Сомоса анастасио

(1896–1956)

Президент Никарагуа в 1936–1947 и 1950–1956 годах, фактически диктатор. Убит заговорщиками.

Власть клана Сомосы в Никарагуа — явление необычное даже для стран Центральной Америки, столь богатых на одиозные примеры диктаторских режимов Этот клан, правление которого основывалось на произволе и насилии, просуществовал почти 45 лет, до победы сандинистской революции в 1979 год у К тому же власть здесь передавалась от отца к сыновьям, что тоже случается в этом регионе довольно редко Анастасио Сомоса Гарсиа безраздельно правил страной в течение 20 лет, хотя конституция Никарагуа запрещала одному и тому же лицу быть президентом больше одного срока (4 года).

Известным человеком был уже дед диктатора — Бернабе Сомоса, носивший кличку «Семь платков». Именно столько платков, как утверждают, использовал разбойник Бернабе для того, чтобы стереть кровь со своих рук. Когда Бернабе наконец повесили в городе Ривас, его сын Анастасио, отец Гарсия Сомосы, на «заработанные» папашей деньги приобрел кофейную плантацию Сан-Маркос в департаменте Карасо. Упорным трудом он сумел нажить себе приличное состояние. В этом поместье 1 февраля 1896 года родился Анастасио Гарсия Сомоса, или Тачо, как его называли в детстве.

Тачо рано стал увлекаться азартными играми, вином и женщинами. Отец отправил его в Филадельфию, в бизнес-школу, но в Америке Анастасио вместо учебы занялся перепродажей подержанных автомобилей, а доходы от своего бизнеса просаживал в игорных домах. Тогда Сомоса-старший вернул сына в Никарагуа, приобрел для него трактир и женил на Сальвадоре, дочери доктора Луиса X Дебайле и Касимиры Сакасы, сестры будущего президента Никарагуа Хуана Б. Сакасы.

Женитьба не остепенила Тачо. Очень скоро трактир пошел с молотки за карточные долги, та же участь постигла и поместье Сан-Маркос, доставшееся Анастасио в наследство от отца. Чтобы поправить финансовые дела, Анастасио стал фальшивомонетчиком. В 1921 году его арестовали вместе с сообщником и будущим начальником штаба Национальной гвардии Камило Гонсалесом. Хотя супруги Дебайле презирали Сомосу и старались не общаться с ним, они использовали свои связи, чтобы замять дело.

В Манагуа Сомоса по поручению Фонда Рокфеллера занимался модернизацией в городе уборных, за что его прозвали «маршалом клоак», потом принял участие в выступлениях против консервативных правительств З. Чаморро и А. Диаса, поддерживаемых американскими войсками, высадившимися в Никарагуа. В 1912 году Тачо вступил в армию генерала Монкады, одного из деятелей Либеральной партии.

В 1926 году военные формирования Либеральной партии сместили президента Адольфо Диаса Дебайле были влиятельными фигурами в Либеральной партии и помогли своему зятю Сомосе выдвинуться. Исполнение обязанностей заместителя министра иностранных дел в правительстве президента Хосе Марии Монкады Сомоса совмещал со службой переводчиком при экспедиционном корпусе морской пехоты США в Никарагуа. Генерал Калвин Б. Мэтьюс, последний американский шеф-директор национальной гвардии Никарагуа, рекомендовал на свое место Сомосу. В ноябре 1932 года новый президент Хуан Батиста Сакаса назначил генерала Сомосу командовать Национальной гвардией. В январе 1933 года последний американский солдат покинул Никарагуа.

Генерал Сандино вел партизанскую войну с американскими оккупантами в течение семи лет, вынудив их покинуть страну. Сандино стал настоящим героем Никарагуа. Вслед за уходом американцев «генерал свободных людей» подписал соглашение с президентом Сакасой о прекращении военных действий. Сандино сохранял личную охрану. Партизанам выделялись около местечка Вивили (на границе департаментов Нуэва-Сеговия и Хинотега) земли для создания сельскохозяйственного кооператива. Тем временем Сомоса постепенно прибирал гвардию к рукам. Чтобы избавиться от неугодных ему офицеров, он спровоцировал несколько заговоров и мятежных выступлений среди гвардейцев. Сомосе удалось заручиться доверием начальника генштаба генерала Г. Абаусы.

Сомоса утверждал, что Сандино сдал властям только негодное ему оружие, а остальное припрятал. Шеф-директор гвардии требовал полного разоружения сандинистов гвардейцами и ликвидации его охранного батальона. Сомоса направил в горы Сеговии своих головорезов, которые преследовали сандинистов, несмотря на правительственные охранные грамоты. В результате многие сандинисты погибли, уцелевшие оказались за тюремной решеткой.

Сандино, со своей стороны, указывал, что национальная гвардия — незаконная организация, ибо учреждена и действует без согласия парламента и навязана никарагуанцам американскими оккупационными властями. Исходя из этих соображений, Сандино отказывался подчиниться Сомосе и настоятельно требовал от Сакасы принятия против шеф-директора гвардии дисциплинарных мер. Вместе с тем Сандино не желал обострять отношений ни с Сомосой, ни с Сакасой. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в ноябре 1933 года Сандино отказался от создания собственной (автономистской)партии.

16 февраля 1934 года Сандино приехал в Манагуа 19 февраля состоялись переговоры Сандино с президентом. Об их результатах можно судить по опубликованному на следующий день в печати тексту письма Сакасы, адресованного Сандино. В нем президент сообщал о своем решении назначить гражданским и военным начальником четырех сеговийских департаментов генерала О. Портокарреро, друга Сандино. Сакаса также обязывался реорганизовать гвардию, превратив ее в подчиненную ему армию. Узнав об этих решениях главы правительства, Сомоса обратился за советом к посланнику США в Никарагуа. Американский посол заявил, что правительство США желает устранения Сандино.

21 февраля 1934 года национальный герой Никарагуа был убит. В эту же ночь национальные гвардейцы ворвались в кооператив. Началась резня безоружных сандинисторв, продолжавшаяся до утр. а Погибло более трехсот человек, в основном женщин и детей. Спастись удалось лишь единицам. Теперь уже никто не стоял у Сомосы на пути к власти.

Убийство Сандино вызвало волну всеобщего возмущения далеко за пределами маленькой страны. Все показывали пальцем на Тачо, как на исполнителя этого преступления. Сомоса вначале был так напуган реакцией общественности, что объявил о расследовании содеянного. Национальная гвардия быстро нашла «козла отпущения» — некоего капитана П. Гутьерреса, который взял на себя вину и был осужден на тюремное заключение. Опасаясь, что может настать день, когда ему придется предстать перед судом, Сомоса настоял на том, чтобы конгресс принял специальный декрет об амнистии лиц, участвовавших в расправе над Сандино. Кровь, пролитая той ночью, стала началом грандиозного террора. За свое сравнительно недолгое существование Национальная гвардия уничтожила 300 000 никарагуанцев — свыше 10 процентов населения страны.

