Третье требование — в области права

Прежде мы уже указывали на то, что призыв «нет божества, кроме Аллаха» был не только вероучением. В действительности, во всех небесных посланиях с этим призывом неразрывно связаны конкретные указания по организации жизни людей на земле, хотя в Великом Коране до нас дошли лишь отдельные упоминания об этом. Мы указывали, что, по крайней мере, начиная с послания, низведенного Мусе (мир над ним), призыв «нет божества, кроме Аллаха» стал ассоциироваться с целым сводом норм жизни, что этот свод носил временный характер, как в случае с иудеями, так и в случае с христианами, отвечая в полной мере потребностям израильтян, жившим в ту эпоху, как тех, которые уверовали в Мусу (мир над ним), так и тех из их общины, которых возродил Иса (мир над ним), и которые сказали: «Истинно, мы — христиане». Все это было, пока, наконец, не явилось последнее послание, которому, по замыслу Аллаха, суждено было стать окончательным пророчеством, обращенным ко всему человечеству, в котором священный закон принял законченную форму и стал в полной мере отвечать потребностям человечества вплоть до Судного Дня.

Здесь мы не станем говорить о деталях этого закона, достойных специального исследования, которое не может быть осуществлено в рамках этой книги. Свою задачу мы видим в том, чтобы подчеркнуть тесную связь, существующую между призывом «нет божества, кроме Аллаха» и необходимостью руководствоваться законом Аллаха, особенно сегодня, когда перед лицом беспощадной идеологической агрессии и реалиями современной жизни для некоторых членов этой общины эта бесспорная истина стала нуждаться в доказательстве.

Всевышний говорит о многобожниках, что это им принадлежат следующие слова:

«Неужели он обращает богов в единого Бога? Поистине, это ведь вещь удивительная!» (Сад, аят 5).

«И сказали те, которые придавали Ему сотоварищей: «Если бы Аллах пожелал. Мы не поклонялись бы никому, кроме Него, — ни мы, ни наши отцы, и сами от себя ничего не запрещали бы, помимо Него» (Пчелы, аят 35).

Эти два благородных аята выделяют три источника многобожия, для искоренения которых пришел Ислам, сделавший религию исключительно уделом Аллаха. Три источника многобожия это — отрицание единственности Аллаха (хвала Ему, Всевышнему), поклонение кому-либо, помимо Аллаха, запрещение и разрешение без Него, то есть три сферы: в вероучении, поклонении и в праве.

Этим трем основам безбожия соответствуют три принципа веры: безусловная вера в Аллаха (хвала Ему, Всевышнему), совершение всех форм поклонения одному Аллаху без сотоварища и безусловное обращение к закону Аллаха, исключая другие законы. Таким образом, речь идет о тех же трех сферах: о вероучении, поклонении и праве. Это и есть основные требования призыва «нет божества, кроме Аллаха», нарушение которых всех вместе или каждого в отдельности равносильно отрицанию призыва «нет божества, кроме Аллаха»^.

На протяжении целых 13 веков существования общины никто даже не представлял, чтобы мусульманин мог обратиться к какому-нибудь закону, кроме законов Аллаха, или что он остается мусульманином, обратившись сознательно и добровольно к другому закону, нежели к закону Аллаха.

Однако последнее столетие поменяло в жизни этой общины многое из того, изменить которое даже не представлялось возможным!

На протяжении веков росло отклонение, и община все больше удалялась от истинного Ислама, с которым она жила достаточно долгое время^. Несмотря на все отклонения, община не собиралась отказываться от двух вещей: от молитвы и от принципа обращения к закону Аллаха как двух необходимых условий, без которых мусульманин перестает быть таковым.

В течение последнего столетия, когда община начала все больше отступать под усиливающимся военным и политическим натиском ее врагов, когда идеологическое вторжение достигло своей высшей точки, произошло то, чего никто не мог представить, и община отступилась от последних двух пунктов, за которые она упорно держалась. Шайтаны внушили ей, что сегодня, именно сегодня, община вступила на путь прогресса, на путь, ведущий к подъему! Шайтаны сказали общине, забывшей значительную часть своей религии: «Взгляните на Европу, она двинулась вперед только после того, как отбросила религию, отстранив ее от управления реальной жизнью!»

