12.2.1. Неоднозначность морали.

Конкретное содержание этических норм формируется из двух основных источников. С одной стороны это биологические нормы, основанные на инстинктивном поведении. С другой стороны мораль связана с эволюцией культуры. Культуральные нормы зачастую приобретают рациональный характер, исходя из актуальных потребностей. Это всегда сочетается с чувством гуманистической обязательности. То есть, мы аргументируем необходимость применения этих норм, связывая их с требованием прогресса, культуры или защиты иных высших человеческих ценностей. При этом нормы культуральной эволюции и биологической могут вступать в конфликт. Так война вступает в противоречие с врождённым подавлением убийства или индивидуальная этика вступает в конфликт с семейной, а семейная в свою очередь с государственной. Этика государства вступает в конфликт с этикой малой архаической группы. Государственные интересы и гуманистические ценности часто находятся в конфликте, при этом преступления против гуманизма нередко оправдываются благими намерениями. Используются лозунги «истинной веры», «созидания новой гуманности», «нового общества», «свободы», «равенства» или «братства». На самом деле причина этих противоречий кроется не в слабости нормативной системы, а обусловлена полярностью любой этической систе6мы в которой сочетаются противоположные тенденции, ограничивая друг друга. Таковы, например, агрессия и аффилиация, альтруизм и эгоизм. При этом две взаимно противоположные системы являются не просто лимитирующими друг для друга факторами, а служат средством взаимного совершенствования. Так высокий уровень агрессии требует развитых систем ее контроля и социализации. Высокий уровень альтруизма предполагает наличие возможностей для более полного удовлетворения персональных запросов индивида.

Этичное поведение предполагает соответствие целей и средств их достижения. Фактически феномен оправдания целей означает достижение позитивного баланса в когнитивном противоречии, сопровождающем то или иное поведение. В архаических обществах использовались интуитивные представления о добре и зле, а ответственность за плохо сбалансированные решения перекладывалась на богов, злых духов и недостаточное усердие в молитве. Рационализм и конструктивизм предполагают, что человек сознательно формирует стратегии общественного поведенияю И хотя считается, что наш моральный кодекс построен рационально, тем не менее многие обычаи и законы возникли без логического осмысления или сознательного опыта, только потому, что были эффективны или позволяли избежать конфликта интересов иначе говоря на основе механизмов самоорганизации [Conradt, L. Roper T.J., 2009, ].

В психологии развития онтогенез морального поведения и приобретения ценностей понимается как результат влияния родителей, внедряющих в наше сознание этические нормы с помощью системы поощрений и наказаний. В дальнейшем воспитание сопровождается критической оценкой ценностей, а не простым их поглощением. Ценности, прививаемые родителями, затем осмысляются как моральные правила и принципы. Таким образом, система поощрения и наказаний, связанная с воспитанием, попадает под внутренний контроль. Конечным результатом такого развития является согласованное поведение.

Девиации поведения также нуждаются в контроле. Альтруизм может эксплуатироваться нереципрокными действиями, такими, как обман и эгоизм. При этом эгоизм не является аномальным поведением, избавление от которого является безусловным благом. Он служит формой поведения, ограничивающей избыточность альтруизма в популяции – аномалией является нарушение баланса между эгоизмом и альтруизмом. При этом направление сдвига этого баланса не имеет значения. Адаптивность популяции снизится в любом случае [Sumpter, D.J.T., 2006]. Подержание баланса осуществляется культуральными табу и законами, необходимыми для защиты от обмана с одной стороны. Эта стратегия является основой регулирования кооперативного взаимодействия у человека [O’Gorman, R. et al., 2009, Baldassarria D., Grossman G., 2011]. Ее функция аналогична стратегии возмездия, наблюдаемой в сообществах животных, с помощью которой они борются против особей, не участвующих в «общих работах», наносящих противникам повреждения в ритуализованных схватках, нарушающих ранговый порядок и т.д. Это поведение «возмездия» отмечается даже у насекомых – муравьев, ос и пчел [Ratnieks, F.L.W. Wenseleers, T. 2005, Gill, R.J. Hammond, R.L., 2011]. Оно определяет соотношение в популяции паттернов эгоизма и альтруизма. Поэтому частота девиантного поведения в популяции не превышает определённого процента и определяется характером социальных отношений и экологической ситуацией.

Этические принципы налагают на поведение какие-то ограничения или делают его более затратным в угоду сохранения структуры и функциональной взаимозависимости дифференцированных социальных связей. Это окупается высокой эффективностью поведения в иерархических системах. Тем не менее, как человек, так и животные избегают слепого следования нормам в тех случаях, когда то или иное правило вступает в противоречие с экологическими условиями или контекстом ситуации. Поскольку этические принципы делают поведение в значительной мере предсказуемым. Представляя себе границы того или иного поведения, а также его последствия, в определенных случаях, индивид может решать, поступать ли ему в соответствии с ним, или нарушить. Эта ситуация представляет собой частный случай типичного когнитивного диссонанса, в котором решение принимается на основе анализа ситуации путем сравнения прогноза размеров затрат и приобретений, с одной стороны в поведении, опосредованном нормой, с другой – при отказе от ее соблюдения [Louis, W.R. et al., 2005]. Такое поведение делает поведение более пластичным и обеспечивает прогресс социальных отношений. Это общебиологический принцип организации иерархических систем. Он представлен в поведении всех социальных животных, включая насекомых [Gill, R.J. Hammond, R.L. 2011].

