II начал ряд преобразований в государстве, в том числе, и в казачестве.

С 1862 по 1866 год на Дону войсковым наказным атаманом был генерал-

адъютант граф Павел Христофорович Граббе. При нем велено было, в 1863 году,

сократить срок службы казака и вместо 25 лет определить в 15 лет полевой

службы и 7 лет службы внутренней. Этим начался ряд преобразований в порядке

отбывания службы казаками, который закончился в 1875 году изданием нового

устава о воинской повинности. По этому уставу воинской повинности подлежит

все войсковое население, за исключением священников и православных

псаломщиков. Денежный выкуп и замена охотниками не допускается. Общий срок

службы – 20 лет. С января 1869 года донские полки вошли в подчинение

начальникам кавалерийских дивизий во всех округах. В каждой кавалерийской

дивизии четвертыми полками стали казачьи полки. Так, что дивизия состояла

из одного драгунского, одного уланского, одного гусарского и одного

казачьего полка. В 1870 году общий дисциплинарный устав был распространен и

на казачьи полки. От казачьих полков требовали, чтобы они не только не

отставали от регулярных полков, но превосходили их в стрельбе на все

дистанции, в быстроте седловки и выходе в строй по тревоге, в сторожевой и

разведывательной службе. Для обучения казаков всему понадобились знающие и

образованные офицеры, и вот для подготовки к тяжелому и ответственному

званию офицера в 1869 году в городе Новочеркасске учреждено было

Новочеркасское юнкерское училище, в которое принимались урядники войска

Донского в числе 114 человек, а в 1877 году был устроен класс казачьих

артиллерийских юнкеров. Наконец, с 1858 года начинается постепенное

увеличение жалованья казачьим офицерам – мечты атамана Власова сбылись. В

1873 году были введены на Дону новые военно-судебные и судебные уставы

Императора Александра II.

Так постепенно, шаг за шагом, казаки плотно сливались с русским

населением всей России. Разница оставалась только в порядке пользования

землей и отбывания воинской повинности.

-----------------------

1Энциклопедический словарь. Том XVа. Ф.А.Брокгауз И.А. Ефрон. С.

Петербург. 1895 г.

6Н.Бельцев. Портовый городок Ейск в истории Черноморского Казачьего Войска

(1792 – 1860). Ейск. 1998 г. Стр. 17, 18.

7 Броневский, “История донского войска” СПБ., 1834г

6 6Савельев, “Трехсотлетие Войска Донского” СПБ., 1870г.

7 В. Потто. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах,

легендах и биографиях. Т. 1 СПБ., 1887 г. стр.73, 74, 75.

8 Картины былого Тихого Дона., М., 1992 г., стр. 75, 76, 78, 85,

Не только острой шашкой, но и изысканным кафтаном всегда любили блеснуть донские казаки. Одежда была для них не только показателем достатка, но и признаком удали. На протяжении веков наряды для себя и своих жен казаки добывали в боевых походах, нередко расплачиваясь за них кровью. В одежде казаков естественным образом отразилась их древняя связь со степными народами...

Бешмет, кушак да сафьяновые сапоги

В одежде казаков естественным образом отразилась их древняя связь со степными народами: мужские шаровары с широким шагом (в узких на коня не сядешь) и заправленная в них рубаха. Практичность такой одежды была отмечена еще скифами. Поверх рубахи надевали бешмет. У каждого казака непременно был зипун. Венчал все это великолепие яркий парчовый или бархатный кафтан с серебряными или позолоченными пуговицами. Дополнением к нему служил пояс или турецкий кушак, на котором носили булатный нож или шашку. Завершала костюм шапка с околышем из меха соболя или куницы, верх которой был из голубого или красного бархата, вышитый золотом или обложенный позументом. Зимой носили шубы из лисьего или соболиного меха. Сапоги были татарского образца, с сильно загнутым носом, выделанные из сафьяна ярких цветов. Особой любовью пользовались мягкие сапоги без каблуков – ичиги и «чирики» (туфли-калоши), которые надевали на ичиги либо поверх толстых чесаных носков, в которые заправлялись шаровары. Цена казачьей одежды не всегда соответствовала достатку владельца, но была свидетельством его доблести в бою. И носили эту одежду только в особых случаях. А в поход ходили казаки в грубых суконных рубахах кавказского покроя, подпоясанных ремнем, широких шароварах, заправленных в голенище сапог, и в шапках из овчины. Волосы на голове подстригали кружком, «под горшок», любили носить бороды, а усы для казаков являлись предметом особой гордости. И даже великий реформатор Петр I, безжалостно рубивший бороды у московских бояр, на казачьи «аксессуары» замахнуться не посмел. Попыталась было ввести кардинальные изменения в казачьей одежде Екатерина II, но тоже не справилась. И только в 1801 году «высочайшим императорским повелением» была предписана обязательная военная форма всему Войску донскому, которая состояла из куртки, шаровар, заправленных в сапоги, пояса с портупеей, чекменя, шинели и кивера. Куртку, чекмень и шаровары шили из синего (киндичного) сукна с красными выпушками и широкими лампасами, которые имели особое значение для казака. Считалось, что введены они впервые легендарным атаманом Матвеем Платовым, но лампасы обнаруживаются и на старинной казачьей одежде, на одежде половцев и даже еще раньше – у скифов. Дело в том, что при Платове ношение лампасов было узаконено, а существовали они и прежде, знаменуя принадлежность их хозяина к вольному воинству. Не случайно по сей день так гордятся ими казаки.

Шашке и фуражке – почет особый

О лампасах на Дону ходит следующая легенда. Как известно, царь присылал казакам за военную службу жалованье в виде оружия, хлеба и сукна красного и синего цветов. Но однажды привезли синего сукна в достаточном количестве, а красного мало. На Круге было решено, как и раньше, делить все поровну. В результате красного сукна досталось каждому лишь по небольшой ленточке, которой хватило для того, чтобы на синие штаны нашить лампасы. В конце XIX века была введена новая форма, просуществовавшая с некоторыми изменениями до революции 1917 года. Темно-синий мундир с красной окантовкой. Такого же цвета шаровары, удлиненная шинель из грубого сукна защитного цвета. Головные уборы – фуражки и папахи. Казачья фуражка носилась сдвинутой на правую сторону, чтобы слева был виден знаменитый казачий чуб. Кстати, военная форма прочно вошла в быт казаков – фуражку, гимнастерку, шаровары носили и дома. Особо стоит сказать о головном уборе казака. Казак мог продать или пропить все, но только не крест, шапку и шашку. Вызовом на поединок была сбитая с головы шапка. Фуражку убитого казака везли домой и клали на полочку перед иконой: защита семьи поручалась Богу. Особую роль шапка играла при выборе атамана на Круге. Как только атамана выбирали, он торжественно надевал шапку, а все казаки снимали их, признавая над собой его волю. В 1936 году была сформирована Донская кавалерийская казачья дивизия, для которой установили военное обмундирование: шапка с красным верхом, синий суконный мундир, шаровары с красными лампасами, сапоги с длинными голенищами. На воротнике мундира – петлицы со знаками различия. В ноябре 1942 года был сформирован 5-й Донской кавалерийский казачий корпус. А через год в казачьих частях были введены погоны. Хотя на Дону нет сегодня единства в казачьих рядах, форма, доставшаяся им от предков, у всех одна. Правда, не все могут ее приобрести – обмундирование стоит более 3 тыс. руб. Для хуторянина или станичника – деньги неподъемные. Зато своих атаманов они нередко видят в мундирах, пошитых в лучших столичных ателье.