Этой общине также старались внушить: «Как может закон, ниспосланный 14 веков назад управлять жизнью, которая совершенно отличается от той, ради которой он был ниспослан? Разве этот мир не развивается? Необходимо совершенствовать закон, чтобы он соответствовал происходящим в жизни изменениям!»

Целое поколение людей поверило в этот вздор из-за неведения, в котором пребывала община относительно своей религии, из-за недостаточной стойкости перед лицом идеологического вторжения и давления реалий жизни, спровоцированных врагами в странах Ислама, за редким исключением тех, к кому Аллах был милостив!

Это поколение даже не попыталось полемизировать с этими выдумками, потому что вакуум, вызванный идейной и вероисповедальной отсталостью, не оставил в нем никакого чувства религиозного превосходства, которое, как учил их Господь, ощущает правоверный над своими врагами, даже потерпев поражение:

«Не слабейте и не печальтесь, вы выше их, если вы из верующих!» (Семейство Имрана, аят 139).

«...У Аллаха величие, и у Его посланника, и у верующих...» (Лицемеры, аят 8).

Техническая, экономическая и военная отсталость, возникшая в результате отсталости в сфере идеологии и религиозного вероучения^, вызвала настолько сокрушительное поражение этого поколения перед лицом западного превосходства в этих областях, что никто не осмелился даже прошептать про себя: «А может быть, что западный образец непригоден, как таковой, или непригоден, по крайней мере, для нас?»

Разве может карлик критиковать великана? Какая смелость! Или, скорее, какое безумие!

* * *

Что касается Европы, ее религии и того прогресса, которого она достигла, отбросив религию, то об этом я говорил во многих своих книгах^.

Суть моих суждений в том, что Европа никогда не знала религии в том виде, в каком она была ниспослана. То, с чем она была знакома и за что она держалась в течение 12 веков, было религией Павла, который назывался Шаулом в период, когда он исповедовал иудейство, прежде чем он заявил о своем вступлении в христианство, фальсифицированную религию, вобравшую в себя столько противоречий, что она не может не вызывать недоумение у человека по поводу тех, которые поверили в нее, цеплялись за нее, отвергали все попытки ее реформирования, вели за нее беспощадную войну и, наконец, отбросили ее!^

Удивительно не то, что они ее отбросили. Удивительно то, что они верили в нее и держались за нее в течение многих веков.

И после этого мусульманин, которому известна истинная вера Аллаха, говорит: «Хочу отбросить мою религию, как это сделала Европа, чтобы двинуться вперед по пути прогресса?»

«Не сравнится слепой и зрячий, мрак и свет, тень и зной» (Ангелы, аяты 19-21).

Что касается навязчивой идеи развития, которая поразила Европу, то ей не удалось бы проникнуть в сердца и умы людей в исламском мире, если бы они по-настоящему знали свою религию, если бы читали свою историю и глубже бы познакомились со своим культурным наследием.

На протяжении всего своего существования Европа бросалась из стороны в сторону, будучи неспособной найти золотую середину, потому что все ее существование носило характер бесконечных ответных действий на творившиеся несправедливости и беззакония, которые происходят в любом обществе, не знающем Аллаха.

Мы убеждаемся, что у Европы есть жизненная сила, упорство, настойчивость и решимость. Но все это в отсутствие правильного руководства со стороны религии пропадает зря, как в ближней, так и в будущей жизни. Что касается ближней жизни, то это так, потому что происходящим в ней беззакониям рано или поздно придет конец. Что же касается будущей жизни, то, как сказал Всевышний:

«И подошли Мы к тому из дел, что они творили, и обратили это в прах развеянный» (Различение, аят 23).

В ходе одного из таких шараханий из стороны в сторону Европа перескочила от идеи полной неизменности всего сущего к идее всеобщего развития, не сумев найти той золотой середины, которая подсказывает, что не все в жизни человека постоянно или должно быть постоянным, как и не все меняется или должно меняться. В противном случае жизнь человека приходит в расстройство, и она лишается «весов». Аллах говорит:

«Мы послали Наших посланников с ясными знамениями и вели вместе с ними Писание и весь, чтобы люди стояли в справедливости.» (Железо, аят 25).

Проблема законотворчества непосредственно связана с проблемой божественности. Она связана с ней в двух аспектах одновременно. Первый выражается в том, что законотворчество есть лишь исключительное право Творца (хвала Ему, Всевышнему) на том основании, что Он есть Творец:

«...Ему принадлежит и создание и власть...» (Преграды, аят 54).

