113 Единого как из материи, присоединяют [к единому]

движение, по крайней мере когда говорят о происхож-

дении Вселенной, а эти утверждают, что она непо-

движна). Но вот что во всяком случае подходит к па-

стоящему исследованию. Парменид, как представляет-

ся, понимает единое как мысленное (logos) ^ а Ме-

лисс " - как материальное. Поэтому первый говорит, 20

что оно ограниченно, второй - что оно беспредельно;

а Ксенофан ^ который раньше их (ибо говорят, что

Пармснид был его учеником) провозглашал единство,

ничего не разъяснял и, кажется, не касался природы

единого ни в том, ни в другом смысле, а, обращая свои

взоры на все небо, утверждал, что единое - это бог. 25

Этих философов, если исходить из целей настоящего

исследования, надлежит, как мы сказали, оставить

без внимания, притом двоих, а именно Ксенофана и

Мелисса, даже совсем - как мыслящих более грубо;

что же касается Парменида, то он, кажется, говорит

с большей проницательностью. Полагая, что наряду

с сущим вообще нет никакого пе-сущего, он считает,

что с необходимостью существует [только] одно, а эо

именно сущее, и больше ничего (об этом мы яснее

сказали в сочинении о природе"). Однако, будучи вы-

нужден сообразоваться с явлениями п признавая, что

единое существует как мысленное, а множествен-

ность - как чувственно воспринимаемое, он затем уста-

навливает две причины или два начала - теплое

и холодное, словно говорит об огне и земле; а из этих

двух oil к сущему относит теплое, а другое начало -

987а К He-Сущему.

Итак, вот что мы почерпнули из сказанного ранее

и у мудрецов, уже занимавшихся выяснением этого

вопроса: от первых из них - что начало телесное (ведь

5 вода, огонь и тому подобное суть тела), причем от од-

них - что телесное начало одно, а от других - что

имеется большее число таких начал, но и от тех и от

других - что начала материальные; а некоторые при-

нимали и эту причину, и кроме нее ту, откуда движе-

ние, причем одни из них признавали одну такую при-

чину, а другие - две.

lo Таким образом, до италийцев '°, и не считая их,

остальные высказывались о началах довольно скудно,

разве что, как мы сказали, они усматривали две при-

чины, и из них вторую - ту, откуда движение, неко-

торые признают одну, а другие - две. Что же

касается пифагорейцев, то они точно так же утверж-

дали, что есть два начала", однако присовокупляли-

15 ц этим их мнение отличается от других,- что предел,

беспредельное и единое не какие-то разные естества,

как, например, огонь или земля или еще что-то в этом

роде, а само беспредельное и само единое есть сущ-

ность того, о чем они сказываются '^, и потому число

есть сущность всего. Вот как они прямо заявляли об

20 этом, и относительно сути вещи ^ они стали рассуждать

и давать ей определение, но рассматривали ее слишком

просто. Определения их были поверхностны, и то, к

чему прежде всего подходило указанное ими определе-

ние, они и считали сущностью вещи, как если бы кто

думал, что двойное и два одно и то же потому, что

25 двойное подходит прежде всего к двум. Однако бес-

спорно, что быть двойным и быть двумя не одно и

то же, иначе одно было бы многим '\ как это у них

и получалось. Вот то, что можно почерпнуть у более

ранних философов и следующих за ними '^.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

После философских учений, о которых шла речь,

появилось учение Платона, во многом примыкающее зо

к пифагорейцам, по имеющее и свои особенности по

сравнению с философией италийцев. Смолоду сблизив-

шись прежде всего с Кратилом ' и гераклитовскими

воззрениями, согласно которым все чувственно воспри-

нимаемое постоянно течет, а знания о нем нет, Платон

II позже держался таких же взглядов. А так как Со-

крат занимался вопросами нравственности, природу же з^ь

в целом нс исследовал, а в нравственном искал общее

и первый обратил свою мысль на определения, то Пла-

тон, усвоив взгляд Сократа, доказывал, что такие опре-

деления относятся не к чувственно воспринимаемому,

а к чему-то другому, ибо, считал он, нельзя дать обще- 5

го определения чего-либо из чувственно воспринимае-

мого, поскольку оно постоянно изменяется. И вот это

другое из сущего он назвал идеями, а все чувственно

воспринимаемое, говорил он, существует помимо них

II именуется сообразно с ними, ибо через причастность

эйдосам ^ существует все множество одноименных с

ними [вещей] ^ Однако "причастность" - это лишь io

новое имя: пифагорейцы утверждают, что вещи суще-

ствуют через подражание числам, а Платон, (изменив

имя),-что через причастность. Но что такое причаст-

ность или подражание эйдосам, исследовать это они

предоставили другим.

Далее, Платон утверждал, что помимо чувственно

воспринимаемого и эйдосов существуют как нечто про- ^

межуточное математические предметы, отличающиеся

от чувственно воспринимаемых том, что они вечны и

неподвижны, а от эйдосов - тем, что имеется много

одинаковых таких предметов, в то время как каждый

эйдос сам по себе только один.

И так как эйдосы суть причины всего остального,

то, полагал он, их элементы суть элементы всего суще-

ствующего. Начала как материя - это большое и ма-

лое *, а как сущность - единое, ибо эйдосы (как числа) 20

получаются из большого и малого через причастность

единому.

Что единое есть сущность, а не что-то другое, что

обозначается как единое, это Платон утверждал по-

добно пифагорейцам, и точно так же, как они, что

числа - причины сущности всего остального; отличи-

тельная же черта учения Платона - это то, что он вме- '.