Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Семинар №5.doc
Скачиваний:
6
Добавлен:
10.11.2019
Размер:
236.54 Кб
Скачать

4) Субботский е. В. Детство в условиях разных культур // Вопросы психологии, 1979, - №6.

С. 142 – 149.

Детство в условиях разных культур.

Убедительно продемонстри­ровав вариативность ряда психологиче­ских способностей человека, казавшихся ра­нее естественными и всеобщими, иссле­дования Фрэзэра, Тэйлора, Леви-Брюля толкали психологию к отказу от традиционной европоцентрации, к призна­нию того, что мышление, восприятие, лич­ность современного европейца вовсе не «естественны», а являются продуктом дли­тельного исторического развития.

Фе­номен детства, описанный ранее психолога­ми, далеко не универсален и варьирует в зависимости от культурных традиций об­щества; таким образом, детство также име­ет свою историю. Поскольку же в детстве закладывается ряд психологических но­вообразований, важных для последующего психического развития, то характер детст­ва, традиции и нормы воспитания, определяют структуру лично­сти взрослого человека и отражаются на культуре в целом.

Два фундаментальных направления:

Первое связано с выяснением роли некоторых универсальных механизмов детства в фор­мировании культуры и берет начало в ис­следованиях 3. Фрейда.

Второе, возникшее па грани психологии и антропологии, нацелено на доказательство культурной обусловленности самого детства и роли культуры в формировании психики ребенка.

С точки зрения З. Фрейда движущими силами поведения человека являются два типа влечений: либидонозно-эротическое (влечение к созиданию) и деструктивно-садистическое (влечение к разру­шению). В ходе развития ребенок прохо­дит несколько стадий: орально-садистическую (до отлучения от груди), стадию анального эротизма (до 4—5 лет) и генитальную стадию. Выделяется также стадия латентной сексуальности (подростковый возраст); в этот период сенсуальные влече­ния ребенка подавлены и не проявляются открыто. Переход ребенка от стадии к стадии и внедрение в его жизнь новых требо­ваний реальности представляет собой трав­му, оказывающую необратимое влияние на формирование личности (травма рождения, отлучения от груди, внедрение требований опрятности, морально-этических норм и т. д.).

Согласно Фрейду развитие всей культуры рассматривается как постепенная разработка первичного внутрисемейного конфликта, его изживание и обрастание культурными слоями, которые лишь смягчают конфликт, не лишая его первозданной чистоты.

Рохейм, продолжая линию Фрей­да, объясняет возникновение культуры как результат функционирования эроса. Анализи­руя детские игры, обряды и ритуалы раз­ных народов, Рохейм интерпретирует их как проявление комплексов (эдипа, кастра­ции и др.). Так, обычай миграции ребенка от одного родственника к другому у наро­да дау рассматривается как способ ослаб­ления эдипова конфликта, посредством ко­торого напряженность между сыном и от­цом частично переносится на других род­ственников.

Особое внимание уделяет Рохейм ритуалам инициации (посвящения юношей во взрос­лые) у австралийских племен. Так, в ряде племен юношу во время инициации заставляют пить кровь, собранную у ста­риков, выпитая кровь как бы заменяет материнское молоко и объединяет юношу с мужчинами племени. Ритуалы обрезания, испытание огнем и т.д. выпол­няют двойную функцию: подавления сексу­альной агрессии юноши, устрашения и под­чинения его, с одной стороны, и объединения с племенем, создания у него чувства нового рождения, причастности к клану взрослых мужчин — с другой.