Больше беспокоило Сомосу то обстоятельство, что командиром крепости Акосаско в Леоне, городе, где либералы традиционно пользовались поддержкой населения, оставался племянник Сакасы Рамон. Чтобы захватить власть в стране, следовало избавиться от Рамона, причем быстро, ибо Сакаса уже выдвинул своих кандидатов: на пост президента — Л. Аргуэльо, бывшего в его правительстве министром иностранных дел, и на пост вице-президента — Р. Эспиносу. Этих кандидатов поддерживал лидер консерваторов Чаморро. Последний пытался договориться с Сомосой, предложив ему избрать в 1936 году промежуточного кандидата, а потом через два года — его, Сомосу. Когда Тачо отверг это предложение, старый генерал повернул к либералам.

Сомоса между тем вел переговоры с Сакасой. Тачо согласился отказаться от притязаний на президентский пост при условии, если сам назначит на эту должность своего кандидата и если либералы полностью подчинят его воле национальную гвардию. Сакаса в принципе не возражал, но отклонил трех кандидатов Сомосы.

Тогда Тачо обвинил Рамона Сакасу в, неподчинении, гвардейцы окружили крепость Акосаско и потребовали ее сдачи. Одновременно Сомоса осадил президентский дворец в Манагуа Рамон намеревался сражаться, но трусливый президент, опасаясь разгрома, приказал ему сложить оружие. Несколько дней спустя Сакаса, Эспиноса, Чаморро и другие противники Сомосы бежали из Никарагуа, открыв тем самым Тачо путь к власти.

После их бегства конфесс, следуя пожеланиям Тачо, избрал временным президентом его приятеля Карлоса Бренеса Харкина. Спешно сколоченные либерально-националистическая и консервативно-националистическая партии выдвинули Сомосу своим кандидатом в президенты. Чтобы соблюсти декорум, Тачо подал в отставку с поста шеф-директора национальной гвардии и назначил на это место другого своего приятеля полковника Рейеса. Однако фактически Сомоса продолжал ею командовать, хотя и появлялся в ее генштабе в фажданской одежде.

В сентябре 1936 года проводились выборы президента. Сперва избирательная комиссия сообщила, что Сомоса получил 79 000 голосов, а его противник Леонардо Аргуэльо — 1200. Но эти цифры победитель посчитал неубедительными. Окончательный подсчет «показал», что за Аргуэльо проголосовали всего 169 человек, а за Тачо — 107 000. Выборы нового главы государства полностью контролировались сторонниками Сомосы. Среди предвыборных хлопот была забыта такая маленькая деталь, как 141-я статья Конституции Никарагуа, которая запрещала всем военным, находившимся на действительной службе (а Сомоса был генералом), занимать выборные государственные посты. Приход к власти Сомосы являлся обычным государственным переворотом, хотя он и был оформлен «конституционно».

1 января 1937 года Сомоса официально вступил в должность президента Никарагуа на 4-летний срок. Полковник Рейес за проявленную к шефу лояльность получил в первом правительстве Сомосы пост военного министра.

Сомоса запретил деятельность оппозиционных политических партий. Единственно разрешенная Либеральная партия находилась полностью под его контролем. В конце концов консерваторы подписали пакт, который давал им заранее оговоренный процент мест в конфессе в обмен на обещание быть более терпимыми к режиму Сомосы.

Как и прочие центральноамериканские диктаторы середины века Сомоса был большим поклонником фашистского толка организаций, создававшихсяв Европе.

До момента вступления США в войну в доме у Сомосы висел портрет, на котором с помощью монтажа был изображен никарагуанский диктатор рядом с Гитлером.

Получив безраздельную власть над Никарагуа, Сомоса употребил всю свою энергию на личное обогащение. В 1939 году его капитал составил 4 миллиона долларов. А в 1944 году Сомоса владел уже имуществом и доходами, заслуживающими отдельного списка. Вот он: 1)51 скотоводческое, 46 кофейных, 400 табачных поместий; 2) золотые шахты Сан-Урбина; 3) 50 процентов акций единственного в Никарагуа цементного завода; 4) 50 процентов акций спичечной фабрики «Момотомбо» (чтобы избавиться от конкуренции, диктатор запретил импорт зажигалок); 5) газета «Новедадес»; 6) половина всех деревообрабатывающих фабрик; 7) четыре электростанции; 8) доходные дома в Мексике, Майами и Коста-Рике; 9) самые крупные в стране молочные комбинаты «Салуд» и ПОЛАКСА; 10) четыре мясокомбината.

Кроме того, Сомоса ежегодно присваивал себе 175 000 долларов, которые платили Никарагуа в виде налогов иностранные фирмы, действовавшие в стране. При Сомосе на землях Никарагуа стал в массовом порядке выращиваться хлопок. Эта культура не отвечала экономическим потребностям страны, но приносила огромные прибыли владельцам плантаций — в основном североамериканским компаниям. Крестьян сгоняли с земель, превращая множество мелких наделов в бескрайние хлопковые поля. Тысячи крестьян двинулись в город на поиски работы, но там ее не было. Те, которым повезло, нанимались батраками на плантации. За тяжелейший труд люди получали гроши, а чаще работали за пропитание, тысячами умирая с голоду.

Массовое разведение хлопка поставило Никарагуа в зависимость от импорта продуктов питания и серьезно подорвало экономику страны. За рубежом режим Сомосы мог рассчитывать только на периодическую помощь США.

Американская элита поддерживала контакты с кланом, хотя и относилась к нему с пренебрежением. Известно мнение Франклина Д. Рузвельта о старшем Сомосе. «Это сукин сын, но наш сукин сын!»

При Сомосе гвардия стала вершительницей судеб в Никарагуа. Она контролировала в стране торговлю оружием, спиртными напитками, наркотиками, лекарствами.

Организованная проституция, игорные дома, радио и телевидение, сбор налогов и сельское правосудие тоже находились в ее ведении. Если считать и членов семей гвардейцев, то благополучие этих 15 000 человек (около 2 процентов населения) всецело зависело от Сомосы.

В годы Второй мировой войны Сомоса, порвав с гитлеровской Германией, пустил с молотка и скупил за бесценок немецкую собственность, провел прогрессивный по содержанию Кодекс труда (правда, никогда не применявшийся на практике и отмененный с наступлением «холодной войны»), разрешил деятельность Никарагуанской социалистической партии и даже установил дипломатические отношения с СССР, хотя до обмена послами дело не дошло. Временами Сомоса разрешал существование оппозиционной печати. И в то же время своих противников он бросал в тюрьмы, пытал и убивал.

Сомоса сочетал в себе навыки интригана и карьериста, хитрого, коварного, не стеснявшегося в выборе средств для достижения своих целей, и вместе с тем осмотрительного и трезвого реалиста. Он боролся с оппозицией не только силой, но и подкупом, коррупцией. Сам он породнился с президентом Сакасой, свою дочь выдал за родственника того же президента — Гильермо Севилью Сакасу, которого назначил послом в Вашингтон, где тот находился несколько десятилетий, став дуайеном дипломатического корпуса. Сомосе удалось перетянуть на свою сторону многих лидеров либеральной и консервативной партий.

