и судопроизводства Союза ССР и союзных республик, в декабре 1928 г. – Общие начала землепользования и землеустройства СССР. Союзные республики приводили свои кодексы в соответствие с общесоюзным законодательством.

Переход после гражданской войны к мирному хозяйственному строительству активизировал дальнейшую разработку гражданско-правового законодательства, нормирующего основные направления хозяйственной работы. Новый этап развития поставил ряд важнейших правовых пробм, в том числе вопросы о правовых источниках и юридической тех нике.

Первоначальную роль источника права играло революционное правосознание. Поскольку практика и «революционное мировоззрение трудящихся масс» в тот период еще не могли принимать форму определенных законов, а старое за­конодательство было неприемлемым для нового строя, революционное правосознание оставалось почти единственным источником права. В 1917—1918 гг. принимались новые декреты о суде, в каждом из которых так или иначе интерпретировалось понятие революционного правосознания. Так, в ст. 5 Декрета о суде № 1 (1917 г.) говорилось о «революционной совести» и о «революционном правосознании» как о синонимах. В ст. 36 Декрета о суде № 2 (1918 г.) упоминается уже «социалистическое правосознание», а в ст. 22 Декрета о суде № 3 (1918 г.) — «социалистическая совесть».

Уже на данном этапе делалась попытка разграничить категории «революционная совесть» и «революционное правосознание». Первая означала субъективную способность осознавать и применять революционное правосознание, вторая —объективное содержание права.

Правоведы 20-х гг. придавали важное значение этим декретам, но все же главное место отводили судебному решению как ведущей форме правотворчества. Объяснялось это отчасти тем, что декреты этого периода (1917—1920 гг.) были разрознены и не приведены в систему. На данном этапе «революционное правосознание» составляло стереотип «революционной законности» вообще, которая, в свою очередь, почти совпадала с представлением о «революционной целесообразности». Лишь к концу периода «военного коммунизма» в правовой теории произошла определенная дифференциация этих категорий.

Сама кодификация рассматривалась в этой связи только как этап в осуществлении революционного правосознания (или целесообразности), как способ «лучшего в данных виях достижения цели». Законодательные нормы не могли покрывать всего многообразия действительности, в каждый отдельный момент точно отражать «опыт хозяйственного строительства». В этой ситуации революционное (или, как чаще начали говорить в 20-е гг., социалистическое) правосознание приобретало новую значение — метода, восполняющего пробелы в законе.

В целом в правовой теории 20-х гг. под революционной законностью стали понимать установленный и определенный государством правопорядок, комплекс правил, что связывалось с необходимостью разработки системы соответствующих норм. Расчет на скорое отмирание права (при социализме) обусловил особое отношение к правовой норме:

«закон отмечает те вехи, по которым определяются границы данного правопорядка, данной системы правовых отношений... Теоретически закон должен дать основной принцип данной системы, а остальное — уже дело пролетарского суда» (П. Стучка).

Ориентация на «революционное правосознание» как на важнейший источник права содержалась в концепциях сторонников психологической теории права (М. Рейснер), в которых отождествлялось собственно право с революционным правосознанием. Аргументам психологистов противопоставлялась социологическая интерпретация права. С этой точки зрения законодательство являлось не чем иным, как плановой политикой. «Мы не говорим о верховенстве законов, но говорим, что части подчинены целому и что в социальном строительстве отдельные его акты увязываются объединяющим их общим планом» (И. Ильинский).

Советские правоведы 20-х гг. столкнулись со значительным противоречием, заложенным в самой правовой системе переходного периода, между «пролетарским судом» и «буржуазным правом». Преемственность юридических форм («буржуазное» — советское право) выражалась, в частности, в том, что праву переходного периода наряду с принципом целесообразности был присущ и принцип «справедливости». Хотя последняя ни разу прямо не упоминалась в ГК РСФСР, но определенно присутствовала в содержании его статей , в ряде случаев даже определяя границы применения закона. Судебная и правоприменительная практика представлялась советским правоведам наиболее эффективным средством противодействия «буржуазным» началам, все еще существующим в праве переходного периода. «Творческая активность судебной практики, точно ограниченная исключительно интересами государства и трудящихся, но вовсе не ограниченная неподвижными рамками закона» — в этом виделось начало коррективов правотворческой деятельности в условиях переходного периода.

Разрешение дилеммы «пролетарский суд — буржуазное право» осуществлялось следующим образом: судья должен был прежде всего попытаться найти прямой ответ в действующем законе. Если это не удавалось, он обращался к анализу «общих начал», которые можно вывести из существа советского законодательства. Не найдя достаточно определенного ответа и там, судьи вправе был искать решение в последней инстанции — в «общих принципах классовой политики». Такой порядок обусловливал необходимость тщательно регламентировать процедуру судебного разбирательства, поэтому законодатель значительное внимание уделял разработке норм процессуального права.

Уже в 1919 г. Стучка предложил начать кодификацию нового права. Главенствующее место должна была занять Конституция. Далее шло «социальное право», включающее семейное право и право социального обеспечения. Затем должны были располагаться «имущественные права», точнее, нормы, отменяющие и ограничивающие эти права (о национализации земли и производства), а также «допустимость применения пережитков частной собственности переходного времени». Завершат сборник кодифицированные правила о труде, «остатки договорного права» и международное право. Систематизированные таким образом нормы составят «обязательное для всех право», тогда как все дальнейшие узаконения будут представлять собой лишь технические инструкции. Этот первый подход к вопросу о системе права был обусловлен практической необходимостью, связанной с формированием системы советского законодательства.

20-е гг. стали периодом интенсивной кодификационной работы. Были приняты и вступили в действие Гражданский, Уголовный, Земельный, Гражданско-процессуальный, Уголовно-процессуальный кодексы, Кодекс законов о труде, разработаны проекты Хозяйственного, Торгового, Промышленного, Кооперативного, Административного кодексов.