Сарафан, сукман и перстенек

Казачки долго сохраняли одежду тех мест, откуда были родом. На Нижнем и Среднем Дону, куда чаще всего попадали в качестве пленниц татарки, турчанки, ногайские женщины, чувствовалось влияние Востока. Верхнее платье – кубелек напоминало по покрою и форме татарский камзол. Жены казачьих старшин в одежде отличались восточной пышностью и богатством, наряды шили из парчи с серебряными или позолоченными пуговицами. Пояс был из цветного бархата, расшитого жемчугом. Выйдя замуж, чтобы не принести вреда родне мужа, казачка должна была покрывать голову. Еще от древних славян идет поверье, что женщина обладает огромной магической силой. На Дону головные уборы казачек были заимствованы у русских. Девушки носили челоуч – налобную повязку, косу украшали лентами. Женщины надевали повойнички – мягкую шапочку, поверх которой повязывался платок. Шубы у казачек были длинные. Обувью служили мягкие сафьяновые сапожки, украшенные на подъеме вышивкой. Поверх сапожек надевали туфли из мягкой кожи на невысоком каблуке. Как и все женщины, казачки любили украшения. Богатые носили серебряные и золотые браслеты, перстни. Серебряное кольцо на пальце левой руки означало, что девушка на выданье, на правой – просватана. Если кольцо с бирюзой – жених служит, ибо это камень тоски. Золотое кольцо на правой руке – замужем. Два золотых кольца на пальце левой руки – вдова (второе кольцо умершего мужа). Одежда с поневой (юбкой), сарафаном бытовала обычно на Верхнем Дону. Совершеннолетие отмечалось обрядом, когда «загоняли в поньку». Девочки начинали носить юбки с 15 лет при условии, что старшая сестра была просватана. Если же она была не замужем, то младшие должны были ходить в платьях, чтобы «не посадить старшую под корыто». В середине XIX века казачки носили и сарафаны. На Дону их шили в основном без спинки, с высоким нагрудником, множеством оборок сзади, а украшали цветными лентами. А со временем в моду вошли юбки с кофточками. Чтобы юбка выглядела пышной, надевали под нее несколько нижних (иногда до пяти). Молодые казачки любили носить кофточки до бедер, плотно облегающие фигуру и с небольшой баской (такие кофточки назывались «кирассой»). Отдельные детали гардероба казаков сохранились и по сей день. Во время работы женщины в разных районах Дона по-особому повязывают платки, а мужчины зимой ходят в тулупах, белых шерстяных носках, в которые заправляют брюки, а всю легкую обувь называют «чириками».

Обмундирование казачьих полков (выдержки из регламента) Что да как носили и где.

Старейшее и самое многочисленное казачье войско было Донское,его численность к 1893 году составляла примерно 967.000 человек казачьего сословия,когда как в самом малочисленном Усурийском казачьем войске насчитывалось примерно 7.000 человек. По заведённой старинной традиции каждый казак обмундировывался и снаряжался за свой собственный счёт.Снаряжение покупалось как правило готовым у казачьих мастеровых, изготов- ленным по заведённым образцам,устанавливаемым военным ведомством войска.Как такового полного однообразия как в армии не требовалось.В приказе от 1903 года например писалось: "Разнообразие материалов и небольшие отклонения от существующих описаний и образцов, включая цвета мундирных,шинельных,башлычных и прикладных сукон не должны служить поводом к браковке вещей,если их качество удовлетворительно." Казачий мундир образца 1892 года был двубортный , со стоячим скруглёным воротником , длинною до колен.Обшлага мундира полагались прямые.Мундиры застёгивались на крючки ,крючки пришивались с двумя рядами петель, для ношения с поддёвкой в зимнее время, называемой теплушкой. Воротники мундиров отделывались цветным гарусным шнуром по верхнему краю (в артиллерийских батареях на воротниках шнур шёл по нижнему краю) Гарусным цветным шнуром обшивались также и борта мундиров. Отличие урядников заключалось в наличии серебряного галуна по верхнему краю воротника и на обшлагахрукавов мундира.Галун на обшлагах у приказных и урядников пришивался вплот- ную к цветному гарусному шнуру и загибался вниз по заднему шву рукава.В артиллерийских батареях галун был -золотой . Погоны мундиров имели шифровки,наносимые трафаретом, причём на жёлтых и синих погонах -красная,на алых,светло-синих ,малиновых и тёмно-зелёных погонах- жёлтая. Отличия званий нижних чинов на погонах состояло из нашивок из белой тесьмы ,у вахмистров из галуна что и на воротнике.Бомбардиры -наводчики в артиллерийских батареях,как и юнкера и подхорунжие носили погоны обшитые узким галуном по прибору. Погоны приcтёгивались оло- вянными пуговицами .В артиллерийских батареях пуговицы были медные. Особым шиком в казачьих частях была папаха.Она шилась из чёрного бараньего меха высотой 13 см,в Уральском и у восточных казаков -18 см. .Мех папахи сужался к верху и имел цветной верх в виде колпака высотой -7см.На верху папах на колпаке нашивалось отличие чина.У уряд - ников накрест белой тесьмой.У штаб-и обер-офицеров и генералов верх папахи обшивался галуном накрест и по кругу. На папахах спереди помещалась общеармейская какарда и метал- лическая ленточка отличия части. Казачьи шаровары у всех чинов шились из того же сукна что и мундир с однорядовым лампасом цвета войска.Cапоги были армейские,высокие. При мундирах полагалось носить цветной кушак.Зимой ,при парадной форме кушаки носили поверх шинелей.Как и в армии казакам полагалось носить галстуки из чёрного сукна.Галстуки застёгивались на крючки и были спрятаны под воротником в виде манишки. Фуражки казаков изготовлялись из сукна.Сукно тульи было мундирного цвета,околыши цвета войска .По верху тульи фуражки шла цветная выпушка.Общеармейская кокарда носилась на околыше.Козырьки у фуражек полагались только офицерам,вахмистрам и нестроевым нижним чинам. В летний период фуражки закрывались белым чехлом,закрывавшим и козырёк, а поверх чехла пристёгивалась кокарда. В 1901 году последовал указ в армейских казачьих полках фуражки шить с козырьками (кроме гвардии) С того же года ввели малый летний белый чехол на фуражки вместо старого.Теперь чехол стал закрывать только тулью.На юге большие чехлы продолжали носить.С 1904 года все пуговицы на казачьих мундирах вместо гладких и плоских стали изготавливаться с орлами.Вместо старых теплушек ввели полушубки обрразца 1862 года.Для казачьих пулемётных команд ввели малиноые полоски на шинелях и мундирах. При летней форме казаки носили белые рубахи,называемые гимнастическими (отсюда и назва- ние -гимнастёрка) Рубахи шились из полотна, имели имели стоячий воротник и застёгивались на крючки. При летней форме офицеры вместо полотняных рубах носили белые двубортные кителя. Зимой ипользовалась специальная поддёвка-теплушка,она надевалась под мундир и шилась из любой тёплой ткани,тёмного цвета ,подшивалась ватином и была покроем схожа с мундиром , с зади теплушка имела специальный разрез,для удобства при нахождении казака верхом. Шаровары устанавливались регламентом серого цвета,как во всей кавалерии с однорядным лампасом по цвету войска.(шириной 7см.) ,но казаки, по традиции, часто носили шаровары традиционного синего цвета ,для своеобразного отличия от прочей армейской кавалерии,что начальством "незамечалось" т.к. само пользовалось этой заведённой традицией. Издали казака можно было отличить от армейского драгуна только тёмно-синими шароварами с широким цветным лампасом, да казачьим чубом. Белые гимнастические рубахи,были отвергнуты и им на смену пришла знаменитая русская защитная гимнастёрка(с 1907 года),прослужившая в русской, а затем и советской армии почти семьдесят лет.Получили новую форму и казачьи части,хотя и несколько позже. Всем казакам был введен новый походный мундир зеленовато-серого цвета, вместо старого Погоны на новом мундире у нижних чинов были как парадные цветные,но с подбоем защитного цвета.В боевых условиях погоны переворачивались нижней стороной,а все пуговицы обшивались сукном. На защитной стороне погона наносилась синей краской шифровка полка. Фуражки ввели также защитные,образца 1907 года, с козырьком зелёного цвета,с наружным подбородным ремнём и ременными гайками защитного цвета. Папаха осталась прежняя образца 1892 года.В походе разрешалось носить папахи произволь- ные из бараньего меха любого цвета кроме белого и чёрного.В военное время яркие цветные колпаки папах отменялись. Зимние фуражки остались прежние,цветные,но к ним добавили подбородный ремень из лаки - рованной чёрной кожи. Парадные мундиры покроем остались почти как прежние обр.1892 г) Мундир шился одноборт - ным с прямыми бортами,с застежками крючками на середине груди.По борту (правому краю) и по правому краю юбки мундира шла выпушка (мундирного сукна,в артиллерии алая ) Воротник парадного мундира стоячий с закругленными краями.На воротниках (кому положено) одиночные петлицы из белой тесьмы с просветом в две нитки( по цвету приборного сукна полка.) Обшлага парадного мундира пришивные "мыском" 5.5Х10 см., причём шов рукава совпадал с вершиной "мыска". На обшлаге помещалась (кому положено)белая петлица ,под вершиной мыска. Юбка парадного мундира была пришивной,. от талии длинной 22-27 см. На задней части юбки парадного мундира располагались шесть ровных складок ,направленных по три в середину. Список вещей предписываемых иметь казаку являвшемуся на службу с1910 г. Папаха форменная , полушубок , сапоги новые форменные, полушубок , две пары тёплых перчаток,чулки шерстяные,фуфайку,тёплые исподние брюки,фуражку зимнюю,фуражку поход - ную, мундир парадный , мундир повседневный , шинель, гимнастическую рубаху с погонами, шлем,шаровары. Перемены с началом Первой Мировой войны Перед самой войной степовым казачьим частям отменялись чёрные папахи и вводились серые высотой 18 см.цветной верх(колпак) пришивался . Тяжёлая и затяжная война,требовавшая больших затрат на вооружение и снаряжение полков пополнения полевых частей привело к мерам по уменьшению расходов на обмундирование Разрешалось носить папахи из серого меха,шаровары от серого до черно-синего цвета и даже без лампасов.Снаряжение могло быть и из брезента или матерчатое.Шинели без цветных клапанов и пуговиц.Применялись сапоги разного покроя и даже простые пехотные. 8-го февраля 1914 года 17-й Донской казачий полк генерала Бакланова получил на шапки кокар- ду в виде адамовой головы(череп с костями)размер черепа:в высоту -4см, в ширину - .4см. Длинна костей-4.7см. между верхними концами костей - 4.4см.,от вехнего края черепа до ниж- него края костей - 5.8см ,над ним ленточка"За отличие"и и армейская кокарда и полковой чёрный флаг с таким же изображением,являвшимся символом бессмертия. Вводились новые шифровки на погоны с буквами войска : Донские казачьи полки - № Д. Астраханские- № Ас. Сибирские - № Сб. Семиреченские- № См. Амурские- № А. Донские отдельные сотни- № Д.с. Оренбургкие отдельные сотни - № О.с.