После окончания Второй мировой войны Сомоса, предвидя активизацию противников его правления, выступил с широкими обещаниями реформ, которые так и остались только обещаниями. Надо отдать должное диктатору — он умел с помощью неприкрытой демагогии манипулировать сознанием масс, обеспечивая относительную устойчивость режима.

Для успокоения общественности Сомоса время от времени прибегал к трюкам, выдвигая на пост президента страны подставных лиц. В 1947 году Сомоса уступил президентский пост своему бывшему сопернику по выборам 1936 года 70-летнему Леонардо Аргуэльо, давно выдававшему себя за его сторонника. Кандидат был подобран с таким расчетом, чтобы он в силу своего преклонного возраста не мог активно участвовать в решении политических вопросов и был бы послушным инструментом в руках Сомосы.

Оказалось, однако, что хитрый Аргуэльо только ждал своего часа, чтобы нанести удар по Сомосе. Когда Аргуэльо сместил начальника полиции Манагуа и сына тирана — Тачито с поста командующего гарнизоном, Сомоса объявил его помешанным и лишил власти, заменив своим зятем Бенхамином Лакайо Сакасой, а после его быстрой смерти — своим дядей Виктором Романо-и-Рейесом, который скончался два года спустя, за несколько дней до очередных выборов. После них Сомоса вновь уселся в президентское кресло и развязал террор против своих противников, закрыл национальный университет, отменил Кодекс труда, пытался пойти войной против Коста-Рики. Все годы «междуцарствия» Сомоса продолжал оставаться шеф-директором национальной гвардии.

Ему воздвигали памятники, его имя, имена его жены и родственников присваивались городам, площадям, улицам; стадионам, паркам, учреждениям. День рождения жены он провозгласил Днем вооруженных сил, а его дочь Лилиан стала «королевой национальной гвардии».

Сомоса четырежды переписывал в своих интересах Конституцию Никарагуа, а министров менял, как перчатки. Последователь Гитлера, Муссолини и Хирохито, которые дарили ему свои портреты с трогательными надписями, он с вступлением США во Вторую мировую войну быстро превратился в «демократа», а потом нашел контакты с сионистами, сделав их человека И. Арази своим послом для особых поручений в Западной Европе.

Сомоса требовал, чтобы никто не вмешивался во внутреннюю жизнь Никарагуа, а сам позволял себе ввязываться в дела любой страны Центральной Америки и Карибского бассейна. Он объявлял любого своего противника коммунистом или советским агентом. Особое внимание Сомоса уделял укреплению репрессивного полицейского аппарата. Он содержал тысячи «орехас» («ушей») — стукачей самого разного толка, которых инструктировали и которыми руководили американские заплечных дел мастераиз ФБР и ЦРУ.

Многочисленные попытки свергнуть Тачо путем заговоров, мятежей или тем более выборных комбинаций проваливались в основном из-за предательств. Одно из первых восстаний против Сомосы возглавил в 1937 году сторонник Сандино генерал Педрон Альтамирано. Агенты Сомосы убили Педрона, а голову его доставили в Манагуа в качестве доказательства, что им действительно удалось покончить еще с одним сандинистом. Неудачно заканчивались и попытки свергнуть Сомосу извне, предпринимавшиеся по совету костариканского президента X. Фигереса, гватемальского президента X. Аревало, доминиканского политика X Боша и других. Организованный ими в сороковых годах в Коста-Рике добровольческий Карибский легион попытался вторгнуться в Никарагуа, но был разбит гвардейцами.

В начале апреля 1954 года группа гвардейцев пыталась устроить переворот в Манагуа с намерением физически устранить Сомосу. Диктатор своевременно узнал об этом и подавил мятеж. Он приказал сжечь живыми захваченных повстанцев. Его жертвы исчислялись тысячами, а во время правления его наследников — десятками тысяч.

В конце июня началось вторжение американских наемников, поддерживаемых Сомосой, в Гватемалу. В том же году он пытался нарушить границу Коста-Рики и свергнуть правительство X. Фигереса, активно выступавшего против диктаторских режимов. Костариканцы оказали сомосистам решительное сопротивление и заставили их убраться восвояси. Тем не менее Сомоса продолжал вынашивать агрессивные планы против Коста-Рики. Он дружил с тиранами Р.Ф. Батистой на Кубе и Р. Трухильо в Доминиканской Республике. Так он наслаждался успехом, пока пуля не сразила его. Молодой никарагуанский поэт и журналист Ригоберто Лопес Перес с друзьями организовал покушение на тирана.

21 сентября во втором по величине никарагуанском городе Леоне, в местном Рабочем клубе состоялась фиеста по случаю провозглашения диктатора кандидатом в президенты на новый срок. Виновник торжества находился здесь же. В самый разгар вечера, когда за столом, где сидел Тачо, провозглашали очередной тост за предстоящий успех кандидата, а оркестр играл популярную мелодию мамбо «Кабальо негро» (черная лошадь), один из танцующих (то был Ригоберто со своей партнершей) незаметно приблизился к столику президента и четырьмя выстрелами тяжело ранил Сомосу.

После покушения Сомосу отправили вертолетом в госпиталь американской зоны Панамского канала, куда прибыли присланные президентом Д. Эйзенхауэром хирурги.

Несмотря на их старания, 29 сентября Сомоса скончался. Так бесславно закончил свои дни 60-летний Тачо. При жизни он говорил: «Думаю пребывать у власти 40 лет, но если США рассудят иначе, то я готов покинуть президентский дворец хоть завтра». Он удерживал власть чуть больше 20 лет и ушел в мир иной по воле не американцев, а их противников.

АМИН ИДИ

(р. в 1925 году)

Третий президент Уганды (1971–1979). Пришел к власти в результате военного переворота (1971). Свергнут с поста президента Национальным Фронтом освобождения Уганды. Бежал за границу.

Иди Амин родился в 1925 году (хотя называется и 1928 год) на северо-западе Уганды, где жили несколько суданских народов, разводящих скот. Его отец принадлежал к народу каква, живущему в приграничных районах Судана, Заира и частично Уганды, мать — к другому центральносуданскому народу, лугбара. Ее считали колдуньей, и солдаты из казарм частенько обращались к ней за «львиной водой» — чудодейственным напитком, якобы придающим мужчине сил в бою и любви.

Мать рано оставила отца и вместе с сыном долго скиталась по стране. Сначала она работала на плантациях сахарного тростника, затем связалась с неким капралом Королевских африканских стрелков в Джинджи. Так Амин стал ассоциироваться с «нубийцами» — потомками тех самых «суданских стрелков», которые составляли костяк угандийской колониальной армии. В шестнадцать лет Иди принял ислам.

С 1946 года Амин служил в армии помощником повара. Позже он будет утверждать, что участвовал во Второй мировой войне — сражался в Бирме и даже получил награду за храбрость. В 1948 году Иди стал капралом. Он был среди тех, кто подавлял восстание народа May-May в Кении, причем запомнился особой жестокостью.