Наиболее радикально этические нормы меняются в условиях высокого уровня ситуационного давления среды, при этом более охотно, активно, в больших объемах и существенно эффективнее новые нормы принимают, создают и внедряют молодые индивиды. Ярким тому примером служит ситуация, сложившаяся сегодня в научно-исследовательских учреждениях России [Gerber, T.P., Ball D. Y., 2009].

Этические системs со специфической ориентацией

К этим видам этических систем относятся нормативные базы, характеризующиеся наличием, кроме общечеловеческих принципов неких специфических особенностей, связанных с условиями деятельности – персональная, профессиональная, религиозная и др. В массе этических норм определенные из них являются практически универсальными, другие существенно меняются в зависимости от рода деятельности или социальной категоризации.

С учетом различий в условиях деятельности отдельных групп и труда профессиональных коллективов совершенно очевидно несовпадение моральных принципов, у разных субъектов социального процесса. При этом этические системы, присущие тому или иному коллективу, формально сильно разнятся по характеру норм. Однако их особенности часто заключаются в простой акцентуации некоторых из общих принципов, имеющих большее значение для людей данной профессии. Так, P. Herissone-Kelly [2011] формулирует четыре основных положения медицинской этики: уважение независимости, не причинение вреда, милосердие и законность. Совершенно очевидно, что, во-первых, эти четыре принципа не исчерпывают всей нормативной системы, используемой медиками в своей деятельности, а во-вторых, являются частью общей этической схемы. Просто в деятельности работников здравоохранения эти нормы имеют бóльшую значимость. В воинском коллективе акценты делаются на других принципах. Там на первое место будут выдвигаться доблесть, мужество, товарищество, верность присяге и любовь к Родине. Не причинение вреда и милосердие вписываются в этическую схему боевого подразделения с существенными оговорками, хотя и там их никто до конца не отменяет.

Нередко в рамках в целом единой для какой-то категории норм этики проявляются существенные отличия в зависимости от национальной или государственной принадлежности группы. Особенно ярко такие отличия проявляются в семейных нормативных системах [Maehara, T. Takemura A., 2007].

Признавая обоснованность различий в нормативных базах людей различных профессий, национальной и государственной принадлежности, объединенных в неформальные коллективы, важно помнить, что какой бы этикой человек не пользовался, его нормы поведения находятся в опасности серьезного искажения, если они не взаимодействуют с нормами иных этических систем сообщества. Необходимо также учитывать этику развития быстро меняющегося общества с присущим ей высоким уровнем расхождения этических принципов различных поколений [Cournand, A., 1977]. Учет специфики этических норм, которые приняты в других сообществах, очень важен в межгосударственных и межэтнических отношениях. Принимая христианскую мораль, необходимо с уважением и пониманием относиться к религиозным нормам представителей других концессий [Cahill L.S., 2012]. Учет обсуждаемого обстоятельства имеет принципиальное значение в условиях коммуникаций с высоким уровнем риска в политической, коммерческой и военной деятельности. Это связано с тем, что при всяком взаимодействии, связанном с опасностью финансовых, материальных потерь или политическим проигрышем, уровень психоэмоционального напряжения оказывается высоким. Любое нарушение, связанное с непониманием социальных норм, привычных для одной из сторон, способно усилить накал ситуации и привести к нежелательным последствиям [Thompson, P.B., 2012].

И, наконец, полезно отличать этику, основанную на эмоциях (этику намерений), и этику ответственности. Max Weber (1919), обсуждая различие между ними, указывает, что этика намерений исходит из представлений о благе вообще, она не отвечает за последствия. Из-за этого ее обычно сопровождают неудачи, так как она не обеспечивает принятия реалистичных решений. Этика ответственности, напротив, учитывает, что в процессе исполнения какого-то решения придется обязательно столкнуться не только с его положительными, но и с неизбежными отрицательными последствиями. Поэтому от «блага вообще» или общего блага приходится отказываться [I.Eibl- Eibesfeldt, 1989].

Нормы идеальные и статистические

Морально-этические нормы реально существующие в популяции могут значительно отличаться о того идеала, который хотелось бы видеть, исходя из принципов оптимальности – идеальной нормы. В этом отношении очень важно учитывать разницу между идеальной и статистической нормами. Идеальная норма ориентирована на оптимум адаптированности, в то время как статистическая отражает баланс полярных тенденций в поведении в данной популяции. Она зависит от совокупного влияния установок, имеющихся у отдельных индивидов.