Корпоративная этика казачества

Часть1: В последнее время активно разрабатываются темы, касающиеся истории казачества. Вышло в свет много работ, посвященных истории казачества как вольного, так и служилого. Вольное казачество, об этнической принадлежности и происхождении которого историки спорят не один век, вплоть до середины XVII в. представляло собой общность людей с особым правом, укладом жизни и нормами поведения. Корпоративная этика казачества – одна из проблем казачьей истории, которая еще ждет своих исследователей.     Что касается определения корпоративной этики, то в самом общем плане можно сказать, что это понятие подразумевает под собой определенные принципы поведения членов корпорации (сословия), характерные только для данной социальной группы. Эти принципы наиболее ярко проявляются в определенных ситуациях, в отношениях внутри корпорации, а также в действиях, характеризующих взаимоотношения с представителями других сословий. Чаще всего элементы корпоративной этики особенно видны в экстремальных ситуациях, когда у представителей сословия не оставалось времени на размышление, и они действовали по тем принципам, которые выработались веками и передавались из поколения в поколение.     Казак, говоря о себе, издревле подчеркивал свою особенность: «Казаком нужно родиться! Казаком нужно стать! Казаком нужно быть!». Эта триада, характеризующая главную максиму казачьего самосознания, сегодня нуждается в пояснении.     «Казаком нужно родиться!» – первая ее часть подчеркивает право казака на самобытность, национальное самосознание и культуру. Но одного казачьего происхождения, родства с казачеством по крови недостаточно, ибо наличие этого триединого выражения указывает, что казак – это и состояние духа, и образ мысли, и норма жизни.     «Казаком нужно стать!» – принцип, подчеркивающий, что существует некий нравственный идеал, к которому должен стремиться каждый, ведущий свой род от казаков. Однако это положение делало возможным вхождение в казачье сообщество и не казаков по происхождению. Нужно лишь вести такую жизнь, которая бы давала право войти в казачество.     Принцип «Казаком нужно быть!» подчеркивал, что и казаки по рождению, и только что вступившие, должны были поддерживать принятый в Войске идеал поведения и взаимоотношений, сложившийся на протяжении не одного десятка лет[i].     Данная работа подготовлена на основе как письменных источников конца XVI-XVII вв., опубликованных в серии «Русская историческая библиотека», так и устного творчества казаков. Хронологические рамки работы объясняются прежде всего тем, что с 1672 г. жизнь казаков круто изменилась: они поступили на службу к русскому государю, и многие этические принципы трансформировались в сознании казаков. Я же в своей работе попытаюсь раскрыть вопросы, касающиеся этики вольного казачества.     Остановимся сначала на этических принципах отношений в Войске. Надо сказать, что многие из норм поведения нашли свое отражение в войсковом праве донских казаков, которое, как и мораль, основывалось на неписаных законах. На войсковых кругах «дела решались без каких-либо писаных законов, а по древним казачьим обычаям»[ii]. В этом отношении Войско Донское имело сходство с обществами, находившимися на начальной стадии цивилизационного развития – например, с некоторыми народами Северного Кавказа[iii]. Известно, что решения о наказании за некоторые преступления у казаков принимались на войсковом круге, но решение это не записывалось, и это также считалось обычаем[iv].     Основным наблюдателем и гарантом исполнения войскового права, а следовательно, и этических норм вольного казачества, был войсковой круг. Институт войскового круга известен в среде вольного казачества с момента его зарождения. На круг Войско собиралось ежедневно для определения первостепенных дел; на кругу судили за нарушение традиций, норм поведения, решали вопросы о набегах на соседние земли или военном морском пиратстве. Право голоса на кругу имели все, кроме «пенных»[v] казаков. Часто их вообще не призывали на круг. Речь о них пойдет ниже. Авторитет войскового круга был непререкаем, а его решения обязаны были соблюдать все казаки.