Амин дважды завоевывал титул чемпиона по боксу в тяжелом весе среди королевских африканских стрелков (1951, 1952) При росте под два метра он весил более ста двадцати пяти килограммов. Один из непосредственных начальников Амина И. Грэхем говорил о нем. «Он поступил на армейскую службу, не имея практически никакого образования, справедливо будет сказать, что до 1958 года (когда ему исполнилось около тридцати) он был абсолютно неграмотным. В начальный период восстания May-May в Кении Амин оказался в числе нескольких капралов, проявивших выдающиеся способности — умение командовать, храбрость и находчивость. Поэтому не приходится удивляться, что его повысили в звании».

9 октября 1962 года была провозглашена независимость Уганды. Ловкий адвокат и профессиональный политик, Мильтон Оботе стал первым премьер-министром, одержав триумфальную победу на спешно организованных выборах. Перед Оботе стояла задача объединить страну и заставить уважать центральную власть, ведь до сих пор 14 миллионов угандийцев с большим почтением относились к вождям своих племен, чем к далекому правительству в Кампале. Учитывая это, Оботе, принадлежавший к малочисленному племени ланги, сделал президентом страны могущественного вождя племени Буганда короля Мутесы II. В Уганде насчитывалось сорок различных племен.

Подданные короля Мутесы II представляли собой самое большое племя, в значительной мере англизированное колонизаторами и миссионерами. Бугандийцы считали себя элитой.

Но решение премьер-министра вызвало недовольство других племен, и ему пришлось ограничить полномочия короля Мутесы II. В 1966 году представители племени Буганда потребовали отстранения Оботе от власти. Премьер-министр подавил их выступление силой. В этом ему очень помог заместитель командующего армией Иди Амин. Именно он возглавлял правительственные войска, штурмовавшие дворец президента Мутесы II. Правда, бугандийцы всю вину возложили на Оботе.

Премьер-министр отблагодарил Амина, назначив его командующим армией. Амин отдает предпочтение воинам их племени каква. Но, опираясь на северян, прежде всего «нубийцев», Амин старался поддерживать мирные отношения с бугандийцами. Таким образом число его сторонников быстро росло.

Оботе, почувствовав опасность со стороны набиравшего силу командующего, в октябре 1970 года сместил ставленников Амина со всех командных должностей в армии и назначил вместо них выходцев из народа ланги.

В январе 1971 года Мильтон Оботе отправился в Сингапур на Конференцию Содружества Там он услышал по радио, что Иди Амин, опираясь на армию, объявил себя новым правителем страны.

Государственный переворот произошел 25 января. По декрету № 1, опубликованному 2 февраля, Амин становился главой государства, верховным главнокомандующим вооруженными силами страны, а также начальником штаба обороны. Он возглавил совет обороны, созданный еще при Оботе. На первом же заседании кабинета министров Амин присвоил всем министрам офицерские звания и выделил им по черному «мерседесу» с надписями на дверцах: «Военное правительство». На первом заседании Амин произвел впечатление демократа, позволив каждому высказаться.

Первым делом Амин убедил вождей бугандийцев в том, что именно он спас короля Мутесу II, позволив ему скрыться. Амин освободил политических заключенных, арестованных при Оботе и вернул на родину тело короля для погребения.

Ритуальная церемония получилась роскошной. Щедрость бугандийцев произвела неизгладимое впечатление на Иди Амина. Вообще, первая половина 1971 года проходила под знаком всеобщей эйфории в стране. Амин много ездил по стране и выступал перед народом. Но террор не заставил себя ждать. Его первыми жертвами стали офицеры, оказавшие сопротивление Амину во время переворота. За три недели уничтожено более 70 офицеров. Бывший начальник штаба армии, бригадир Сулейман Хуссейн, был брошен в тюрьму, где его забили ружейными прикладами. Голову бригадиру отсекли и привезли в новый роскошный дворец Амина в Кампале. Президент поместил ее в морозильную камеру своего холодильника. Иногда он доставал голову Хусейна и беседовал с ней.

В течение пяти месяцев Амин уничтожил почти всех лучших офицеров армии. Однако от народа Уганды это скрывалось. По официальной версии, некоторые офицеры были осуждены военным судом и казнены за предательство. На освободившиеся армейские должности Амин назначил людей из родного племени каква. Повара, водители, дворники и телеграфисты превратились в майоров и полковников.

Террор осуществлялся армейскими подразделениями, где Амин опирался на унтер-офицеров — людей примерно равного с ним образования и кругозора. Сам Амин любил повторять: «Я не политик, а профессиональный солдат. Поэтому я — человек немногословный, и в своей профессиональной карьере я всегда был очень краток».

Он быстро продвигал своих любимцев на офицерские должности. Он никогда не фиксировал таких назначений письменно, а просто говорил: «Ты капитан» или: «Ты теперь майор».

По спискам вылавливали людей, имена которых начинались на «О» — это означало принадлежность к народу ачоли и ланги, составлявших основу армии Оботе. Целая серия убийств солдат и офицеров — ланги и ачоли — была совершена в казармах в разных частях страны. А вслед за ними — первое убийство тех, кто попытался предать эти события гласности. Речь идет о двух американцах — Н. Строу и Р. Сидле. Один из них был свободным журналистом в Африке, другой — преподавателем социологии в Макерере.

Через три месяца число жертв превысило десять тысяч. До переворота Амина в угандийской армии насчитывалось примерно 5000 ачоли и ланги. Через год их осталось не более тысячи. Неподалеку от водопада Каруме на реке Виктория Нил расположен крокодилий садок. Хищникам скармливали труппы жертв террора.

В течение года Уганда сделалась банкротом. Национальный банк получил распоряжение печатать миллионы не имеющих ценности банкнот. Таким образом глава государства затыкал бреши в экономике, а оставшиеся долларовые и стерлинговые ресурсы использовал по своему усмотрению.

Второй год правления Амина был отмечен двумя событиями, получившими международный резонанс. Во-первых, разрывом отношений с Израилем и переориентацией на союз с арабскими странами. Еще незадолго до этого, в 1971 году, Амин нанес в Израиль один из своих первых зарубежных визитов в качестве правителя Уганды. А уже в начале следующего года последовали яростные нападки Амина на израильскую политику в арабском мире.

Ближайшим другом Амина стал ливийский лидер Муамар Каддафи, которого угандийский диктатор посетил в феврале. Каддафи, заинтересованный в уменьшении влияния Израиля в Африке, пообещал Амину солидную помощь — материальную и военную. Лидер Уганды разразился гневными тирадами и яростными выпадами против Израиля и Штатов, театрально выставив из страны небольшую группу израильских инженеров-строителей. Амин открыл в Кампале представительство Организации Освобождения Палестины.

Диктатор публично заявил о своем восхищении политическим кумиром Каддафи — Адольфом Гитлером и выдвинул проект возведения мемориала Гитлеру в самом центре Кампалы.

Тогда же началась и насильственная исламизация Уганды. Страну, где мусульмане составляли не более 10 процентов населения, Амин объявил частью исламского мира. Мусульманам отдавалось предпочтение при назначении на государственные должности.