Малиновский попытался выяснить, варьируют ли переживания и внутрисемей­ные конфликты в зависимости от структуры семьи, традиций и обычаев народа. Он изу­чал развитие ребенка в племени тробрианд (Меланезия), где в отличие от европейской патриархальной семьи семья матриархаль­ная; все родство и наследование идет по материнской линии. Ребенок принадлежит к клану матери; отец, хотя и живет с семьей, не считается кровным родственником ребенка, не обязан материально поддержи­вать семью, не обладает правом наказы­вать и воспитывать детей; все эти функции выполняет брат матери. Таким образом, в силу традиции отношения в семье Тробрианд противоположны тем, которые описаны Фрейдом для европейской семьи; если в последней отец относится к сыну как к сопернику и имеет права владыки, то в первой отец относится к сыну и дочери одинаково и может лишь лаской и друже­любием заслужить их привязанность. Дру­гим важным отличием является позднее от­лучение от груди (в 4—5 лет) и почти полное отсутствие табу на проявления дет­ской сексуальности. Интересно то, что Ма­линовский не нашел у Тробрианд никаких признаков эдипова конфликта между от­цом и сыном; не было у детей и «травмы отлучения от груди», не наблюдался пери­од «латентной сексуальности». Таким обра­зом, согласно Малиновскому, разные культуры по-разному «отливают в форму» естественные биологические отношения; факторы формирования личности, выделен­ные Фрейдом на материале европейской семьи, не универсальны, а варьируют в за­висимости от более фундаментальных меха­низмов культуры.

Широкие межкультурные вариации ука­занных факторов, в частности степени по­давления детской сексуальности, были вы­явлены и в других исследованиях. Так. Генри обнаружил, что у индейцев пила-га ребенок считается существом с цвету­щей, избыточной сексуальностью, проявле­ниям которой в играх и реальной жизни не препятствуют и которая по существу является главным способом общения ребен­ка со сверстниками.

Приток антропологических данных посте­пенно привел к расшатыванию исходной ги­потезы Фрейда, к сохранению лишь общей идеи взаимовлияния культуры и детства.

Наиболее яркое выражение эта тенденция нашла в теории базовой личности Линтона и Кардинера, согласно которой основ­ным фактором формирования личности являются травматические переживания ранне­го детства, определяемые, в свою очередь, способами воспитания детей в первые годы жизни (способы кормления, ухода, наказа­ния, отлучения от груди и т. п.). Способы эти, являясь общими для людей данной культуры, и формируют базовый тип лич­ности, который варьирует у разных народов.

Кардинер пытается подтвердить свою гипотезу, в частности опираясь на исследо­вание аборигенов острова Алор. Ранний опыт ребенка в этой культуре носит в ос­новном негативный характер: с первых дней жизни ребенка мать надолго уходит рабо­тать в поле, кормит лишь утром и вечером; большую же часть времени ребенок прово­дит один, опекаемый лишь случайно подо­шедшими взрослыми. Таким образом, поми­мо общего дефицита общения, у ребенка отсутствует взрослый человек, к которому у него могла бы возникнуть стойкая эмо­циональная привязанность. Да и в даль­нейшем воспитание остается суровым: частые наказания при отсутствии поощре­ний, резкое отлучение от груди, бедное пи­тание. Согласно Кардинеру, такой травми­рующий опыт должен привести к формиро­ванию отрицательных черт личности: скры­той диффузной агрессивности, тревожности, подозрительности, низкому уровню притя­заний. Следы этих черт личности были вы­явлены во вторичных образованиях — фольклоре и религиозных представлениях алорезов.

Исследованиям подвергались и другие гипотезы, производные от психоанализа. Так, Гранзберг попытался проверить гипотезу Фрейда, согласно которой обряды инициации служат целям подавления агрессивности юношей; он тестировал юношей хопи до и после инициации. Оказалось, что вновь инициированные юноши в самом деле проявляют значительно меньше агрессивности и больше зависимости от старших, чем неинициированные.

Институт инициации существует преимущественно у тех народов, у которых воспитание в раннем детстве носит мягкий характер, с высокой степенью терпимости к проступкам ребенка; соответственно инициации выполняют функцию быстрой и эффектив­ной корреляции возросшей агрессивности и независимости подростка.

А Кохен доказал роль инициации состоит в разрыве тесных эмоциональных уз ребенка с семьей и инкорпорации его в группу взрослых мужчин: в тех же обществах, где семейные узы слабы, обряды инициации будут отсутствовать или носить более формальный характер.