Часть 2: Судя по источникам, моральные принципы, как и войсковое право, были очень суровыми и имели важное значение в жизни донских казаков. Они помогали сдерживать страсти этого свободного, крайне эмоционального и к тому же вооруженного общества.     Наиболее тяжелыми, с точки зрения морали, в Войске считались такие преступления, как воровство, плохая служба, убийство внутри корпорации. Такие действия, кроме морального осуждения, влекли за собой наказания, предусмотренные войсковым правом.     «За воровство, или за иные дела, и не за крепкую службу»[vi], по словам современника Г. Коташихина, казнили на Дону. А.И. Ригельман продолжает этот перечень: «оскорбление общества, возмущение, злодейское убийство»[vii]. Смертной казнью наказывались казаки главным образом за те действия, которые могли нанести Войску какой-то урон изнутри и подвергали угрозе само его существование.     Наглядным примером может служить казнь за «непристойные речи» в 1672 г. казака Ивана Карамышева. Дело заключалось в том, что перед проведением войскового круга вышел «заказ во всем Черкаском городке, чтоб все атаманы и казаки в курени для питья не ходили и не покупали, дарового не пили для того чтобы они к завтрею все были трезвы». Нарушителей должны были «по их войсковому звычаю до веку живота его бить и грабить». Предупреждены были и торговые люди, что за продажу вина казакам им «такое же разорение будет». Несмотря на запрет, Карамышев явился на струг к торговому человеку и «просил вина в купию». Торговец отказал, и тогда казак Иван заявил ему: «опасны де они, мужики Корнила Яковлева и их лутчие люди, а их де братью, голутву, ни во что не ставите, а они де голутва, не зарекаются их, мужиков, и опять трехнуть». Эти слова подслушал один казак и сообщил о них войсковому атаману. Ивана Карамышева «того же дни казнили – отсекли голову».[viii] Казнь, несомненно, была вызвана тем, что в своем обращении Карамышев намекал на события, связанные с разинским восстанием, во время подавления которого само существование Войска Донского стояло под вопросом. Понятно, что повторения ситуации на Дону войсковые власти и многие казаки очень опасались.     Одним из самых тяжелых преступлений среди казаков считалось предательство. Об этом наглядно свидетельствует история Артемия Заики. Он пришел на Дон в 1648 г. с воеводой А. Лазаревым, служил «в солдатах» и остался на Дону. Жил он у казаков два года, «и з Дону де сбежал в Азов, а в Азове бусурманил» и был там три года. Затем он вернулся на Дон. В Войске его не наказали, потому что, когда ему стало известно о намерении паши идти войною на казачьи городки, он ушел из Азова и предупредил об этом казаков. Явную измену в прошлом ему простили. Прощение объяснялось тем, что Войско не желало отрезать пути назад для казаков, которые когда-либо по каким-либо причинам изменят и уйдут а Азов, или для тех, кто возможно был кроме Заики в Азове и «бусурманил», как и он. Сказался, вероятно, и отходчивый характер казаков, простивших прошлую измену за столь важную услугу, оказанную после нее. Заика, однако не оценил проявленной к нему милости, оставаясь в душе изменником. Через два года он опять бежал в Азов, и когда он вторично оказался в руках казаков, Войско привело в исполнение смертный приговор[ix].     Если вышеописанный случай показывает отношение к предательству в Войске, то те же источники[x] сообщают, что предательство в пользу казаков не только не осуждалось, а поощрялось. Накануне взятия Азова в 1638г. в стенах города «были подкуплены деньгами или ласками» несколько человек из бывших христиан, которые доносили, какие действия предпримут азовцы. Людей этих в Войске никогда не унижали даже словами. На войсковом кругу их называли «наши прикормленные люди». Используя такую систему для сбора информации, казаки всегда были в курсе городских событий. Косвенным подтверждением может служить старая казачья пословица «Рассказывай казаку азовские вести»[xi]. Еще в XIX в. и начале XX в. она была часто употребляема в среде казачества и означала сообщать кому-то давно известные новости, выдавая их за новые.     Абсолютно не допускались и строго карались кражи в среде казачества. И когда пришлось объяснять причину казни в 1646 г. четырех человек из числа прибывших на Дон вольный людей, которые были пойманы на воровстве, казаки отвечали: «на Дону кража не повелась: да не токмо де что новых, и старых де казаков казнили за воровство»[xii]. Сведения о других подобных случаях, касающихся имущественных взаимоотношений, в источниках найти трудно, видимо, потому, что в отношениях между собой казаки в массе своей отличались честностью и порядочностью. Обычно добытое имущество делилось на кругу, и все возникшие проблемы решались сразу же на месте. В среде вольного казачества имел широкое распространение обычай «дуван делить» (делить добытое в походе).     Донцы любили в старину слагать песни, что для современного исследователя имеет важно значение. На всякое знаменательное событие, происшествие, а иногда просто на подвиг своего товарища казаки сочиняли песню. Среди казачьих песен можно найти не одну, посвященную обычаю «дувана».           На Дону то все живут братцы люди вольные     Люди вольные то донские казаки.     Собрались казаки други во единый круг,     Они стали меж собой да все дуван делить:     Как на первый ат пай они клали пять сот рублей,     На другой то пай клали всю тысячу,     А на третий становили красну девицу.[xiii]           Следовательно, все добытое во время похода подвергалось дележу: от денег и драгоценностей до пленников. Вот что пишет по поводу пленных у донцов первый крупный исследователь истории Дона В.Д. Сухоруков: «Сего неприятельского ясыря (т.е. пленников) собиралось иногда на Дону тысяч до двух и более. Казаки старались забирать знатных людей для получения выкупа. Цена окупа доходила до 30 тысяч злотых, а особенно за турецких пашей»[xiv]. Все деньги, полученные за пленных, оставались в Войске.  