«Нефтедоллары», которые Ливия, а затем и другие арабские страны отпускали «борцу с сионизмом» Амину, шли в основном на его личные нужды — строительство нового дворца, приобретение автомобилей. И при этом диктатор говорил: «Самый бедный человек в Уганде — Иди Амин. У меня ничего нет, и я ничего не хочу. Потому что иначе я не смог бы справляться со своими обязанностями президента».

Однажды жарким августовским вечером 1972 года гости Амина, собравшиеся на обед в его резиденции в Энтеббе, были поражены и шокированы, когда хозяин неожиданно вышел из-за стола и вернулся из кухни с обледеневшей головой бригадира Хуссейна в руках. Охваченный приступом ярости, Амин принялся выкрикивать оскорбления отрубленной голове, швырять в нее ножами, а затем приказал гостям уйти. Двумя днями позже президент неожиданно возник в Восточной Уганде. 4 августа 1972 года при посещении одной из казарм на западе Уганды Амин заявил солдатам, что накануне ночью во сне Аллах внушил ему мысль изгнать из страны всех лиц азиатского происхождения, которые «доят экономику Уганды».

Азиатская община Уганды ведет свою историю от первых кули, которых британские власти ввозили туда еще в начале XX века. Постепенно община разрасталась, «азиаты» развернули в стране целую сеть мелких лавочек и крупных магазинов, промышленных предприятий. К 1972 году в Уганде насчитывалось 50 000 «азиатов», причем 30 000 имели двойное гражданство или считались подданными других стран, в основном Великобритании.

В течение 90 дней все они должны покинуть страну. Был установлен окончательный срок — 8 ноября. Банковские счета лиц азиатского происхождения арестовывались, а с собой им было разрешено взять только по 100 долларов на человека. «Азиатов» охватила паника. Солдаты врывались к ним в дома и под предлогом «помощи в сборе вещей» учиняли грабеж.

Откровенно расистская кампания, развернутая Амином, имела целью добыть средства, чтобы как-то расплатиться за поддержку с армией, главным образом с теми самыми унтер-офицерами, на которых он опирался.

В результате львиная доля добычи досталась аминовским любимцам. Самого Амина можно было видеть за рулем роскошного лимузина мультимиллионера Мадхвани. Ему же достался шикарный дворец Мадхвани в Джиндже.

Новые хозяева старались как можно больше утащить домой, не думая о расширении производства. Неудивительно, что все отнятое у «азиатов» пришло в запустение — фабрики, аптеки, школы, магазины и пр. Исчезли товары первой необходимости. Одно время в Кампале не было соли, спичек, сахара. Словом, по экономике Уганды был нанесен серьезный удар.

Тем не менее изгнание «азиатов» широко приветствовалось в Уганде. Их засилье в экономике страны еще с колониальных времен вызывало всеобщее недовольство. Многие аналитики и сами жители Уганды неоднократно подчеркивали, что если бы Амин как президент Уганды ограничился в своей деятельности изгнанием «азиатов», то он навсегда бы остался для масс национальным героем.

Великобритания тут же приостановила выплату Уганде двухмиллионного займа, а США — десятимиллионного (соответственно в фунтах стерлингов и долларах). Это сразу же повлекло за собой новый этап «экономической войны» Амина — именно так он называл изгнание «азиатов». Были национализированы и предприятия, принадлежавшие англичанам.

В сентябре 1971 года остатки верных Оботе солдат, концентрировавшихся в Танзании, попытались свергнуть тирана. Это было скорее фарсом, чем серьезной акцией, так как нападавших было не более тысячи. Амин без труда отразил нападение и использовал его как повод для ужесточения репрессий.

По приказу Амина через пять месяцев после этого в разных частях Уганды одновременно казнили 12 человек. Осужденных раздевали догола, кому-то из них выкололи глаза перед расстрелом. Смотреть на это зрелище сгонялись толпы народа. Всех казненных обвинили в том, что они — «партизаны Оботе».

Амин разрешил своим верным палачам убивать ради выгоды. Он знал традиции угандийцев, их глубокое почтение к останкам умерших родственников и готовность отдать последний угандийский шиллинг за возможность получить останки своих близких для погребения. Когда в подвалах трехэтажного здания Бюро скапливалось слишком много трупов, в скорбящие семьи посылали депутации с сообщениями, что их родственник был арестован, но исчез после ареста и, к несчастью, вероятнее всего, умер. За розыск тела взималась плата в размере ста пятидесяти фунтов.

Если семья не имела таких денег, ей следовало отдать государству все самое ценное. В обмен на это убийцы из Государственного Сыска везли вдов, рыдающих сыновей и дочерей в лес на окраине Кампалы.

В 1973 году последовала целая серия отставок министров Амина, осознавших наконец губительную сущность его режима. Еще до этого наиболее строптивые из них, такие, например, как верховный судья Бенедикто Киванука, лидер Демократической партии, запрещенной, как, впрочем, и все другие при Амине, были попросту убиты. Убийство Кивануки, ознаменовавшее развязывание террора против политических лидеров, произошло в сентябре 1972 года. Поэтому новые отставки министров происходили в основном во время их поездок за рубеж, что давало им возможность сохранить себе жизнь и эмигрировать одновременно.

Естественно, что почти неграмотный Амин, как и все люди такого типа, патологически ненавидел интеллигенцию. Даже врачей, лечивших его. К 1977 году из Уганды сбежали 15 министров, 6 послов и 8 заместителей министров. Фактически полностью опустел университет Макерере. В эмиграции оказались профессора, деканы факультетов и лекторы по основным дисциплинам. Остались лишь конформисты, перекраивавшие историю, географические карты и т. д. по указке Амина. В начале 1975 года произошел ряд покушений на Амина, неудавшихся, но закончившихся очередными массовыми расстрелами.

В начале 1977 года новые убийства потрясли Уганду. Амин застрелил архиепископа Уганды, Руанды и Бурунди Янани Лувума. В ответ на самые невероятные обвинения, выдвинутые Амином против христианской церкви в Уганде, Лувум и другие высшие церковные сановники послали Амину петицию, в которой они критиковали его режим.

Гнев Амина обратился на Лувума, принадлежавшего к народу ачоли. Согласно правительственному сообщению от 17 февраля, Лувум и двое министров Уганды погибли в результате автомобильной катастрофы. Их обвиняли в заговоре против Амина. На самом деле «пожизненный президент» заставил архиепископа помолиться за мир в Уганде, и затем застрелил его в своем номере отеля «Нил». Архиепископа и министров не разрешили даже отпеть в соборе Намирембе. Вместо этого их тела были сожжены солдатами. Об этих убийствах стало широко известно. Африка вновь была потрясена. А в следующем месяце, выступая на встрече на высшем уровне афроарабских стран в Каире, Амин заявил: «В Уганде нет тюрем. Мы все живем в мире и безопасности. Уганда свободна, и ее люди процветают».

В 1977 году Уганда была одной из 25 беднейших стран мира. На армию расходовалось около 65 процентов валового национального продукта, на просвещение — 8, на здравоохранение — 5. Фермы разорялись. Стоимость жизни в результате хронического дефицита продуктов и товаров возросла за время правления Амина на 500 процентов. Превратились в дефицит удобрения для полей, лекарства для людей.