Это Он облечен полнотой власти, и Ему принадлежит право решать, то есть сказать, чему быть, а чему не бывать, что правильно, а что ошибочно, что хорошо, а что плохо, что разрешено и что запрещено. Все это потому, что Он является Творцом. Это Он сотворил небеса и землю, создал человека» наделил его разумом, чувствами, способными ощущать, а также бесчисленными благами. Этот человек, оспаривающий одно из исключительных прав Аллаха, не сотворил ни себя и никого другого, ничем не наделил ни себя. и никого другого. Он зависит от своего Творца даже в самом малом, как-то: глоток воды, которым он утоляет жажду, воздух, которым он дышит, не говоря уже о самом его существовании и обеспечении всех необходимых условий и потребностей его жизни.

Так кому же из них принимать решение? Тому, который способен творить, или тому, который не способен? Поэтому Аллах говорит в этой связи:

«Неужели тот, кто творит, таков же, как тот, кто не творит? Неужели вы не опомнитесь?» (Пчелы, аят 17).

Главная цель этого аята — обратить внимание на тот факт, что так называемые божества, которым поклонялись арабы в доисламскую эпоху, не достойны этого, потому что они не способны творить, как сказано в следующем аяте:

«А те, кого они призывают вместо Аллаха, не творят ничего, и сами они сотворены» (Пчелы, аят 20).

Но смысл этого аята применим в отношении любого, кто претендует на божественность, любого, кого люди берут в качестве господа, помимо Аллаха. Оба эти подхода применимы и к тому, кто претендует на право законотворчества, помимо Аллаха, поскольку пытается выступать в качестве равного Ему. Аллах говорит: «Это запрещено», человек же говорит: «Это разрешено!» Аллах говорит: «Это разрешено», он же говорит: «Это запрещено!» А те, которые следуют за ним в деле разрешения и запрещения, помимо Аллаха, те приравнивают его к Аллаху. Так, Всевышний сказал об иудеях и христианах:

«Они взяли своих книжников и монахов за господ себе, помимо Аллаха...» (Покаяние, аят 31).

Когда Адий Бен Хатим из-за своего незнания понятия поклонения возразил посланнику Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует), сказав: «Не поклонялись они им!» Посланник (да благословит его Аллах и приветствует) разъяснил ему:

«Разве не разрешили они им запрещенное и разве не запретили разрешенное, и разве не последовали они за ними?» В этом и есть поклонение одних другим. (Из сборника хадисов Ат-Тирмизи).

Такова первая связь между законотворчеством и проблемой божественного. Право законотворчества принадлежит тому, кто способен творить, а не тому, кто не в состоянии делать это, будь то идол или человек, правитель или подданный. Ко всем им применимы слова Всевышнего:

«...Поистине, те, кого вы призываете, помимо Аллаха, никогда не создадут и мухи, хотя бы и собрались вместе для этого. А если у них похитит что-нибудь муха, они не могут отнять от нее. Слаб и просящий и просимый» (Хадж, аят 73).

Второй аспект касается других эпитетов Аллаха (хвала ему, Всевышнему). Наряду с тем, что Он Творец, Он еще и Сведущий, Проницательный, Мудрый и Всезнающий.

Тот, кто творит законы, должен быть мудрым, чтобы его законы были действенными, должен быть всезнающим в вопросах жизни людей, для которых он создает закон, чтобы его законы соответствовали складу людей и их особенностям. Он должен быть проницательным (латыф)^, чтобы знать скрытое. Он должен быть сведущим о последствиях, вызываемых его законами, чтобы не создать законов, которые могут нанести вред в настоящем или в будущем. Так кто же среди людей может утверждать, что он наделен такими качествами, тем более, наделен ими больше самого Аллаха?

«Скажи: «Вы больше знаете или Аллах?» (Корова, аят 140).

«И может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас — благо, и может быть, вы любите что-нибудь, а оно для вас — зло, — поистине, Аллах знает, а вы не знаете!» (Корова, аят 216).

Что же натворил европеец своими законами, когда, отбросив религию Павла, ошибочно считавшего ее религией Аллаха, стал утверждать, что он «вышел из детского возраста и больше не нуждается в опеке Аллаха?»

Что он натворил, «освободив» женщину, чтобы покончить с несправедливостью по отношению к ней в европейском обществе, и испортив тем самым ее нравственность, а с ней и нравственность мужчины, разрушив семью и сделав детей сиротами, дав толчок к распространению преступности и сексуальных отклонений?