Часть 3: Выявить вышеописанные нарушения норм этики не сложно, так как привидение в исполнение смертных приговоров на кругу фиксировалось документально. Что же касается менее тяжелых нарушений основных принципов поведения, то они обычно нигде не отмечались. В источниках можно лишь найти упоминание о наказаниях и о количестве казаков, подвергшихся наказанию, т.е. о пенных, или «порочных», казаках. Точно выяснить, о каких поступках идет речь, на данный момент невозможно. Известно лишь, что в течении того времени, пока действовало наказание, казакам запрещалось появляться в Войске. Для казаков это было достаточно тяжелое наказание, поскольку они лишались права вместе с Войском ходить в походы и вынуждены были прозябать в своих городках, участвуя лишь в ближних походах или занимаясь промыслами, что никак не увеличивало их славу. Следует добавить, что пенных казаков при решении важных вопросов в круг не пускали. Вина прощалась казакам при выполнении какого-то трудного или опасного дела, не санкционированного Войском или кругом. В случае же особом, когда Войско сильно нуждалось в казаках (например, при походах на Крым), писали на призывных грамотах по городкам: «Собирайтесь в Войско все атаманы-молодцы пенные и непенные; а вины их им отдадуться, ослушники же лишаться расправы в Войске»[xv].     Накануне Азовского сидения число пенных людей, судя по источникам, было немалым. Не случайно же в войсковой грамоте 1638 г., посланной по городкам, содержался призыв, чтобы в Азов «ехали к Войску всякие люди, пенные и непенные, а вина им отдана»[xvi], т.е. пенных казаков было настолько много, что приезд их в Азов имел бы, по мнению Войска, немалое значение для укрепления обороны города. Кроме того, вызов пенных казаков к Войску означал, что «вина им прощена». Но не всем казакам вина прощалась. Об этом свидетельствуют грамоты казачьего круга с пометкой «и на том (ослушнике) наша войсковая пеня: век бить и грабить, и суда ему в Войске не будет»[xvii]. На практике это лишало пенного казака не только опеки, защиты, поддержки Войска, иными словами – гражданства, но и имущества. Однако это на деле не нарушало принципа «С Дона выдачи нет», человек не изгонялся с территории Дикого Поля, он проживал лишь вне стен городка и не пользовался правами Войска.     Как у всех представителей военных корпораций Средневековья (европейские рыцари[xviii]), у казаков особое место в этическом кодексе занимало отношение к оружию. Самым распространенным видом оружия в среде вольного казачества была шашка, (первоначально – сабля). К началу XVII в. исследователи относят известную поговорку «Еще казацка матка (сабля) не умерла»[xix], которая показывает роль сабли в жизни казака. Этот вид вооружения сохранился у казаков до начала ХХ в., но сабля стала лишь символом атаманской власти. Как правило, атаманские сабли были старинными, богато украшенными. Лично атаману она не принадлежала, а была у него на хранении во время правления. Атаман был обязан ее надевать в присутствии гостей и при решении вопросов мира и войны. Что же касается шашки, – то она являлась символом всей полноты прав у казака.           «Только шашка казаку во степи подмога,     Только шашка во степи, во степи жена»[xx].           Эти слова из казачьей песни, время появления которой исследователи относят к середине XVII в., подтверждают, что самой надежной опорой казаку в любой ситуации была шашка. в мирное время шашка хранилась в доме казака, на видном месте. Она передавалась по наследству – родовая шашка. Если же в роду не оставалось наследников, шашка ломалась пополам и клалась в гроб погибшего. Казак, потерявший шашку, подвергался всеобщему осуждению и уже не мог считаться полноправным членом круга, т.к. на кругу голосовали шашками. Шашку, так же как и шапку, казак мог потерять только вместе с головой. Очень суровым наказанием для казаков было лишение права на ношение оружия на определенный срок. Следующим за этим наказанием было исключение из станицы и казачества. В мирное время в повседневной жизни символом права у казаков служила нагайка. К середине XVII в., когда на Дону распространился институт брака, в верховых станицах Дона носить нагайку разрешалось только женатым казакам[xxi].     Особое внимание в казачьей этике уделялось коню. Его рассматривали не только как средство передвижения по просторам Дикого Поля, но и как соратника, товарища, кормильца. В народе говорили: «Сицкарь с топором, что казак с конем» (сицкаря топор одевает, топор обувает; сицкари – барочники, плотники)[xxii]. Никто лучше казаков не разбирался в лошадях. Большая часть добытых денег шла на их покупку. Практически все свое время казак проводил в седле, и, как следствие, конь стал неотъемлемой частью жизнь и важным элементом мироощущения казака. Так В. Даль в своих «Пословицах русского народа», в разделе «ремесло – снаряд» отмечает: «Бескосый – не косец. Бесконный – не казак. Без коня казак кругом сирота. Без коня не казак»[xxiii]. Такое отношение к коню пришло из древности. Конь считался священным животным у древних славян и кочевых племен[xxiv]. В более позднее время это отразилось в приметах и поверьях, связанных с ним. Например, всем известная старая казачья примета: если конь спотыкался под всадником или отказывался слушаться седока, то хозяина ждет гибель или беда.           Мне во сне привиделось     Будто б конь мой вороной     Разыгрался, расходился,     разрезвился подо мной.     А есаул догадлив был,     Сумел сон мой разгадать,     Пропадет, он говорил мне,     Ой, твоя буйна голова.           Несомненно, отголоском древности является своеобразный обычай инициации: мальчика в возрасте одного года сажали на коня, и поддерживаемый отцом, он объезжал по кругу двор в присутствии всей семьи, после чего отец говорил: «Теперь стал настоящим казаком».  

Часть 4: Следующим пунктом в этическом кодексе вольного казачества было отношение к женщине. С территории Московского государства на Дон бежали в основном молодые, холостые мужчины («живет на Дону оставив жену»[xxv]). Женщины в Войске появлялись только в качестве пленниц из Крыма и горских племен. Среди общей массы пленных женщины составляли значительную часть. «Женщин на Дону собиралось иногда тысяч до трех»[xxvi]. Многих, особенно жен знатных мурз, выкупали и возвращали на родину. Но часть пленниц из-за хорошего отношения и «приветливого обхождения» оставались в Войске и выходили замуж за казаков. В конце XVI в. и начале XVII в. любовь к женщине чаще высмеивалась.           Как на первый ат пай они клали пять сот рублей,     На другой то пай клали всю тысячу,     А на третий становили красну девицу.     Как растужится, как расплачется добрый молодец     Голова ль ты моя головушка, несчастливая,     Ко бою-то, ко батальице ты наипервая,     На паю-то, на дуване ты последняя.           Из слов песни видно, что казака расстроила такая добыча в бою. Красавица заставила молодца кручиниться, и нечему в данном случае удивляться: вольные казаки посвящали свою жизнь войне и поэтому считали, что в их жизни нет места любви и нежности. Зачастую влюбленный казак становился объектом насмешек друзей. Казаки считали, что таким образом они смогут исключить влияние женщин на жизнь Войска. Обряд бракосочетания был очень коротким и заключался лишь в объявлении на войсковом кругу о том, что сочетающиеся становятся теперь мужем и женой. После этого обряда казак должен был заботиться о жене. Позже, в конце XVII в., казак был представителем прав жены на круге. В случае, если казак нарушал права своей жены, то она могла обратиться к кругу за защитой. Интересы вдовы казака на кругу представлял атаман, и она пользовалась его защитой.     Рассмотрим кодекс норм поведения, определявших отношения вольного казачества с представителями других корпораций. Убийство, совершенное в своем сословии, наказывалось согласно обычаям смертной казнью. Естественно, совсем иначе те же казаки рассматривали убийство врага в бою. Действия казака, приведшие к смерти противника, приносили победителю лишь почет и славу. Не расценивалось как нарушение норм этики и убийство тех, кто попался в плен на территории Войска, в Монастырском и Черкасском городах, какого бы звания они не были и какому бы государству не служили[xxvii].     Двоякое отношение было в Войске и к кражам. Если в своей среде воровство было просто недопустимо, то грабеж людей, не принадлежавших к Войску, был будничным делом. Основной целью всех походов за «зипунами» был грабеж турецких и персидских кораблей, а также разорение поселений турок, крымских татар, ногайцев. Боевая добыча считалась у донцов делом чести и доблести. Казаки вполне допускали грабеж русских купцов на Волге и на Дону, чем неоднократно вызывали на себя гнев Московского правительства[xxviii]. Часто единственной возможностью без ущерба для торгового или посольского каравана пройти через территорию Войска Донского было наличие царской «охранительной» грамоты, в которой содержалась просьба царя, или от его имени, сопроводить караван, посольство до турецких границ[xxix]. Такие действия расценивались как служба, за которую казаки получали определенную плату в виде «хлебного, денежного и порохового жалования»[xxx].     Итак, изучив доступные на данный момент источники, можно сделать следующие выводы. В отношениях внутри Войска казаки четко соблюдали этические нормы, так как только это делало возможным само существование корпорации. Такие поступки как убийство, кражи, предательство, т.е. поступки, нарушавшие традиционный уклад жизни казачества, осуждались с позиций морали и зачастую вели к наказаниям, предусмотренным войсковым правом.     В Войске очень бережно и внимательно относились к оружию и лошадям. Оружие являлось демонстрацией прав казака и представляло собой надежную опору в его жизни. Запрет на ношение оружия было очень тяжелым испытанием, так как это делало донцов бесправными на кругу и лишало их возможности участвовать в походах, а значит, и увеличивать свою славу. Лошадь для вольного казака была не только средством передвижения. В народном сознании образ казака всегда связывали с его конем. Отношение к женщине было неоднозначным. Первоначально женщины в Войске появлялись в качестве пленниц и к ним относились соответственно, но когда женщина становилась женой казака, то она приобретала в лице Войска верного защитника.     Также стоит отметить, что принципы честности и справедливости, характерные для внутри корпоративных отношений, не в коей мере не относились к представителям других сословий. Изменить такое отношение могло лишь богатое вознаграждение.     ------------------------------------------------------------------------ --------   [i] См.: Военно-патриотический журнал. 1993. № 6.     [ii] Савельев Е.А. Войсковой круг на Дону. Новочеркасск, 1902. С. 3.     [iii] Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI-30-е гг. XIX вв.). М., 1963. С. 19.   [iv] Русская историческая библиотека (далее РИБ). СПб., 1903. т. 24. Донские дела. Кн. 2. Стб. 237-238.     [v] «Пенными» казаками в Донском войске называли тех донцов, которые нарушали правила поведения в войске (пеня – вина).     [vi] Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб.,1906. С. 135.     [vii] Ригельман А.И. История о донских казаках. Ростов н/Д., 1992. С. 26.     [viii] РИБ. СПб., 1913. т. 29. Донские дела. Кн. 4. Стб. 347-348.     [ix] Там же. Стб. 916-917..     [x] РИБ. СПб., 1909. т. 24. Донские дела. Кн. 3. Стб. 138-140.     [xi] Сухоруков В.Д. Рыцарская жизнь казаков / Русская старина: карманная книга любителей отечественного наследия на 1825 год. СПб., 1824. С. 213.     [xii] Донские дела. Кн. 3. Стб. 275-276.     [xiii] Сухоруков В.Д. Указ. соч. С. 198.     [xiv] Там же. С. 200.     [xv] Там же. С.182.     [xvi] РИБ. СПб., 1898. т. 18. Донские дела. Кн. 1. Стб. 810.     [xvii] Сухоруков В.Д. Указ. соч. С. 182.     [xviii] См.: Оссовская М. Рыцарь и буржуа: Исследование по истории морали. М., 1987.     [xix] Даль В. Пословицы русского народа. М., 1984. т. 3. С. 129.     [xx] Казачий сборник. Ростов-н/Д., 1998. С. 87-88.     [xxi] См.: Сухоруков В.Д. Рыцарская жизнь казаков. С. 86.     [xxii] См.: Даль В. Указ. соч. т. 1. С. 33.     [xxiii] Там же.     [xxiv] Существует несколько версий о происхождении казаков, как от славянских, так и от кочевых племен северо-кавказского региона. И у тех и у других конь считался священным животным. По этому вопросу существует большая историография.     [xxv] Даль В. Указ. соч. т. 1. С. 493.     [xxvi] Сухоруков В.Д. Указ. соч. С. 197.     [xxvii] См.: Котошихин Г. Указ. соч. С. 183.     [xxviii] См.: РИБ. СПб., 1917. т. 31. Донские дела. Кн. 5. Стб. 481.     [xxix] См.: Донские дела. Кн. 2. Стб. 72-73.     [xxx] Там же.

