Лекция 5 (04.03.2006)

Методологические основы учений гуманистов.

Напомню, о чем шла речь в прошлый раз. Ну, во-первых, об истоках ново-европейского понимания государства. Ново-европейского понимания государства как в перспективе особого социального института, такого института, который не отождествляется с личностью правителя, который не отождествляется с какими-то бы не было другими лицами, например, образующими народ. В связи с этим мы задумались, кажется над тем, что это связано со становлением национальных государств, а вот те хронологические (дедективы?), относящиеся ко всей этой эпохе и, к значительно более поздней тоже, свидетельствуют о постепенном появлении, употребляя современные термины, гражданского общества, т.е. частноправовой сферы отдельно от политической сферы. Т.е. вот независимость государства надо было сначала обосновать, а потом уже, очень скоро, зафиксировать проблемы соотношения гражданского общества и государства, проблему соотношения, наконец, публичного и частного права. Шла речь о том, что для того чтобы отделить изучения государства, её политической сферы в самостоятельную отрасль знания, окончательно конечно это произойдет только у Гоббса, надо было отделить сначала сферу политики от религии и морали, от религиозной морали. Вот здесь все-таки первооткрывателем был Макиавелли. Если, все-таки, первооткрывателем ново-европейского понимания государства с большой натяжкой можно назвать Макиавелли, то отделение политической сферы жизни от религиозно-моральной, от религиозной морали провел именно Макиавелли. Во всяком случае, религию, религиозную мораль он заставлял служить политике, светской политике, а не наоборот. Что уже свидетельствовало как минимум о религиозном индеферетизме. Наконец-то вот в этом мы увидели далее прообраз светской науке нового времени, и светской философии права нового времени. Попытаясь так же выделить такой принцип характерный, конечно, для всей возрожденческой, мы пока говорим о возрождении, возрожденческой правовой мысли, как антропоцентризм. Причем это был все-таки антропоцентризм волюнтаристский, а именно такой антропоцентризм, т.е. акцент делался на человеке. Волюнтаристски – на свободной воле человека. Такого рода антропоцентризм, идея означала «все может человек», а не «все может бог» исторический стиль эпохи. Акцент на свободной воле человека в перспективе уже обозначал проблему дуализма воли и разума, как части мирового разума. А также в перспективе понимание права, позитивного права, и права вообще, как воли, воли суверена, нации, народа и т.д. Вот примерно на этом мы остановились, и далее я хотела бы обратить ваше внимание в рамках этой темы, этого вопроса, на то, что возрожденческий антропоцентризм, волюнтаристский антропоцентризм прямое преломление находил у гуманистов эпохи возрождения. Критерием, моральным критерием, всего сущего в деятельности человека у них выступал личный интерес. Вот, например, у итальянского гуманиста Лоренсо Валлы (этот персонаж, который к нам непосредственно не относиться, поэтому он, наверное, никак не упоминался в качестве других курсов) вот у него, например, добродетель, добродетельная личность такая, которая умеет выбрать между добром и злом, пользой и вредом, исходя из своих собственных, индивидуальных, личных интересов. В общем, земная жизнь должна быть прекрасной и счастливой, поэтому гуманисты обращаются к Эпикуру. Ну, а про Эпикура вы все знаете, эпоха эллинизма, Древней Греции, и акцент впервые на свободе. Внимание, не права в том числе, но на свободе как моральной свободе, духовной свободе, а правовой, свободе политической конечно речи не шло. Говорилось о свободе как о моральной свободе. Помните, личность у Эпикура, человек у Эпикура настолько свободен, свободен от рока, судьбы, от мировых и естественных законов, от этого логоса, что даже и смерти не боится. Свобода понимается как независимость, независимость от судьбы. Помните, у Демокрита всегда атомы движутся в одном и том же направлении, вот, основоположник атомистического учения античности. А у Эпикура, у него видите (мало что сохранилось, только фрагменты), атомы могут отклоняться, т.е. от этого тоталистически заданного пути могут отклоняться, т.е. проявлять, а атомы и есть неделимые, так же как и индивидуум, т.е. обладать свободной волей. Вот и в том глубинном мировоззренческом, методологическом отношении, хотя обычно только на таких, так сказать каких-то приятных для жизни моментах, когда говорят о гуманистах, обращают внимание в связи с обращением к Эпикуру, но для нас с вами мы здесь видим идею индивидуальной свободы, моральной свободы, моральный индивидуализм, пока индивидуализм моральный. Конечно, у гуманистов сочетался этот моральный индивидуализм, т.е. выбирать между добром и злом ради своих собственных, личных интересах, руководствуясь ими. Ну, конечно, вы не думайте, это не такой человек эгоист, который может появиться в некоторых последующих учениях. Нет, считаясь с интересами других лиц, это так сказать союз коммуникации и никто никогда их, в общем-то, не отрицал, разве только Гоббс в его «естественном состоянии», где все одиноки. Конечно, этот моральный индивидуализм сочетался с универсализмом, в том смысле, что отдельная личность она одновременно и космополитична, универсальна со всеми своими особенностями. Здесь достаточно полистать Монтейя, для того, чтобы в этом убедиться.