Что он натворил, когда некоторые европейские парламенты узаконили непристойность в области сексуального поведения, допустили использование наркотиков, показ эротики в театрах и на экранах телевидения?!

Что он натворил, смягчив уголовное наказание настолько, что преступление стало обычным делом, неотъемлемой частью жизни общества?!

Что он натворил, когда разрешил взимание процентов и построил на этом всю экономическую жизнь общества, в результате чего идолы капитализма начали сосать кровь трудящихся, превращать их в рабов, стало расти богатство и роскошь на одном полюсе и бедность и несчастья на другом?!

Что он натворил, когда построил международную политику на законе обитателей джунглей, называющих себя великими державами, и их праве творить что угодно по своему усмотрению, притеснять слабых, унижать их достоинство, прикрываясь при этом правом «вето», чтобы избежать наказания за свои преступления?!

Можно поставить множество других подобных вопросов в связи с беззакониями, потрясениями, войнами, бойнями и несправедливостью по всей земле, последовавшими после того, как европеец заявил о том, что он «вышел» из детского возраста и не нуждается более в опеке Аллаха!

* * *

Если мы уясним тесную связь, существующую между законотворчеством и проблемой божественности, то поймем, что исключительное право Аллаха на законотворчество — это лишь часть Его исключительных прав (хвала Ему) во Вселенной вообще, поскольку Он есть Творец, кроме которого другого нет. Наделяющий, кроме которого другого наделяющего нет. Хранитель, Всезнающий, Мудрый.

«...Решение принадлежит только Аллаху. Он повелел, чтобы вы поклонялись только Ему...» (Йусуф, аят 40).

«...Ему принадлежит власть, и к Нему вы будете возвращены!» (Рассказ, аят 88).

«...Есть ли какой-нибудь творец, кроме Аллаха? Он посылает вам удел с неба и земли. Нет божества, кроме Него! До чего вы обольщены!» (Ангелы, аят 3).

«А то, в чем вы разошлись, — решение его принадлежит Аллаху. Это Он — Аллах — мой Господь, на Него я положился и к Нему обращаюсь. Творец небес и земли; Он создал вам из самих себя пары и из животных — пары. Он размножает вас там; нет ничего, подобного Ему. Он — Слышащий, Видящий! У Него ключи небес и земли; Он уширяет удел, кому пожелает, и сокращает. Поистине, Он о всякой вещи ведущ! Он узаконил для вас в религии то, что завещал Нуху, что открыли Мы тебе и что завещали Ибрахиму, и Мусе, и Нее: «Держите прямо веру и не разделяйтесь в ней!» Трудно переносить многобожникам то, к чему ты призываешь! Аллах избирает к Себе, кого пожелает, и ведет к Себе, кто обращается» (Совет, аяты 10-13).

«Или у них есть сотоварищи, которые узаконили им в религии то, чего не дозволял Аллах?...» (Совет, аят 21).

Если мы усвоили эту прямую и тесную связь, то сможем перейти к разговору о некоторых исключительный свойствах, которыми отличается божественный закон, по поводу которого Аллах сказал:

«Неужели власти времен аль-джахилийи они хотят? Кто же лучше Аллаха по власти для народа, обладающего верой?» (Трапеза, аят 50).

Суд времен аль-джахилийи («невежества») — это людской суд, вершимый одними над другими, и благородный аят показывает, что существуют два вида суда, и третьего не дано: либо суд Аллаха, либо суд времен «невежества». А потому всякий суд, отличный от того, что ниспослано Аллахом, и есть суд времен «невежества», от кого бы он ни исходил, какую бы форму ни принимал, какое бы содержание ни нес.

Когда люди не соблюдают законы Аллаха, они превращаются в творцов закона, будь то один человек, группа людей или все общество в целом. Всякий их суд есть суд «невежества», коль скоро они не соблюдают ниспосланное Аллахом.

Первое, что замечает человек в божественном законе, — это его всеохватывающий, универсальный характер.

Когда религия приняла окончательную форму, Всевышний сказал:

«Сегодня Я завершил для вас вашу религию, и закончил для вас Мою милость, и удовлетворился для вас Исламом как религией...» (Трапеза, аят 5).

Божественный закон охватил все стороны человеческой жизни, все потребности человека в его жизни на земле.