Летом 1977 года юридически распалось Восточноафриканское экономическое сообщество. К краху его привела политика Амина, успевшего перессориться с двумя другими членами сообщества — Кенией и Танзанией, а также экономическая нестабильность самой Уганды. Для страны это было чревато новыми хозяйственными трудностями, ибо Сообщество сложилось исторически, имело определенное разделение труда, общую валюту, даже единую авиакомпанию.

1978 год принес Уганде некоторое экономическое облегчение: из-за заморозков в Бразилии существенно поднялись мировые цены на кофе. В страну вновь потекли деньги, вырученные за его продажу. Но в октябре почувствовавший себя увереннее Амин двинул свои войска на Танзанию. Это был шаг, оказавшийся для него роковым.

Поначалу успех сопутствовал ему — внезапность нападения, использование самолетов и танков дали ему возможность захватить часть территории. Провокация переполнила чашу терпения президента Танзании Джуниуса Нирере. Его солдаты дали решительный отпор нападавшим и перешли в контрнаступление, преследуя врага на территории Уганды.

В самой Уганде возникло множество антиаминовских организаций, объединившихся в 1978 году во Фронт национального освобождения Уганды.

11 апреля 1979 года пала Кампала, и это было концом режима Амина. В одном из своих последних радиовыступлений Иди Амин призвал верные ему войсковые части занять оборону в городе Джинджа близ водопада Оуэн и стоять до последнего.

Однако ни один солдат в Джиндже не появился, как, впрочем, и сам Иди Амин. На своем личном самолете он бежал в Ливию под защиту верного союзника полковника Каддафи.

В конце концов Амин объявился в Саудовской Аравии, где король Халед предоставил ему убежище. Там же объявились двадцать три из пятидесяти его официально признанных детей. Остальные двадцать семь остались в Африке. По подсчетам Амина, у него к 1980 году было 36 сыновей и 14 дочерей. С ним находилась одна из его жен — Сара. Судя по сообщениям печати, он занимался в изгнании в основном изучением арабского и чтением «Истории Второй мировой войны». Тренировался в каратэ и боксе.

Но Амин не оставлял надежды вернуться в Уганду, хотя и пытался ввести в заблуждение общественное мнение.

До настоящего времени средства массовой информации не сообщают ничего о дальнейшей судьбе Амина.

КАСТРО РУС ФИДЕЛЬ

(род. в 1926 году)

Председатель Государственного совета и Совета министров Республики Куба с 1976 года. 1-й секретарь ЦК КП Кубы с 1965 года. В 1959–1976 годах премьер министр. В 1953 году возглавил вооруженное выступление против диктаторского режима Батисты. Пришел к власти в 1959 году. Возглавил однопартийный режим, провозгласивший своей целью строительство социализма.

Фидель Кастро родился в деревушке Биран на востоке Кубы, где находились дом и плантации его богатой семьи. Его отец в конце XIX века эмигрировал из Испании после участия в последней войне за независимость в качестве рекрута испанской армии. Как и многие испанские мигранты, он много работал, но и много экономил.

Тяжелым трудом и строжайшей экономией вскоре ему удалось стать богатым плантатором. Несмотря на изобилие, семья Фиделя не разделяла интересов земельных собственников. Его мать служила горничной и кухаркой в семье Кастро, когда его отец был женат первый раз. На самом деле родители Кастро поженились только после рождения двух его старших братьев и его самого в 1926 году.

В редких воспоминаниях детства Кастро любит говорить о том, что ранний опыт общения с детьми из бедных семей оказал положительное влияние на его политическое развитие. Возможно, именно это дало ему уверенную простоту в общении, но только до тех пор, пока он не почувствовал разницу из-за того, что его отец владел основной частью земли и давал работу большинству людей этого района.

В 1941 году он поступил в привилегированный колледж Вифлеем. Его наставником был иезуит отец Лоренте, отмечавший в мальчике целеустремленность и тщеславие. Воля к победе — его главное качество, которое потом ярко проявилось в политике. В колледже Фидель участвовал во многих драках, ходил с пистолетом. Однажды поспорил с приятелем, что на велосипеде на полном ходу врежется в стену. И врезался. Правда, пришлось потом полежать в больнице, но пари выиграл. В колледже Кастро проявил себя как блестящий спортсмен. Во время частых экскурсий к подножию Сьерра-Маэстры, около Сантьяго, Кастро взбирался на них, занимался плаванием, в каникулы он охотился или исследовал горный район вокруг поместья отца; все это пригодилось ему много лет спустя в партизанской войне, более сложной, чем подъем на Сьерра-Маэстры.

В 1945 году Фидель блестяще окончил колледж и поступил в Гаванский университет на факультет права. Отец хотел видеть сына адвокатом и передать ему управление состоянием и всеми делами, но Фидель приобщился к политике. Жил скромно, правда, с помощью отца обзавелся новым американским автомобилем. В его комнате в пансионе царил кавардак, единственное, что было в порядке, — это книги революционера Хосе Марти на полках. Видели его и с «Майн кампф», он много читал Муссолини, Ленина, Сталина, Троцкого, основателя испанского фашизма, предтечи Франко, генерала Примо де Ривера. К коммунистам относился без симпатий, но однажды пошутил: «Готов стать коммунистом немедленно, если меня сделают Сталиным». В те времена в Гаване свирепствовали банды, в том числе и политические экстремисты, сводившие счеты друг с другом. Как сказал Кастро в 1959 году: «Пять лет в Гаванском университете, как ни смешно, были опаснее, чем все годы моей борьбы с Батистой в горах Сьерра Маэстро».

Историки считают студенческий период Кастро самым загадочным, ему приписывают участие в политических разборках и даже попытку убить главаря Союза восставших революционеров Гомеса.

В 1952 году, после переворота Батисты, с относительной кубинской демократией было покончено, и Фидель ушел в подполье. Энергии у него всегда было в избытке, и уже в 1953 году он сформировал движение, заручившись поддержкой двух тысяч человек, было ему тогда лишь 26.

26 июля 1953 года сторонники Фиделя, переодетые в солдатскую форму, попытались захватить казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба, но потерпели фиаско Тем не менее имя Кастро как бескомпромиссного врага диктатуры Батисты тут же стало широко известно. Скрывался он в горах Сьерра-Маэстро И разъяренный Батиста приказал за каждого убитого солдата уничтожать десять мятежников. 21 сентября 1953 года состоялся суд над Кастро. Он получил 15 лет тюрьмы, срок отбывал на Сосновом острове, описанном Стивенсоном как Остров сокровищ.

15 мая 1955 года Батиста, чувствуя себя уверенно, как и многие накануне революции, смягчил гнев: Фиделя и его товарищей отпустили на волю. Они уехали в Мексику и там продолжали готовить восстание. А 25 ноября 1956 года на утлом суденышке «Гранма» шесть смельчаков во главе с Фиделем отправились на Кубу.