Гуманисты, выдающиеся гуманисты этой эпохе, конечно, не могли не коснуться в своих работах проблем права, римского права, конечно. Когда речь шла о праве, пока ещё, то это означало только одно, римское право. Вот Лоренсо Валла, ему принадлежит замечательное произведение «Красота латинского языка» и он в этом произведении целый раздел посвятил исследованию языка римских юристов. Он сам не был юристов, но в университете города Павио, где он преподавал риторику, одновременно его коллегами являлись и юристы, которые занимались филологическим анализом юридических текстов. К этому времени относятся создание первого юридического словаря, кстати говоря, ученик Лоренсо Валлы создал первый юридический словарь, который назывался «О значении слов». А другой ученик Лоренсо Валлы даже написал первую историю римского права. Но вот что любопытно: юристы-гуманисты критиковали юристов-догматиков (глоссаторов и постглоссаторов, использующих схоластические методы). Критиковали они их за используемые им методы толкования римского права. Но вы возразите: гуманисты ведь тоже занимались толкованием римского права. Но вот в чем разница. То о чем я сейчас буду говорить, несомненно, обогатило юриспруденцию, как, возможно, обогатят пока ещё только появляющиеся юристы этого направления в 21 веке. Юристы-гуманисты занимались юридическими текстами не как юристы в традиционном понимании, а как филологи. Т.е. занимались изучением права как продуктом духовной деятельности, как одной из сторон духовной жизни Древнего Рима. Не просто интерпретировали тексты, а интересовались ими как духовным продуктом жизни римлян. Юристов-гуманистов не интересовала практическая юриспруденция. Они критиковали глоссаторов и постглоссаторов, но не только за схоластические методы, в чем ещё нам надлежит разобраться, но и за то, что те трудились, занимались, как мы бы сегодня сказали теорией права только для того, чтобы решить те или иные практические задачи. Уже не далек тот час, когда, как сказал Федор Торановский: «что вот уже где-то со второй половины 16 века юриспруденция перестает быть служанкой суда». Вместе с юристами-гуманистами юриспруденция не хочет быть служанкой суда, т.е. решать и только заниматься практическими проблемами и во имя этого изучать и интерпретировать тексты римского права. И не удивительно, что один из юристов-гуманистов этого времени Куяций (это 16 век) он впервые и попытался обосновать отделение теоретической юриспруденции от практической юриспруденции. Ну, я несколько осовременниваю сейчас это, точнее сказать освободить изучение права от только практического использования юридических формул юристами-догматиками.

Что качается схоластических методов, то я не думаю, что стоит преувеличивать вклад в правоведение, да и в другие науки, гуманистов как будто бы ниспровергателей схоластики. Они все равно оставались во власти схоластической традиции, она была велика. Потом, так сказать, сквозь серую обыденность и заданность детерминистского толка позитивизма выразилось, она была кончено великой и, они, конечно, оставались во власти схоластической традиции. Критиковали они схоластов, юристов-догматиков, глоссаторов и постглоссаторов, скорее всего, просто за то, что те вульгарной латынью. Не той классической латынью, о красоте юридического языка, которой писал Лоренсо Валла, а писали вот этой вульгарной латынью.

Кроме того, здесь нужно подчеркнуть то, что предметом изучения оставалось Римское право. И юристы-догматики, неосхоласты и юристы-гуманисты изучали римское право и только римское право. И даже к школе систематиков, уже 16 века, это можно отнести, которые, все-таки, пытались иное, другое философское обоснование дать экзегезе (толкованию) и систематической обработке права, чем схоластическое, но все равно оставалось предметом изучения только римское право.

