Лист из старообрядческой книги.

468

В.И. Суриков. «Боярыня Морозова».

и тревогу. Надо было выбирать свой путь. Она осталась со своими учителями — староверами, а на сомнения родственников отвечала: «Отец Авва­кум — истинный ученик Христов, потому что страждет он за закон Владыки своего, а потому, кто хочет Богу угодить, должен послушать его учения».

Ещё более прониклась боярыня идеями своего учителя, когда протопоп Аввакум, вернувшись из ссылки в 1662 г. и будучи доброжелательно принят в Москве, долго жил у неё; там же часто бывала и другая его духовная дочь — младшая сестра Морозовой Евдокия Урусова. Царь и его окруже­ние знали о настроениях Феодосии Прокопьевны, но до собора 1666—1667 гг. почти не замечали их. Морозова же была непреклонна во взглядах. Она стала просить о тайном постриге инокиню Меланью, но даже та не советовала этого делать — тогда совсем нельзя было бы ходить в церковь и всё окончательно бы открылось. Но боярыня на­стояла на своём — она была пострижена старове­ром, бывшим тихвинским игуменом Досифеем, наречена Феодорою и отдана в послушание матери Меланье. С этого времени она ушла в духовные подвиги, в молчальничество, отошла от суеты домашних дел, почти перестала ездить во дворец, тем более что в марте 1669 г. умерла царица Мария Ильинична, которая сочувствовала Морозовой, а теперь двор совсем отдалился от боярыни.

Царь же, заметив, что Феодосия Прокопьевна уклоняется от дворцовых церемоний, стал направлять к ней своих послов с увещеваниями. Но Морозова не покорялась, и гнев царский был неминуем. Боярыню не оставляла сестра Евдокия, а через её мужа князя Петра Урусова они знали о настроениях во дворце, о том, какие беды надвигаются на Феодосию Прокопьевну. Боярыня простилась со старицами и стала ждать своего часа. Однажды после захода солнца к ней пришёл архимандрит Чудовского монастыря Иоаким вмес­те с думным дьяком Ларионом Ивановым и объявил, что должен вопросить Морозову по указу царя: «Како крестишься и как молитву творишь?» Феодосия Прокопьевна отвечала, что согласно правилам «старой веры». Тогда Иоаким спросил о старице Меланье; боярыня сказала, что все старицы разошлись. Не успокоившись, царские послы осмотрели дом и обнаружили Евдокию Урусову. Застав здесь столь знатную особу, они и её допросили и получили такой же ответ и подтверждение староверия.

Узнав об этом, царь повелел изгнать из дома обеих, «понеже не умели жить в покорении». Сестёр заковали в кандалы. Позднее Морозову свезли на подворье Псково-Печерского монастыря в Москве, а княгиню Евдокию — в московский Алексеевский монастырь. Вскоре от горя и тоски по матери умер сын Феодосии Прокопьевны Иван, любимец царя, единственный представитель знат­ного рода Морозовых. Со смертью сына дом Морозовых совсем запустел, всё было роздано боярам.

469

Заключение именитых сестёр взвол­новало всю Москву, множество народу стекалось посмотреть на них и посочувствовать, а порой и поувещевать узниц. Они же оставались тверды, следуя наставлениям своего духовного отца протопопа Аввакума: «Мучьтесь за Христа хорошенько, не оглядывайтесь назад...» Связь с духовным наставником не прерывалась и в заточении.

Однажды ночью Морозову привезли в Чудов монастырь, где сам патриарх пытался наставлять её, но тщетно. То же происходило и с княги­ней Урусовой. Поскольку наставления на них не действовали, женщин подвергли страшным пыт­кам на Ямском дворе. В конце концов по царскому велению обеих сестёр отправили в зато­чение в Боровск — в острог, в земляную тюрьму. Сначала их могли навещать единомышленники, передавали послания Аввакума, но потом был учинён розыск, у узниц всё отобрали, даже иконы

и небольшие книжицы для моления. Страдалицы остались сидеть в глубокой темнице, ветхая верхняя одежда почти не грела их, поменять сорочки было невозможно, у них не было даже «лествиц» (чёток) — они сами навязали на тряпице 50 узлов и творили устные молитвы; скудная еда — два-три сухарика, «иногда яблоко одно, иногда огурчика малая часть», но это уже — от доброты стрельцов, которые их охраняли. Одно хорошо — они были вместе.

Но вскоре скончалась княгиня Евдокия; сестра, сама уже изнемогавшая, спела ей отходной канон, обливаясь слезами. Чувствуя приближение смер­ти, Феодосия Прокопьевна упросила стражника постирать её сорочку. Тот тайно отнёс её на реку, омыл водой, размышляя о долготерпении боярыни Морозовой ради веры, о её величии и тяжелейшей нынешней нужде. В ночь с 1 на 2 ноября 1675 г. Феодосия Прокопьевна скончалась и была похо­ронена вместе с сестрой.