Впоследствии историки описывали это событие не менее мажорно, чем взятие в Петрограде Зимнего дворца, но истинную картину воссоздал только Че Гевара: «Все судно являло собою живую трагедию мужчины с тоской на лице держались за животы; некоторые просто погрузили лица в ведра, другие сидели неподвижно в странных позах в одежде, покрытой рвотой». Плыли пять дней, высадились на берег 2 декабря, но попав в засаду правительственных войск, понесли большие потери.

Уцелевшие патриоты укрылись в горах Сьерра-Маэстро. Оттуда Кастро с переменным успехом и направлял партизанскую борьбу против режима Батисты.

Кастро говорил: «Мы уцелели — значит мы победили. Война, которую мы начинаем, закончится разгромом Батисты и его падением. Революция на Кубе восторжествует». В начале 1958 года начали брать заложников: для привлечения внимания мировой общественности украли чемпиона мира по автогонкам Фанджио. В ответ на американские поставки оружия Батисте сподвижник и брат вождя Кастро Рауль захватил автобус с 47 американскими солдатами, ехавшими на базу Гуантанамо. Характерно, что в то время многие в ЦРУ симпатизировали Кастро и делали на него ставку, тем более что однажды, выступая в Принстоне, он ратовал за кубино-американское сотрудничество. Эксперт ЦРУ по Латинской Америке Фрэнк Бендер писал: «Кастро — не коммунист, наоборот, он сильный борец против коммунизма». Впоследствии тот же Бендер участвовал в организации интервенции на Кубу.

1958 год был отмечен всеобщей политической стачкой, в то время Кастро искал себе союзников, в том числе и среди коммунистов. Победа пришла неожиданно. 2 января 1959 года диктатор Батиста бежал из страны. Кастро вместе с сыном на танке въехал в Гавану, его восторженно встречали жители…

В феврале Кастро Рус стал премьер-министром Революционного правительства Кубы. Легендарный кубинский революционер Э. Че Гевара сказал тогда: «Он обладает качествами великого вождя, которые в сочетании с его отвагой, с его энергией и с его редкой способностью всякий раз вновь и вновь распознавать волю народа подняли его на то почетное место, которое он ныне занимает».

Первые годы кубинской революции были трудными: пришлось покарать сторонников Батисты, провести всеобщую национализацию, реформировать образование и медицинское обслуживание Тут же Кастро натолкнулся на сильнейший нажим со стороны США, не желавших смириться с экспроприацией их компаний и некоторыми социалистическими мерами. В апреле 1961 года силами кубинских эмигрантов была организована интервенция в бухте Свиней, окончившаяся сокрушительным фиаско: в плен были взяты почти 2000 человек.

Резко враждебная антикубинская линия США подтолкнула Фиделя на сближение с СССР и другими социалистическими странами: иного выхода из экономического кризиса и политической изоляции не было. Отношения с Москвой никогда не были простыми у Кастро, который стоял за более активную поддержку революций во всем мире, а не за «мирное сосуществование» с Западом (в конце шестидесятых он даже посадил на скамью подсудимых членов «просоветской фракции» своей партии). В соцстранах не все жаловали кубинского лидера. Тито откровенно его не признавал, не сложились отношения с Насером, в частности, из-за того, что Фидель, получив в подарок серебряный сервиз, неудачно пошутил: «А я думал, что вы подарите мне крокодила».

Тем не менее авторитет Кастро оставался высоким, особенно в Латинской Америке, со многими мировыми лидерами он встречался на сессиях Генассамблеи ООН, к нему тянулись многие писатели и артисты Хемингуэй, Габриэль Гарсиа Маркес, Грэм Грин, Сидней Пуатье, Гарри Белафонте.

«Собеседнику же стоит усилий избавиться от ощущения, будто он находится перед судом инквизиции, — писал Г.Г. Маркес. — Когда однажды какой-то латиноамериканский гость привел ему в спешке данные о потреблении риса, Фидель Кастро, сосчитав что-то в уме, заметил: „Странно! Каждый из них съедает в день по четыре фунта риса“. Только со временем начинаешь понимать суть его тактики, которая заключается в том, чтобы расспрашивать об уже известных вещах и тем самым подтверждать собственные данные».

В октябре 1962 года разразился «карибский кризис», вызванный размещением на Кубе советских ракет. Конфронтация между США и СССР достигла апогея, и когда Хрущев распорядился вывезти ракеты, он натолкнулся на резкую реакцию Кастро. Говорят, что тогда в узком кругу Фидель не стеснялся в выборе выражений в адрес Хрущева: «Сукин сын! Негодяй! Задница!» Будто бы в пароксизме гнева он разбил зеркало и швырял стаканы. Хрущев в мемуарах отмечал, что Кастро рассчитывал на «превентивный» удар СССР по США.

Но что мог сделать команданте, попавший в полную зависимость от СССР? ЦРУ несколько раз планировало убийство своего заклятого врага, самым смехотворным был проект подсыпать Кастро порошок, после которого у него выпадет борода. «Дальновидные» стратеги в ЦРУ рассчитывали, что это подорвет его популярность в стране. Были попытки убрать Кастро с помощью мафии, однажды в кафе попытались подсыпать ему цианистый калий. Однако капсула была заморожена и раскололась на части.

Сам по себе факт успешного сопротивления маленькой Кубы соседу-гиганту является уникальным в современной истории. Поразительно и то, что Кастро не ограничился защитой испытывающего бедствия острова, а начал подливать масло в огонь различных национально-освободительных движений, вычленяя средства из огромной советской помощи. Его армия одно время составляла 145 000 человек плюс резерв 110 000 человек и около одного миллиона мужчин и женщин в милиции территориальных войск; 57 000 было отправлено в Анголу, 5000 в Эфиопию, сотни — в Южный Йемен, Ливию, Никарагуа, Гренаду, Сирию, Мозамбик, Гвинею, Танзанию, Северную Корею, Алжир, Уганду, Лаос, Афганистан, Сьерра-Леоне.

С конца шестидесятых Куба напоминала Советский Союз в миниатюре, смесь хорошего и плохого, бесплатные образование и медицина, низкая рента, отсутствие бандитизма, неэффективные сельское хозяйство и промышленность, засилие бюрократии, полное единомыслие, власть политической полиции. Несколько тысяч человек сидели в тюрьмах.

Стараясь проявлять гибкость, Фидель в 1979 году разрешил вернуться на Кубу ста тысячам эмигрантов из Майами, которые всегда оставались главным источником валюты на острове.

В Гаване сейчас две жизни: на доллары и на песо. Доллары имеют часть номенклатуры, родственники эмигрантов в Майами, проститутки, представители нового класса. Большинство же населения живет бедно и в условиях жестокого дефицита Правда, на Кубе бесплатная медицина, жесткий медицинский контроль, отсутствует СПИД, на высоком уровне образование и, самое главное, неистребим дух жизнелюбия: кубинцев ничто не может вогнать в тоску.