О старинном казачьем обычае пишет казак  Усть - Хоперской станицы А.З.Куликов:  "В далекое старое время казаки служили бессменно до глубокой старости, десятками летлет не бывали дома и лишь по болезни на время посылались на побывку.  Издавна у донских казаков существовал старинный обычай: при возвращении со службы в подходившем к Дону полку раздавалась команда его командира: "Полк!Во весь опр, карьером марш...."  Развернутым  фронтом полк несся полным карьером, но около берега Дона снова раздаваль команда командира : "Полк, стой! Слезай с коней... Земной поклон Батюшке  Тихому Дону...."  Слезшие с коней казаки становились на колени, трижды клали земной поклон и целовали донскую землю.  Отсюда пошла старинная казачья песня:       За курганом пики блещут,   Пыль несется, кони ржут,   Отовсюду слышны клики,   Все полки домой идут.         Подошли...  Уж близко, близко,         Всколыхнулся ратный строй,         Поклонились Дону низко:         Здравствуй, наш  Отец Родной!    Знаменитый вихрь - Атаман граф Платов, давший завет казакам: " Держитесь обычаев отцов своих!", сам крепко их держался"    Этот обычай в несколько измененной  форме, сохранился среди донских казаков т до войны 1914-1917 гг. Возвращавшиеся с действительной службы из столицы казаки гвардейских полков, переезжая по железнодорожному мосту через Дон, бросали в реку свои цветные фуражки. Как яркие цветы долго плыли вниз по Дону алые фуражки лейб-казаков и голубые атаманцев....