В процессе этой беседы о проблемах эпохи Возрождения мы встречались с Макиавелли. Макиавелли был ещё жив, находился в изгнании, когда папский престол получил Джованни де Медичи, который стал Папой под именем Льва 10. Он, как и другие Медичи, был покровитель искусств и пышные празднества папский престол устраивал, театральные, балетные представления. Некоторым это очень нравилось. Вообще ездили к папскому столу для того, что бы убедиться в этом, посмотреть это. А другие резко осуждали это, такую вот показную роскошь, мол, это не к лицу Папе. Но казна-то пустела, и что же предпринял Папа? Он придумал, что надо торговать индульгенциями. Индульгенция – милость. В общем, проявить милость к грешникам. Если купишь грамоту, заверенную Папой, то таким образом можешь быть уверен, что тебе отпускаются все твои грехи. Доминиканцы, кстати, этим делом занимались, но нас сейчас не они интересуют, а то, что впервые выразил протест против этой дьявольщины, торговли индульгенциями, магистр искусства, преподаватель Лютенбергского университета, а потом монах Лютенбергской свободной церкви и настоятель её, Мартин Лютер. Он обратился сначала к 4-м епископам для того, что те поддержали его в борьбе вот с этим делом дьявольским, торговлей индульгенциями, но те отказали ему, и тогда он 31 октября 1517 года приколотил к двери церкви свои знаменитые тезисы против индульгенции. И этот день, 31 октября 1517 года, стал первым днем реформации, немецкой реформации. В чем же главный смысл учения Лютера? Главным смыслом учения Лютера состоял в том, что спасение может придти только на пути личной веры, а не веры в авторитеты, например, в Папу Римского. Только на пути личной веры человек причастен к богу своей совестью и при этом единственным источником, по средствам которого верующим сообщается благодать бога является священное писание, евангелие. Поэтому церковь эта называется не только лютеранской, но и евангелической. Следовательно, надо вернуться к простате евангельского учения. Главным оплотом в других странах, во многих странах, протестантизма был кальвинизм (основоположник – Жан Кальвин). Лютера и Кальвина объединяла, прежде всего, идея личного труда. И тот и другой не уставали повторять слова апостола Павла: «не трудящийся да не ест». Верующий должен провести свою жизнь в личном труде, это некий аналог монашеского аскетизма. Таким образом, можно сказать, что моральные, как они не расходились гуманисты и представители реформации, но моральный индивидуализм гуманистов, в том числе и юристов-гуманистов, дополнялся в эту эпоху религиозно моральным индивидуализмом протестантского толка. Это должно помочь нам принять индивидуалистические идеи правопонимания 17-18 веков. Ещё, конечно, идея формального равенства, потому что в этом для всех равный личный труд утверждал и, в правопонимании, для всех равный, и богатый должен также трудиться как бедняг, идею формального равенства.

Ну а рационализм? В литературе утвердился взгляд, что рационализм естественного права 17-18 веков порвал со схоластикой. Но у меня возникает вопрос: обязан ли этот рационализм протестантизму? Мне кажется, что это вопрос спорный. Хотя, все-таки, наверное, нет, я думаю, нет. Здесь это другое направление, потому что все-таки и Лютер говорил, что разум – невеста дьявола. Смысл учения Кальвина все-таки в том, что все равны и мудрец, даже лучше, что обычный, простой человек, который своим трудом занимается, но верит. Он даже предпочтительнее. Поэтому он говорил о дерзости разума, о дерзости мудрствующего. Но это не наши проблемы, а истории философии.

