89____________Предмет и цели изучения истории философии____________

ные схемы производства конкретных форм общественного соз-

нания из любых наперед заданных форм общественного бы-

тия? Нам кажется, что дело здесь не в неспособности или не-

умении анализировать формы общественного бытия и механиз-

мы производства общественного сознания - чего-чего, а уме-

ния, изворотливости, <хитрости разума>, изобретательности в

этих построениях хватает. Дело, видимо, не в неспособности, а

в том своеобразном понимании самого принципа историзма,

когда на место действительной, как она представлена в текстах

и свидетельствах, истории осознанно или неосознанно под-

ставляют гегелевский логический концепт истории, в котором

начало и конец процесса, <в себе> и <для себя> бытие, связаны

однозначной цепью <моментов> саморазвития-становления,

причем каждый следующий момент в движении от начала к

концу представляет из себя более удобный и высокий наблюда-

тельный пункт для обозрения в деталях всего пройденного пу-

ти. Этим, собственно, и обосновывается теоретически право на

ретроспективу - введенный еще Аристотелем обычай взби-

раться на колокольню собственной системы, понимая ее как

необходимый момент на пути развития, и избирательно анали-

зировать оттуда историю по принципу <предшествования>. На-

чала Аристотеля и персоналии его истории философии могут

служить в этом отношении хорошим примером.

Поскольку марксистская философия признается вершиной

философского развития, то кое-кому кажется, что отсюда уж

все как есть видно и марксистская история философии может

освободить себя от черной работы кропотливых конкретно-ис-

торических исследований, идти во всеоружии всезнания <об-

ратным путем>: не по линии вывода форм сознания из форм

бытия, а совсем напротив, по линии вывода форм бытия из за-

ведомо известных и ясных (с колокольни марксизма все вид-

но!) форм сознания. Хотя этот путь весьма удобен и легок, нет,

видимо смысла доказывать его ошибочность и опасность для

действительно марксистской истории философии.

Пока мы не приведены, говоря словами Гегеля, в состояние

<бессильной красоты>, радеющей о том, чтобы <удержать мерт-

вое>, никто нас не избавит от необходимости самим с материа-

листических позиций исследовать действительную историю та-

кой, какова она есть, не прибавляя и не убавляя в угоду буду-

щему <более развитому> состоянию. Именно в этом, нам ка-

жется, и состоит принцип историзма в историко-философском

М.К.Петров___________________________90^

исследовании. Важно только отметить, что далеко не все мето-

дологические принципы историко-философского исследования

должны переноситься на предмет исследования. Обязательный

для марксиста-исследователя материалистический подход к

предмету вовсе не означает, что он с той же обязательностью

должен усматривать в предмете борьбу материализма и идеа-

лизма - их там может попросту не оказаться в том смысле, в

каком нет грамматики эскимосского языка для эскимоса, а

есть лишь грамматика эскимосского языка для европейца-ис-

следователя. Философское бытие, предметность того или иного

явления в конкретных исторических условиях устанавливается

не ссылками на предметность этого явления в других условиях,

а по критерию рабочей функции в своих условиях, где не было

учителя философии, чтобы объяснить Журдену нечто насчет

прозы. Забвение этой дистанции между исследованием и пред-

метом, смешение исследования и предмета исследования во

многом, нам кажется, объясняет некритическое использование

ретроспективы, взгляда <из более развитого> на <менее разви-

тое> состояние без учета исторической конкретности.