Этапы подготовки к службе и рекрутская обрядность.      Военная служба казака всегда рассматривалась как  основа       его жизненного уклада. Наличие в казачьей традиции двух «миров»      военного и гражданского, взаимосвязанных и вместе с тем достаточно самостоятельных, и предопределило бытование ряда обрядов касающихся перехода казака из одного в другой.  Главной проблемой изучения отношений казаков с военной службой является почти полное отсутствие его фиксирования, как предмета исследования, в литературе. Мы имеем лишь сведения, полученные в ходе этнографических экспедиций, причем эти материалы разнообразны из-за локального признака, статуса казака, его семейного положения, памяти и возраста информаторов.    Военная служба являлась неотъемлемым этапом жизни и каждой   казачьей семьи. Так или иначе, каждый мужчина-казак должен был      пройти военную службу. Рождение мальчика в семье сопровождалось не только получением земельного пая, но и припиской к полку: «Кагда мальщик радился, (j)иво сразу жы прыписывали к какому-та палку. Вить казаки – эта была каста ваенная, ана ахраняла южныи рубижи родины. И так, значить, ани па мери роста сваиво уже знащился, кагда падрастал, уже ых прыущали к лашадям, к жигитофкам там». (Семенова Ольга Григорьевна, 1926г.р., ст. Раздорская Усть-Донецкого р-на) На плечи родителей сваливалась ответственность за сбор обмундирования казака. Для будущего новобранца необходимо было приобрести коня, сбрую, форму (шинель, фуражку, сапоги, шаровары (М.Шолохов, «Тихий Дон») рубахи и т.д.), оружие, сундук для личных вещей и т.д. Кубанская традиция казачьей справы насчитывала около 54-х элементов, входивших в состав снаряжения казака. Отсутствие, негодность какого-либо элемента, при проверке новобранца станичным атаманом, за несколько дней до проводов, наказывалось словесным выговором казаку и его родителям (в первую очередь отцу), и все требования к снаряжению беспрекословно выполнялись в кратчайшие сроки. Кстати, в советское послевоенное время, информанты отмечали, что внешний вид новобранца был полной противоположностью по сравнению с досоветским периодом: латанная, старая, ношеная одежда и такая же обувь. Шашку для казака могли приобрести родители, подарить родственники, или же она передавалась по наследству по системе «от деда – внуку», т.к. «отец ещё у строй стать можить» (Талалаев Павел Иванович, ст. Митякинская). Если семья у казака была обеспеченная, шашку могли как-нибудь украсить, но в отличие от кубанских, а особенно, терских казаков, но Дону ее украшали редко. К оружию также относились пики и разного рода огнестрельные орудия – карабины, винтовки. Опять же, если у родителей была возможность их приобрести.   Но самой главной задачей было приобретение коня. Даже если семья казака была бедной, отсутствие коня было редкостью. Случалось даже, что богатые станичники его покупали бедным. Ребенок с раннего детства приучался к нему: учился сидеть, ездить, выполнять разные упражнения   и трюки. «Раньше вот иво атец и мать, дак эта, лошать сваю имели, сидло, эта, шашку, уж винтофку ни знаю, а лошать абизатильно. Тагда свой конь, сваё всё апмундирование». (Бударина Мария Кирилловна, ст. Раздорская, Усть-Донецкий р-н) Схожее утверждение было записано и в ст. Митякинской Тарасовского р-на от Харламова Михаила Николаевича: «Симья, у каторых есть сын, в армию падгатавливали, ну, дитей сваих, парней. Пакупали    лошать, збрую ваенную, сабли, карабины там, винтофки. Вот и праважали в армию».  Сам процесс подготовки к службе начинался в возрасте около тринадцати лет. Атаман ст. Голубинской Калачевского р-на Волгоградской области Цепляев Анатолий Митрофанович говорил: «Уже в тринацать-читырнацать лет ани были приписные. Начинали их учить. Называли их «куга зилёная». Пачиму «куга зилёная»? Патаму што кугу зилёную (озерный камыш) можна любой палкой срубить. От палка иму – и на каня. Они тагда точна так жы прахадили сборы, тринирофки, вальтажирофки, джыгитофки… Цымляк (ремешок, вставляемый в дырку в шашке, чтобы он не выпадала из руки, держалась на ней) вручался казаку, кагда он достигал дивятнацатилетнива возраста. Он имел полнастью права носить оружие». Также он говорит и о походах, куда взрослые казаки могли брать сыновей: «Все в церкву сабираюца. Атаман выходить и гаварить: Пахот. Казаки первай, фтарой, третий очириди, читвертай, пятай, эта старики уже были. Те, хто хател, гаварил: атаман, я сваиво сына биру. Сколька иму лет? Читырнацать. Ну, сматри, бирёшь, бири. Он бирёт иво, как васпитаника. Атец нисёт за ниво атвецтвиннасть. Кум, брат, сват, все. Он практичиски не мох лишнива шага зделать, Патаму што ани биригли иво. В бой иво ни пускали. Он на пасыльных был…» С восемнадцати лет казаков призывали на службу (могли забрать и в 21 год). В этом возрасте они могли уже и жениться, а кое-где это даже было традицией  – уходить на службу женатым: «Был такой абычий тагда, што в 18 лет должин был жиница. Девушки выходили замуш инагда и раньши, и паэтаму да службы обычна жинились. И казачки вынуждины были ждать сваих мужей са службы». (Цепляев Анатолий Митрофанович, ст. Голубинская, Калачевский р-н ВО). Также жен казаков, проходящих службу, звали солдатками, жармелками, чкармелками. «Я салдаткаю была читыри года, а мужика забрали служить, а там вайна. Салдатка была, была Нюрачка, салдат пришёл, стала дурачка». (Кравченко Антонина Федоровна, х. Ильичев, Зимовниковский р-н).  За некоторое время до отправления на службу новобранец мог оставить работу. Ему «давали нагуляться». Но это время в основном уходило на подготовку, на поиск недостающих элементов справы.    Обряд проводов в армию был одним из самых важных в духовной культуре донских казаков. Он принципиально отличался от других обрядов жизненного цикла -  родильно-крестинных, свадебных, погребальных. В отличие от названных обрядов, обряд проводов в армию не является "естественным" следствием существования человека как биологического существа – рождающегося, стареющего и умирающего. Он является реакцией культуры на определенное событие в жизни казачества – уход казака на службу.     Этот обряд создали военная жизнь казаков и военное воспитание. Обычай торжественно провожать и встречать казаков из походов, со службы,    войны уходит своими корнями в далекое прошлое. Еще в XVII в., когда     казаки собирались в сухопутные или морские походы за «зипунами», перед отправлением весь народ собирался около часовни или церкви. Вместе с походным атаманом и Войском слушали обедню, молили Николая Угодника     о покровительстве и помощи. Потом все выходили на площадь, где были приготовлены мед и вино, пили прощальный ковш, провожали      походное войско до судов. На берегу еще запевали взаимное прощание и оставались  до тех пор, пока лодки не терялись из виду.  Именно рекрутские обряды, как таковые, появились в начале XVIII столетия после реформ Петра Великого. Из-за непреодолимой тяги к войне, за 36 лет петровского правления Россия знала всего один мирный год (Ричард Пайпс,  «Россия при старом режиме»). Для осуществления своих военных амбиций, он был вынужден полностью реорганизовать военную систему России. Поэтому в 1705 году Петр ввел регулярную  рекрутскую  квоту,  при  которой  от  каждых двадцати сельских и городских  дворов  требовалось  поставить  одного  солдата в год, - пропорция составила  примерно  три  рекрута  на  каждую  тысячу  жителей.  С  тех  пор большинство российской  армии составляли  рекруты. С течением времени количество призывников, безусловно, увеличивалось.     За день до отъезда казака в доме проходили гуляния. Собиралась вся семья казака, приходили гости. Накрывался стол, гости ели, пили (кстати, в ст. Голубинской информатор из старообрядческой семьи рассказала, что во время этих гуляний не пили спиртное), а также пели песни  и вели разговоры о былых победах и примерах воинской доблести. Можно отметить, что песенный репертуар также был довольно определенным в сюжетном отношении. Большая часть текстов, сюжетно была связанна с тяготами казачьей службы, разлукой с семьей, военными темами. Самой распространенной песней, исполняемой на проводах, была «Последний нонешний денёк» (кстати, эта песня была  популярна и в культурах других казачьих войск). Данный вариант песни был записан в х. Новосёлый Зимовниковского р-на у Гриценко Веры Ильиничны: «Жина каня иму сидлаить, Таварищ куртку падаёть… Пращайти, верныи друзья! Паследний ненешний денёчик Гуляю с вами я, друзья. А зафтра рано чуть цвиточик, Уеду я в далёкие края». Эту песню пели дома. Конечно же, это далеко не единственная песня, исполняемая на проводах. Их великое множество. Встречаются песни досоветские: «Сабирался казачинка ва Турцыю на вайну, Иму жаль было пакинуть маладу сваю жыну. Он на коника садился, лажил ногу в стримино, А жинёнка на грудь скланилася и слёзна плачить. Он ей атвичаить» Ни плачь, милая супруга, Чириз год к тибе вирнусь!» (Пелипенко Ольга Михайловна, х. Садки Тарасовский р-н)  и песни, сочиненные в начале XX века: «Ой, куда ты, ох, Ванёк? Ах, куда ты? Не хадил бы ты, Ванёк, во салдаты! В краснай армии штыки пирибьюца Бес тибя бальшивики абайдуца…» (Сергеев Анатолий Николаевич, ст. Семёно-Александровка Воронежской области, записано в Зимовниковском р-не) На следующий день опять собирались гости за столом в доме  новобранца. Но если вечером гуляет в основном молодежь, то на следующий день приходят люди больше старшего возраста. При этом говорились напутственные слова, читались молитвы. Когда гости уходили, также выполнялись некоторые обычаи. Мать казака зашивала в воротник или в шапку крестик (либо молитву «Отче наш»). Также новобранцев перевязывали лентами (красными) (эта традиция имела место во все районах, сведения о которых имеются в архиве), девушки цепляли им на грудь цветочки (в основном розы)  или платки. «Давали раньше платочки, насочки, давали кисеты дивчата. Инициалы были и имя какое. Шёлк такой красивый и эта такая красивая сумачка, сшита ана, и там тисёмачка такая заложина. Табак жеш туда насыпался». (Хомякова Евдокия Даниловна, Зимовниковский р-н)  Обычными были различные заговоры и обереги, читаемые   казаку, например, молитва при набеге, молитва от ружья, от боя,     от пули и т.д. Михаил Шолохов в романе «Тихий Дон» дает такой пример молитвы от ружья: «Господи, благослови. Лежит камень на горе, что конь. В камень нейдет вода, так бы и в меня, раба божия, и в товарищей моих, и вконя моего не шла стрела и пулька. Как молот отпрядывает от ковадла, так и от меня пулька отпрядывала бы; как жернова вертятся, так не приходила бы ко мне стрела, вертелась бы. Солнце и месяц светлы бывают, так и я, раб божий, ими укреплен.… Во имя отца, и сына, и святого духа. Аминь». В Зимовниковском р-не информатор Стадникова поведала о таком обычае: «Ну, от вин кагда выходить из стойла, из калитки, а потом задам назат виртали мы иво проста. Кабута вин што-та забыл. Вот мы иму сказали, вин вирнулся. Ну, он вышел: Вася, вирнися, иди сюда. Ну, мы ж иво придуприждали, вин об этам знал. Вот вин вирнулся. Вирнулся и зарывал бутылку у саду. Ну, должен вирнуца и ту бутылку найти. От вин вирнулся и нашёл ту бутылку».   Также перед выходом из дома казак должен был попрощаться с печью («чтобы здоровым вернуться», ст. Пятиизбянская, Волгоградская область), или же стреляли в верею (столб, на который навешивается створка ворот), в порог. По обычаю все уходившие на службу, а одного казака никогда не провожали, собирались в церкви на молебен. Уходя на войну, обязательно брали горсть земли у церкви или на кладбище с могилы отца, матери, либо в саду у самого дома. Землю зашивали в мешочек, привешивали к кресту на грудь. Если казаку суждено было быть убитым, родная земля первой ложилась ему на грудь. Провожали казаков с круга. Обычно это происходило в присутствии всего хутора или станицы. Вместе с атаманом новобранцы следовали до места окружного сбора, откуда попадали в приписанный им полк.  На вопрос о сроке службы информаторы отвечают по-разному. Например, Емельянов Алексей Васильевич из хут. Садки Тарасовского р-на говорил:  «Служили па питнацать, па двацать, а то и па двацать пять лет, прихадили ани па сорак, па сорак пять лет са службы. В это врем ани дамой, па-мойму, даже ни вазвращались, а Толька писали письма, если умел кто писать». А тот же станичный атаман Цепляев Анатолий Митрофанович сказал, что:  «Казак служил двацать пять лет. Эта так считалась. Он восимь лет служил в страю. Потом был как бы в запасе. Жил в станице абрабатывал землю, имел симью. А мог быть призван  на службу».    Обряд проводов мог повторяться несколько раз, т.к. существовала пятиочередная система призыва. И если был какой-либо поход, туда шли казаки первой, второй и третьей очереди. Четвертую и пятую очереди призывали очень редко из-за возраста. «Ни брали в пахот читвёртый и пятыё запас, эта старики были. Но в тугаи случаи ани садились на каня и выизжали».    (Цепляев А.М.)  Необходимо также отметить, что были случаи, когда мужчина-казак   не проходил службу. Никулин Сергей Илларионович из ст. Голубинской      говорил, что «неслуживые казаки, конешна, были, но эта была реткастью».     Они не служили «или па састаянию здаровья, или он был адин в       симье». Существовало даже некое подобие нынешней альтернативной службе: «От у тибя трое рибят. И у тибе старщий сынидёть. Нада сабирать иво в армию. Иво ни бируть. А потаму што некаму работать, а павинасть он нисёть. У нас от старухина балка, там табуны гасударствиные хадили, каторыи лашадей гатовили в армию. Вот ани пасуть панидельна. Вот он ниделю пас. Приехал, матири памагаиь. Вот эта иво служба буить». (Трифонов Сергей, ст. Пухляковская, Усть-Донецкий р-н)  