Статистическая норма, точно также как идеальная оказывает воздействие на поведение субъектов, поощряя или порицая его. Индивид, существенно отличающийся по своим установкам от статистической нормы вызывает раздражение неординарностью своих реакций и связанным с ней низким уровнем предсказуемости своего поведения, чем провоцирует агрессию против себя. В результате он изгоняется из сообщества, вытесняется на периферию или изменяет свое поведение, доводя его до усредненного образца. Имитируя наиболее распространенную форму поведения, индивид увеличивает шанс приобрести более адаптивное поведение, поскольку данный паттерн был выбран большинством. Кроме того, следуя этому паттерну, он снижает вероятность возникновения социальных конфликтов, так как существенные отличия в поведении предполагают низкий уровень понимания его побудительных причин окружающими, что, соответственно, повышает частоту возникновения противоречий и негативных реакций со стороны других членов сообщества [Henrich, J. Boyd, R. 1998, Wakano, J. Y. Aoki, K., 2007]. При этом в случае если статистическая норма существенно отличается от идеального образца в худшую сторону, индивид с более оптимальным поведением, чем то, которое характерно для основной массы членов сообщества оказывается объектом социального давления или изгоем. Поэтому конформизм является не только распространенной, но в определенных ситуациях, предпочитаемой формой поведения в социальном обучении как у человека, так и у животных [Pike, T.W., Laland K.N., 2010, Boyd, R., Richerson P.J., 2010,]. Это коренным образом отличает роль нормы в поведении и ее влияние на активность индивида от значения нормы в соматической патологии. Даже если однажды 80% популяции будет страдать диабетом, мы вряд ли станем колебаться в определении диабета как болезни и считать недиабетиков аномальными. Однако, поскольку гомосексуальность приобрела значительную распространенность в западных странах, появилась тенденция описывать ее как адаптацию. В то же время нет никаких сомнений в том, что распространение гомосексуальности в обществе снижает адаптационный потенциал популяции [Годфруа Ж., 1994, Тейлор, Ш., и др. 2004].

Ритуализация этических норм

Адаптивный смысл этических норм с практической точки зрения чаще всего обоснован, однако это не означает, что его понимание всегда доступно на когнитивном уровне. Достаточное количество традиций и обычаев, имеющих безусловное приспособительное значение с трудом могут быть оценены с помощью логического осмысления, однако подтвердили свою значимость в результате длительного выполнения на уровне социума. Эти нормы персистируют в социуме в виде ритуальных действий, часто обосновываются религиозными соображениями и сопровождаются комментариями мифологического или мистического характера, обосновывающего необходимость их выполнения. Подобные ритуалы очень часто связаны с ключевыми моментами в жизни человека, когда происходят серьезные изменения в жизни связанные с естественным процессом жизни и развития. Таковы, например, обряды, связанные с рождением ребенка, достижением им зрелого возраста и обретением статуса взрослого полноправного члена общества, вступлением в брак, принятием власти (коронация, миропомазание, инаугурация, интронизация), подведением итогов деятельности (празднование юбилеев, трудовых достижений и боевых побед) и смертью (ритуалы погребения, сожжение и др.).

Достигаемый эффект косвенно осознаваемый на уровне социальных механизмов служит подкреплением данного поведения, обеспечивающим его устойчивость.

Так традиция не говорить о мертвых плохо совершенно очевидно связана не с опасением нанести ему обиду. Казалось бы очень важно после смерти, не боясь причинить человеку неприятные переживания дать взвешенную оценку его поступкам, определив его реальное место в жизни. Однако мертвому уже все равно. Тем не менее, он что-то сделал в жизни. Среди его поступков были как плохие, таки и, безусловно, хорошие. Эти хорошие поступки приносили пользу не только ему, но и создавали адаптивный потенциал сообществу. Оставшимся в живых важно воспользоваться тем позитивным багажом, что оставил после себя умерший соотечественник. Для успешного осуществления этого необходимо, чтобы он обладал в целом позитивным образом в памяти сообщества. Как люди, так и животные не склонны к трансмиссии поведения от индивидов, эмоциональное отношение к которым имеет отрицательное значение.

Другим примером является традиция поминок Обращает на себя внимание, что поминание покойника проводится сразу после захоронения, на девятый день после смерти и на сороковой. Оставляя в стороне рассуждения о блуждании души умершего, являющиеся уделом теологии или мистического мышления, можно предположить, что эта традиция является отражением неких особенностей информационной деятельности. Эти сроки могут отражать особенности информационной деятельности нашего мозга. И градиента поведения во времени. Смерть человека производит на всех его знакомых сильное эмоциональное впечатление, поэтому в день похорон в поминальном обеде участвует много людей, находящихся под влиянием сильных эмоций соответствующих моменту. Их речи полны эмоциональной фразеологией, избыточны. На девятый день собираются люди, имеющие с покойным более выраженные дифференцированные отношения их воспоминания и оценка значимости дел умершего более взвешены. На сороковой день приходят только те, кто имел с покойным наиболее эффективные отношения. Те дела, которые обусловливали эти отношения, будут иметь продолжение в поступках оставшихся в живых. Этот день является самым важным для памяти умершего. Аналогичную логику можно найти во многих обрядах, связанных с вступлением в брак, рождением ребенка, достижением совершеннолетия и т.д.