Ермолин а.В. Представленность в сознании структуры мотива агрессивного поступка у учащихся старшего подросткового возраста

В основу нашего исследования была положена концепция мотива как сложного интегрального психологического образования (Е.П.Иль­ин, 1995).

Эксперимент, состоявший из заполнения личностного опросника «Агрессивное поведение» (П.А.Ковалев, 1996) и «Неоконченные пред­ложения», был проведен на учащихся 9-11-х классов средних школ г. Вятки (N=67). Текст авторской методики «Неоконченные предложе­ния» приводится ниже: 1. Я огрызаюсь на замечания учителя для того, чтобы... 2. Я оттолкнул одноклассника для того, чтобы... 3. Я вступаю в потасовку только тогда...4. Я бываю груб с родителями, потому что... 5. Я обзываюсь для того, чтобы... 6. Я участвовал в групповой драке, так как... 7. Я оттолкнул лезущего вне очереди приятеля, так как... 8. Я нахамил наступившему мне на ногу пассажиру, потому что...

Согласно ключу теста «Агрессивное поведение» были получены ко­личественные данные уровня личностной агрессивности. По принципу дихотомии анкеты были дифференцированы на две группы: 1) лица с низким уровнем личностно-выраженной агрессии; 2) лица с высоким уровнем личностно-выраженной агрессии.

Для каждой из этих новых выборок составлялась своя классификаци­онная матрица распределения ответов в структуре мотива агрессивного поступка по результатам методики «Неоконченное предложение».

Далее осуществлялся анализ и сравнение структуры мотива агрессив­ного поступка у лиц с разным уровнем личностной агрессивности. Ко­личественные данные были проверены через равнение средних показателей и оценку достоверности их различий в представленности в созна­нии мотиваторов агрессивного поступка у лиц с разным уровнем лично­стной агрессивности (критерий t-Стьюдента; STADIA 2.6).

После обработки количественных данных было выявлено, что лица с низким уровнем агрессии в значительно меньшей степени, чем лица с высоким уровнем, склонны приписывать свое агрессивное поведение внешним стимулам, так как показатель «внешние обстоятельства» у них на 4,7% меньше. Отсюда ясно, что люди, сдержанные в проявлении агрессии, склонны в большей степени объяснять жизненные коллизии из своей активности и брать ответственность на себя. С другой стороны, «агрессоры» склонны часть своей ответственности перекладывать на плечи окружающих, что, видимо, особенно касается общественно порицае­мых действий. Таким образом, за счет такого самооправдания они из­бавляются от чувства вины за свои поступки.

Потребностный блок в структуре мотива агрессивного поступка у лиц с разным уровнем личностной агрессии очень отличается. Его доля среди ответов у малоагрессивных подростков составляет 20,1%, тогда как у высокоагрессивных - 15,4%. На первый взгляд, такая картина кажется почти парадоксальной, однако распределение ответов по мотиваторам объясняет ее. Если в первой выборке (низкоагрессивные подростки) компонент «потребность» собрал 5,9% ответов, то во второй - уже 7,7%. Значит, действительно, лица с высоким уровнем агрессии подчас дви­жимы в своих агрессивных актах потребностью в нанесении вреда или ущерба другим. Зато другие компоненты потребностного блока (дол­женствование и мотивационная установка) более выражены у предста­вителей первой выборки.

Соответственно, малоагрессивные люди в большей степени рефлексируют на ситуацию, сознавая свое нежелание поступать агрессивно, но в то же время сознавая необходимость проявить себя подобным образом.

Представленность в сознании мотиваторов «внутреннего фильтра» более выражена у лиц с низким уровнем личностной агрессивности, что подтверждает мысль о том, что такие люди больше руководствуются в совершении агрессивных актов своими личными предпочтениями. Значимость различий между двумя выборками в рамках этого блока осо­бенно высока по такому мотиватору, как декларируемый нравственный контроль. Если у лиц, сдержанных в проявлении агрессии, этот показа­тель равен 4,8%, то у вторых он менее выражен (2,3%). Таким образом, для малоагрессивных людей общественные нравственные ценности яв­ляются значимыми дополнительными факторами, позволяющими сдер­живать агрессивные импульсы. Зато «агрессоры» склонны проявлять агрессивность из внутренних нравственных убеждений необходимости именно таких действий. Часто такими нравственными ценностями яв­ляются ценность подростковой компании или личная дружба. Как те, так и другие сравнительно в равной степени случаев ведут себя агрес­сивно, исходя из оценки собственных возможностей или внутренних состояний. В рамках структуры мотива этот показатель является вто­рым после потребностной цели в обеих выборках. Отсюда можно утвер­ждать, что как низкоагрессивные, так и высокоагрессивные подростки часто проявляют агрессию в ситуации, когда сознают свою возможность добиться желаемого результата таким путем, то есть считают путь агрес­сии в такой конкретной ситуации наиболее результативным и с наи­меньшими потерями. Причем «конкретная ситуация» одновременно анализируется изнутри (состояние субъекта) и снаружи (конкретные диспозиции, провокации и другие). По остальным компонентам блока «внутреннего фильтра» значимых различий не наблюдается, то есть по ним обе выборки сравнительно сходны. Правда, в целом доля мотива­торов блока «внутреннего фильтра» у лиц с низким уровнем агрессии выше.

Наконец, целевой блок в структуре агрессивного мотива раскрывает перед нами значимую информацию. Во-первых, при совершении аг­рессивных актов подростки в первую очередь руководствуются потреб­ностной целью, то есть действуют в агрессивной форме абсолютно со­знательно, даже, можно сказать, умышленно. Другое дело, что высоко­агрессивные люди действуют таким образом чаще, чем низкоагрессив­ные (30% против 27,5%). Такие компоненты структуры целевого блока, как опредмеченное действие и процесс удовлетворения потребностей, не выявили значимых различий между выборками. Зато в целом ясно, что целевой блок в структуре мотива агрессивного поступка является ведущим, но его доля у высокоагрессивных лиц более значительна.

Психолого-педагогические проблемы развития личности

в современных условиях: Тезисы докладов межвуз. н./п. конф., -

СПб., 1999. – 462 с. – С. 282-285.