Шашка (от кабардино-черкесского ca'шxo - букв. длинный нож)-рубяще-колющее длинноклинковое холодное оружие. Первоначально на вооружении русской иррегулярной кавалерии состояла шашка кавказского типа, имевшая клинок небольшой кривизны с двулезвийным боевым концом и эфес, состоящий из одной рукояти с раздваивающейся головкой, без каких-либо защитных приспособлений. Такой типично кавказский эфес вообще можно считать одним из основных отличительных признаков шашки как вида холодного оружия.       Русские армейские образцы шашек (например драгунская образца 1881 г.) отличались от шашки кавказского типа устройством эфеса и ножен. Клинки первых армейских шашек имели среднюю кривиз-. ну и по форме приближалась к сабельным.     В 1881 г. под руководством и при непосредственном участии известного русского конструктора-оружейника генерал-лейтенанта А. П. Горлова была проведена реформа вооружения, целью которой было установление для всех родов войск единого образца холодного оружия. За образец для клинка был взят кавказский клинок, известный под названием "волчок", "...имеющий на Востоке, в Малой Азии, между кавказскими народами и нашими тамошними казаками высокую известность как оружие, оказывающее необыкновенные достоинства при рубке".       Эфес вначале предполагался единого образца, с защитой передней дужкой, но затем было решено оставить для казачьих шашек традиционные эфесы, состоящие из одной рукояти. В результате на вооружение русской армии были приняты драгунская (офицерская и солдатская) и казачья (офицерская и солдатская) шашки. Артиллеристы получили укороченный вариант драгунской шашки.       Холодное оружие Кавказского, Уральского и других казачьих войск отличались существенным разнообразием на протяжении всего рассматриваемого периода. Лишь в 1904 г. принятием на вооружение так называемой шашки азиатского образца удалось в какой-то степени регламентировать вооружение нижних чинов Кавказских казачьих войск.     Характерным отличием шашки от сабли  /77/  всегда было наличие у шашки деревянных ножен, обтянутых кожей, с кольцом (реже с двумя кольцами) для пасовых ремней портупеи на выпуклой стороне (то есть она подвешивалась по-кавказски лезвием назад), тогда как у сабли кольца всегда на вогнутой стороне ножен, в XIX - нач. XX в., как правило, стальных. Кроме того, шашка носилась чаще на плечевой портупее, а сабля на поясной.  

Действительно, на Кавказе особой популярностью из-за исключительных рубящих качеств, пользовались шашки "волчок"( у рукояти штампованное клеймо- стилизованная фигурка бегущего волка) и "гурда" ( гирла). Заготовки для этих шашек традиционно изготавливались в лезгинском ауле Амузга из стали, выплавленной кустарным способом в небольших печах. Сырье для этой стали поставляли из Индии- т.н. "болотное" самородное губчатое железо. Технологические особенности изготовления, закалки, заточки, полировки передавались из рода в род, являлись родовыми секретами, многое и по сей день - в тайне. Имена таких специалистов, как мастер Осман- былы легендарными.  "Волчок", "гурда" стоили по тем временам целое состояние. Использовались такие приемы, как посыпание тертым оленьим рогом при отковке заготовок, что на первый взгляд странно и экзотично, хотя имеет целью насыщение заготовки серой и иными веществами, содержащимися в рогах. Именовалась эта сталь  кавказским булатом, хотя- по способу изготовления это- не булат, а, скорее-  многослойная кованная сталь типа дамасской. Ювелирным декором и отделкой заготовок славился другой дагестанский аул- Кубачи.