Я уже говорила о том, что новые веяния все-таки университеты не воспринимали до поры до времени, но вот не случайно все-таки гуманистов, юристов-гуманистов называли диссидентами своего времени. А вот первый опыт применения университетской науки все-таки к сфере права, точнее, к сфере политики и права, принадлежит Жану Бадену. Вот это все-таки первый опыт применения университетской науки, которая вот столько времени почти не воспринимала новые веяния, несмотря на все труды юристов-гуманистов. Жан Баден – 2-ая половина 16 века, современник гугенотских войн. Был адвокатом, прокурором. Баден один из первых обосновал деизм (религиозно-философское воззрение, распространенное в эпоху Просвещения, согласно которому Бог, сотворив однажды мир, не принимает в его судьбе какого-либо участия и не вмешивается в течение событий). Сейчас переведена его работа «метод легкого изучения истории» и к нему восходит идея, взятая на вооружение особенно в 17 – 18 веке чистого и непрерывного прогресса. И, конечно, Баден разрабатывал идею государственного суверенитета. Это и есть основная идея его работы, которая называется «6 книг о государстве». Баден пытался, как позже Гроций и Гоббс, сделать шаг на пути к ново-европейскому понимании. Он никак не хотел признать, что народ – источник власти. Нет, это не так. Сначала, конечно, у народа власть, но потом, нет. Суверенное государство, защищающее права автономной личности и утверждающее мир в религиозной, моральной, политической сфере. Баден определял государство как правовое (справедливое) управление многими семьями суверенной мощью. Стоит у истоков понимания государства и суверенной власти, как такой, которая отличается от народа, установившего эту власть и от любых должностных лиц, которые осуществляют эту власть в данный момент времени. Начиная с Бадена чаще всего уже становиться безразлично, какая форма государства. Да любая, монархия, аристократия, демократия. Кому принадлежит суверенитет? Желательно, конечно, монарху, потому что куда больше отрицательных черт у аристократии, а тем паче у демократии. Но, в принципе, сама форма государства, и у Бадена и у Гроция и у Гоббса, т.е.у представителей абсолютистской традиции уже не так важна. Помните как у Бадена суверенитет – един и неделим, независим, никакого разделения властей, т.е. отдать абсолютно прочную политею.

Проблемы классической юридической науки.

Философия естественного права. Абсолютистская традиция 17в. (Гроций, Гоббс).

Лучшая пора естественного права 17-18вв. (Шершеневич).

Философия естественного права обращается к природе человека. Для философии естественного права характерно возвышение природного начала в праве. Понятие природы трактуется антропологически, т.е. как природы человека. Право – явление общественное, общество состоит из индивидов. Значит, нужно определить природу человека, из нее посредством дедукции вывести всю систему истинного права. Т.о, в основе философии естественного права – философия рационализма: в индивидуальном разуме заложена возможность постижения естественных законов. Индивидуальный разум – часть мирового разума. Отправная точка любого познания – самоочевидные истины (аксиомы). Разум исходит из самоочевидного – аксиом (Гоббс: политическая и правовая наука как и математика может быть сведена к нескольким аксиомам).

Гроций первым обратился к природе человека. Человек существо разумное, склонное к общению с себе подобными, индивидуальный разум – часть мирового разума, значит, человек способен познать, сформулировать основные нормы общежития, диктуемые законами природы. Природное в праве - объективные начала. Естественное право незыблемо и не может быть изменено никем, даже Богом. Естественное право коренится в природе человека. Объективные свойства права приравниваются к законам природы. При этом природе отводится все еще фаталистическая роль. Но этот фатализм особого рода, он свойственен линейному детерминизму. Для того, чтобы жить вместе, необходимо не трогать чужую собственность, исполнять обещания, возмещать причинный вред и т.д. Это самоочевидные аксиомы, которые разум выводит из объективных законов природы.

Естественное право по Гроцию – это предписания разума, которые то или иное действие признают морально позорным или морально необходимым. Т.о., принципы естественного права – это принципы морали.

По Гроцию люди заключают договор на основе естественного права и во имя общей пользы. Гроций использует определение понятия «государство», данное Цицероном. Здесь важно, что человеческое право устанавливается на договорных началах. Договор определяет формальный критерий закона, а естественное право – содержательный критерий закона. В этом у Гроция проявляется дуализм естественного и волеустановленного права, объективного и субъективного в праве, рационалистического и волюнтаристского начал в праве.

Народ имеет первоначальный суверенитет. Но по общественному договору во имя безопасности и мира (во имя общего блага) он передает свою власть государству в лице монарха. Власть не передоверяется монарху, а передается (отчуждается) абсолютно.

Теория естественного права в сочетании с теорией общественного договора является государственно-правовой, авторы которой стремятся порвать с теорией государства как власти отдельного лица. Эти теории закладывают основы теории конституционного правопорядка, цель которого установление мира и обеспечение безопасности.