Михаил Козаков – новый Гамлет

Прошло немало времени после премьеры, а интерес к спектаклю по-прежнему не остывал. В нем появился новый Гамлет – кажется, самый молодой на московской сцене за всю сценическую историю трагедии Шекспира. Охлопков сделал чрезвычайно смелый эксперимент, введя на роль главного исполнителя только еще начинавшего свой актерский путь Михаила Козакова.

По рассказам друзей и соратников, Охлопков так и не был до конца удовлетворен своим «Гамлетом». Этот факт усугубился гастролями в Москве «Гамлета» Питера Брука осенью 1955 года. Гамлет в исполнении Пола Сколфилда был совершенно другим. Начались сравнения двух спектаклей, часто заканчивающиеся не в пользу Охлопкова³⁰.

Охлопков с самого начала видел в пьесе Шекспира тему оскорбленной юности, крушение надежд, видел тему прозрения и разочарования. Таким двадцатилетним юношей, познающим мир, играл Гамлета первый исполнитель этой роли, Евгений Самойлов. Не вполне довольный игрой Самойлова, Охлопков решает еще больше приблизить спектакль к современной жизни, сделать его острее и актуальнее. Он ищет нового Гамлета – молодого, юного героя, глубоко оскорбленного в своих юношески наивных чувствованиях и представлениях. Задача не из легких – найти еще не оперившегося артиста, способного, однако, уже взвалить на свои плечи весь груз сложнейшей роли в мировом репертуаре. Как писал в своих воспоминаниях друг и соратник Охлопкова, драматург А. Штейн – «Долго ищет, безуспешно, в студиях. Спрашивает у театралов, советуется с друзьями. Ни у кого нет Гамлетов на примете, Гамлета так просто не найдешь»³¹. Именно Штейн советует ему посмотреть молодого Михаила Козакова – на роль Лаэрта. Но судьба распорядилась иначе – на следующий же день Охлопков начинает репетировать с Козаковым Гамлета и зачисляет его в труппу Маяковки.

По воспоминаниям М. Козакова, когда он попал к помощнику Охлопкова, режиссеру-разминателю А. Кашкину для работы над ролью Гамлета, тот «скептически посмотрел на меня и уныло произнес: «Вы, Миша, уже одиннадцатый…»»³². Но именно Козакову суждено было открыть новую страницу в прочтении знаменитого спектакля.

Середина пятидесятых, оттепель… В театре появляется новый современный герой, молодой человек с противоречивым и сложным характером, скрывающий за внешним цинизмом и безалаберностью неудовлетворенность собой. С осени 1956 года, когда Гамлета стал играть Михаил Козаков, принц датский впитал в себя интонации "рассерженного поколения» - он стал сверстником и единомышленником этого героя.

Многие критики отмечали, что в силу своей молодости и неопытности, в работе над Гамлетом Козаков прежде всего шел от собственной индивидуальности. Однако нельзя сказать, что шаг этот он предпринял вопреки режиссерской воле и режиссерской концепции. В своих воспоминаниях М. Козаков пишет, что Охлопков на репетициях с Кашкиным даже разрешил ему менять мизансцены³³, причем далеко не проходные. Так кардинально поменялся ключевой монолог «Быть или не быть» - монолог, который в исполнении Самойлова вызвал массу нареканий за излишний пафос и надуманность. Как признавался сам актер, он «решил в принципе, насколько это было возможно, не вписываться в декорации Рындина, а работать как бы в полемике с ними. Отыгрывать от противного пышное, помпезное оформление, которое давит на человека, раздражает его. […] Искал, где это было возможно, резкие. «хулиганские» ходы…»³⁴. Скорее всего, Николай Павлович понимал, что это юношеское актерское «от себя» поможет еще более ярко и точно раскрыть его идею молодого, свободолюбивого Героя - личность актера, его незаурядная внутренняя сила, в какой-то мере была созвучна личности «его», охлопковского видения, Гамлета.

Нельзя не отметить, что изменился Гамлет и внешне. Вместо изящной меланхолической походки, аристократических жестов – легкая мальчишеская подвижность, нервность, угловатость движений, вместо романтических удлиненных волос – короткая современная стрижка (См. Приложение, Рис. 8, 9).