На Кубе умеют любить, и жизнь команданте Фиделя отмечена не только революционной деятельностью. Впервые он по-настоящему влюбился в 1948 году, его избранницей стала зеленоглазая красавица Мирта, дочка состоятельных родителей. Она и стала его первой и единственной женой. Сочетались браком они в церкви, жених держал на всякий случай в кармане револьвер. Медовый месяц проводили в Нью-Йорке, где на деньги папы Фидель купил «линкольн». Вскоре появился сын Фиделито…

В 1952-м появилась другая красавица и модница — Нати Ревуелта, жизнелюбивая, энергичная суперкапиталистка, дававшая деньги на революцию. От нее родилась дочь Алина, которая впоследствии орала на папу: «Ты — посредственность!»

Еще в тюрьме на Сосновом острове Кастро писал письма одновременно и жене, и возлюбленной, тогда и произошла трагикомическая история: письмо, адресованное Нати, по ошибке попало в руки Мирты. Скандал в благородном семействе, жена больше не посещала Фиделя в тюрьме, подала на развод, вышла замуж и поселилась в Мадриде. Ей было твердо сказано: будешь болтать лишнее — никогда не увидишь сына.

Маленький Фиделито жил и с отцом, и с матерью. Вырос. Женился на русской, родившей ему троих детей. Однажды перед выступлением по радио Кастро узнал, что его сын чуть не погиб в автокатастрофе, однако речи не прервал. Ведущий задал ему вопрос: «Кто правит на Кубе?». «Народ!» — ответил Фидель. «Народ просит вас поехать немедленно в больницу к сыну!» — сказал ведущий.

После тюрьмы, уже в Мексике, возгорелся очередной роман. Изабель Кастодио, испанка. О, как он мечтал, чтобы Изабель разделила с ним революционную опасность и отплыла на «Гранме»! Но она отказалась, предательница, и он вычеркнул ее из памяти.

В горах Сьерра-Маэстро его боевой спутницей стала Целия Санчес, беззаветно преданная делу, но невзрачной наружности. После победы революции Целия охраняла его покой в штаб-квартире в отеле «Хилтон», переименованном в «Гавана Либре».

Она была рядом с ним многие годы, и когда в 1980-м умерла от рака, Фидель долго находился в трансе. Но в то же время посещал Нати, которая тогда жила со своим мужем на Кубе, иногда приглашал ее к себе в особняки на Барадеро.

В декабре 1959 года Фидель имел удовольствие обедать на судне немца Лоренца и сидел рядом с его дочкой, 17-летней брюнеткой Маритой. Они вышли на палубу полюбоваться видами Гаваны, а вскоре Марита переехала в отель «Гавана Либре» и жила рядом с номером команданте. Позднее она утверждала, что Кастро ее изнасиловал и заставил сделать аборт. Правда, когда она выехала в США, обнаружилась ее связь с гангстерами, нанятыми ЦРУ для убийства Кастро.

Победа революции вознесла молодого вождя в зенит славы и поклонения, женщины трепетали при одном его виде. Из Колумбии примчалась замужняя красавица-интеллектуалка Глория Гатан, прозванная Черной розой Боготы. Она по уши влюбилась в Фиделя, но завладеть его сердцем не смогла. «Дорогая, что ты делаешь в постели со своим мужем-философом?» — спрашивал он. «Он очень умный человек!» — «Милая, если бы Карл Маркс был женщиной, я на нем никогда не женился бы!»

Перестройку в СССР Кастро воспринял резко отрицательно, и не без оснований: под нажимом США была доведена до нуля не только помощь, но и свернуты торговые и экономические связи (мы ввозили сахар по завышенной цене и продавали нефть по заниженной). Лишь в последние годы российская дипломатия встала на прагматический путь. Кстати, американцы не брезговали никакими связями — ни с диктатором Пиночетом, ни с коммунистическим Китаем.

В 1989 году пришлось расстрелять трех героев кубинской революции — генералов, обвиненных в контрабанде и торговле наркотиками. Поразительно, что после всех ударов судьбы Кастро удалось сохранить власть без помощи союзников и, несмотря на титанические усилия США, свергнуть ненавистный режим!

Сейчас все больше слухов о посетивших его болезнях: тут и инфаркт, и рак прямой кишки. Стоило ему бросить курить любимые сигары «Ромео и Джульетта», как запустили миф о раке легких.

Очень немного просочилось сведений о его привычках. Не склонен к танцам (а ведь это главное развлечение нации!), обожает наблюдать за акулами, равнодушен к цветам, животным и пению. Очки надевает лишь в крайнем случае («Вождь не должен носить очки!»). Блестящая фотографическая память с юных лет. Пьет мало, предпочитает коньяк «курвуазье». Никто точно не знает, где ночует команданте: конспирация! Правда, в его распоряжении множество вилл на Барадеро, охотничье имение и даже небольшой остров Кайо-Пиерда.

Никто не знает толком о нынешних тайных страстях Фиделя. Ходит слух, что одно время он был связан с Делией, кубинкой из города Тринидад, от которой имеет пять сыновей.

Не все просто и с близкими, за исключением брата Рауля, провозглашенного «наследником». Вряд ли это случится, никто не сможет заменить отца кубинской революции! Сестра Хуанита возненавидела его, когда он арестовал другую сестру — Ангелиту, и атаковала тюрьму с криками: «Жаль, что тебя тут нет, я разрядила бы в тебя пистолет!» Старший брат Рамон три раза безуспешно пытался убежать с Кубы, теперь успокоился и живет себе…

После отказа в российской помощи Фидель не растерялся и в 1995 году принял законы об облегчении иностранных инвестиций, он разрешил функционировать частным фирмам, в том числе и находящимся в 100-процентном владении иностранцев. Разрешено переводить валютные доходы за границу, чтобы как-то компенсировать ущерб от национализации, с которым никак не могут смириться в США. В 1996 году туризм стал первой по доходам отраслью кубинской экономики, обогнав сахарное производство. Многие американцы, обходя запреты, нежатся на солнечных пляжах Барадеро в обществе огненных кубинок. Работают частные рестораны и клубы, где собираются «новые кубинцы», многие из них тесно связаны с Майами.

Несмотря на злобный запал, американцам уже самим осточертело эмбарго Но как его отменить, как сделать красивую мину при плохой игре? Ведь это поднимет и без того немалый престиж Кастро. В этом веке США совершили сорок интервенций в Латинской Америке, с их помощью захлебнулись революции в Гватемале, Чили, Гренаде, Никарагуа и Панаме. А Фидель выстоял.

Летом 1997 года на Кубе прошел Всемирный фестиваль молодежи, там были наши коммунисты и жириновцы. Однако визит Папы Римского поважнее всех шумных фестивалей.

Он стоял на площади Революции, где по случаю прибытия Папы Римского был сооружен алтарь, на нем цивильный костюм, а не обычная военная форма (впервые он в таком «непотребном» виде на Кубе!), он вслушивался в проповедь Папы, в гул восторженной толпы, размахивающей портретами Папы, — и это в стране, где на каждом углу, на каждой майке и на медальонах изображения атеиста Че Гевары, зверски убитого агентами ЦРУ в Боливии. Почти 30 лет назад Фидель отделил церковь от государства, а теперь, смирив гордыню, пригласил Папу, который уже давно резко осуждает американское эмбарго, он знает, что Папа ожидает от него расширения свобод и прав собственности.

ПОЛ ПОТ