Другая группа исследований посвящена анализу символического значения и функций мифа и ритуала. Ритуал изоляции в ходе инициации означает социальную смерть ребенка, а последующий ритуал принятия — его возрождение в новой социальной роли. Цель ритуала не в из­живании бессознательного, как это утверждал Фрейд, а в приведении индивида к социальной конформности, в превращении обязательного (норм) в желательное, внешних требований во внутренние, в эмоциональном насыщении норм.

Второе фундаментальное направление берет начало в работах Боаса и Бенедикт и получившему наиболее полное развитие в исследованиях Маргарет Мид. Согласно Мид детство не является демиургом культуры; наоборот, культурные традиции, развиваясь по своим собственным законам, определяют структуру детства.

Любой самый случайный и незначительный признак может быть выбран данной культурой как способ дифференциации детей; физиологический признак, разработанный на «фабрике» культуры, как бы обрастает социальной суперструктурой и определяет судьбу ребенка. Такими ключами могут быть возраст, пол, физическая сила, здоровье, красота и т. п.

Так, в ряде культур (Маори, в средневековой Европе и др.). Особое положение в семье занимал перворожденный сын; решающим тут является случайный факт — порядок рождения. У индейцев хопи особое предпочтение родители оказывают девочке из-за ее роли в продолжении линии клана; наоборот, в другом племени предпочитают мальчика, а в племени менде (Сьерра-Леоне) одинаково относятся к детям обоего пола. По-разному интерпретируется в культурах и факт рождения близнецов: у многих народов рождение близнецов считалось событием несущим горе. Часто оба или один из близнецов уничтожались. В других культурах, наоборот, рождение близнецов — счастье. У одних народов дети с некоторыми врожденными отклонениями (рождение с зубами или пуповиной вокруг шеи, левши, альбиносы и т. п.) уничтожались. Напротив, у народа мундугамор (Новая Гвинея) ребенок, рожденный с пу­повиной вокруг шеи, считался прирожден­ным художником и резчиком по дереву; художественное производство в племени в основном принадлежало таким людям.

Культура осуществляет еще и функцию отбора суще­ствующих у ребенка психологических потен­ций (характера, темперамента), развивая одни, подавляя другие. Так формируется характерный для данной культурной среды тип личности. Таким образом, культура не противостоит индивиду, но органически входит в него, определяет способы его мышления и переживаний.

В ряде исследований Маргарет Мид со­брала большой и интересный психолого-ант­ропологический материал. Так, изучая дет­ство у аборигенов Самоа, она обнару­жила ряд важных отличий его от детства европейского ребенка. Основной функцией ребенка в возрасте от 4 до 7 лет является уход за младшими детьми. Будучи в раннем детстве капризным и своевольным, ребенок в новом положении быстро усваивает нормы, которым должен подчинять малышей.

Живя в одном помещении с родителями, дети на Самоа рано знакомятся с фактами сексуальной жизни, рождения, смерти — всем тем, что в европейских культурах стараются скрыть от ребенка. Дети с пер­вых лет жизни включаются в трудовую дея­тельность взрослых; таким образом, к 10— 12 годам ребенок по своему социальному положению и функциям в обществе фактически является взрослым. Мид не обнару­жила на Самоа никаких признаков «кризи­са подросткового возраста».

По мнению Мид он обусловлен в культурах европейского типа: несоответствием между возросшими умственными и физическими способностями подростка и почти полным исключением его из трудовой сферы взрослых.

Важным отличием воспитания явля­ется обычай миграции ребенка от родст­венника к родственнику, которые заботятся о нем наравне с родителями; в силу этого эмоциональная привязанность ребенка не фиксируется на родителях, а распределяет­ся между многими людьми. Возможно, это и является причиной отсутствия напряжен­ности (типа эдипова комплекса) между детьми и родителями.

Маргарет Мид на примере манус (дети с раннего детства предоставлены сами себе, вплоть до юношеского возраста не привлекаются к трудовой деятельности, не поощряется увлечение музыкой, рисованием, пением, в следствии чего почти все обладают тональной глухотой, а также примитивными формами рисования) ярко проявляется несостоятельность доктрины свободного воспитания: дети, лишенные влияния со стороны взрослого, сами не могут создать традиций. Ценность индивида у манус определяется не его личными до­стоинствами, а количеством накопленной собственности; взрослый в глазах ребенка не мастер, не мудрец, но обладатель. По­этому дети манус дерзки, непослушны; у них отсутствует истинное внутреннее ува­жение ко взрослым.

Маргарет Мид про­следила, как различия в воспитании ребен­ка отражаются на формировании темпера­мента взрослого индивида. Так, куль­турным идеалом личности у горных арапеш (Новая Гвинея) является мягкость в общении, кооперативность, альтруистичное отношение к другим. Вся структура жизни племени построена на взаимопомощи и кооперации. Эти социальные установки проецируются и на способы воспитания детей.

По-иному построено воспитание в другом новогвинейском сообществе — мундагамор. Идеал личности мундугамор видят в силе, агрессивности, упорстве. Воспитание ребенка отличается суровостью, жестокостью. Родители проводят с ребенком мало времени.

Все это приводит к тому, что у мундугамор формируются черты личности, противоположные чертам личности арапеш: агрессивность, эгоизм, жестокость.

Каждая эпоха, каждый народ, каждый общественный класс излагает свою концепцию детства, которая, проявляясь в эпосе, искусстве, общественной психологии, в конечном итоге определяет практику воспитания. В одних культурах функции воспитания принадле­жи старикам, что способствует сохранению стабильности существующих традиций, в других быстро изменяющихся, воспитате­лями являются люди молодого и среднего возраста.

Все известные культуры Маргарет Мид слит на три типа:

Постфигуративные (ригидные, медленно меняющиеся культуры, тысячелетиями сохраняющие свои нормы и обычаи (культура неевропейского типа));

Конфигуративные (в отличие от постфигуратнвных в быстро изменяющихся конфигуративных культурах европейского типа каждое новое поколение отличается от старшего по складу личности, эмоциональным переживаниям, мотивации поведения. Старшее поколение хотя и сохраняет ведущую роль в воспитании, но уже не является непогрешимым образцом для младшего);

Префигуративные (делается ставка на творчество молодых как единственное средство сохранения цивилизации и соответственно строится процесс воспитания).

Авторы делят исследования культуры на простые (преобладание земледелия, отсутствие централизованной социальной организации; преобладают такие черты личности как самостоятельность, кооперативность) и сложные (развития промышленность, сложная иерархия социальных ролей; зависимость от взрослых, соревновательность, стремление к доминантности, эгоизм).

Третья группа работ посвящена изуче­нию межкультурных особенностей восприя­тия и памяти детей. Так, Ссгал, Кемпбелл и Херскович [75] на основании ряда иссле­дований предположили, что подвержен­ность некоторым зрительным иллюзиям (Мюллера-Лапера, параллелограмм Санде­ра) будет тем больше, чем в более «пря­моугольном» мире живет человек. Ряд ис­следований, проведенных на детях в Афга­нистане [29], Гонконге, Австралии [10], под­твердили это предположение.

Де­ти, живущие на открытых пространствах (тундра, пустыня) в силу формирования у них особых ключей восприятия более склонны к горизонтально-вертикальной ил­люзии, чем дети народов, живущих в го­рах.

Хадсон сопоставил спо­собность к трехмерному восприятию рисун­ков у европейских и африканских детей; оказалось, что африканские дети значитель­но уступают европейским. Автор объясняет это тем, что в европейской культуре ребе­нок окружен двухмерными изображениями и учится воспринимать перспективу, в то время как в ряде африканских культур, где основными видами искусства являются резьба по дереву, музыка, танец, ребенок не сталкивается с необходимостью объемно воспринимать рисунки на плоскости.

Ψ Ψ Ψ