Здесь встает проблема постоянного и меняющегося в жизни человека, а также встает вопрос: каким образом действие шариата простирается через множество веков, если жизнь изменчива, не остается постоянной в одной какой-то ее форме?

На это «невежество» отвечает таким образом: «Люди неизбежно будут творить сами для себя законы, так как закон, который не меняется, перестает соответствовать меняющейся жизни». Ведь за это время человек побывал на Луне, взорвал атом и сотворил чудеса!

Те из «мусульман», которые так говорят, не знают ничего о шариате, не читают историю своей Уммы, нс изучают свое духовное наследие. Ко всему этому они повернулись спиной с тех пор, как сдались в рабство восхищения перед Западом, раздавленные натиском идеологического вторжения, натиском сложившихся реалий жизни, вызванных крестовыми походами против мусульман.

«А если бы Мы сделали его Кораном иноязычным, то они сказали бы: «Если бы были изложены ясно его стихи!» Разве же он может быть иноязычным и арабским! Скажи: «Он для тех, которые уверовали, — руководство и врачевание; а те, которые не веруют, в ушах их глухота, и они слепы к нему. Это — те, к которым взывают из далекого места» (Разъяснены, аят 44).

В жизни человека, как и в устройстве Вселенной вообще, что-то постоянно, а что-то меняется.

В последние годы в связи с научным прогрессом люди усвоили эту истину в том, что касается материального мира. Они поняли, что имеют место постоянные изменения, или, как они любят говорить, постоянная эволюция Вселенной: гибнут звезды, рождаются другие, происходит сгущение туманности в одном месте и разряжение скопления звезд в другом. Радиоактивные минералы превращаются в нерадиоактивные, меняется их атомный вес. Но все это происходит в жестких рамках, в основе которых лежит строение атома, которое неизменно, сколько бы ни менялась внешняя форма Вселенной.

В сфере социальной жизни людей мусульмане усвоили факт постоянства и изменчивости с тех пор, как начали исповедовать Ислам, с тех пор, как отдали свои сердца идеям призыва «нет божества, кроме Аллаха», наполнившим их взор светом Аллаха.

Они поняли, что в жизни людей есть нечто постоянное, которое не может изменяться, и есть нечто изменчивое по своей форме, но изменение которого зависит от постоянных, не подверженных изменениям законов, что, в противном случае, это изменение превратилось бы в анархию, не подчиняющуюся никакому контролю.

Они поняли, что божественный закон полностью отвечает этой истине человеческой жизни. Так, в нем имеется нечто постоянное, не подверженное изменениям, которое определяет все, что постоянно в жизни людей. И в нем же имеются постоянные законы, регулирующие все, что изменяется в силу перехода жизни людей от одного этапа к другому.

В Писании и в Сунне Своего посланника (да благословит его Аллах и приветствует) Аллах ниспослал подробное описание всего неизменного, в то же время им были ниспосланы общие правила, регулирующие все изменчивое. Затем Он дозволил уму правоверного, соблюдающего установления призыва «нет божества, кроме Аллаха», творить иджтихад^ в отношении всего нового, что происходит, основываясь на постоянных раз и навсегда установленных правилах.

Вскоре после смерти Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), то есть после того, как прервалось откровение, возник фикх^. Он возник после того, как мусульмане начали практически применять Ислам, основываясь на Книге Аллаха и Сунне Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) и руководствуясь ими во всех делах.

Иджтихад — это вечное орудие, позволяющее добиться согласия между постоянным и меняющимся в жизни мусульман, орудие, которое на протяжении нескольких веков позволяло сохранять жизнь мусульман в рамках божественного закона. Здесь сторонники светского образа жизни поспешат с утверждениями, которые, как они считают, отменяют полностью закон Аллаха!

«Они хотят затушить свет Аллаха своими устами, а Аллах завершает Свой свет, хотя бы и ненавистно было это неверным. Он — Тот, кто послал Своего посланника с руководством и религией истины, чтобы сделать ее превыше всякой религии, хотя бы и ненавистно было это многобожникам» (Ряды, аяты 8-9).

Некоторые из них скажут, что жизнь исламского общества застыла, а последние три столетия из-за неизменности положений шариата и неспособности его угнаться за огромными изменениями, происшедшими в жизни.

Они не понимают, что делая подобные утверждения, они расстаются с религией Аллаха вообще, что они выходят из нее через самые «широкие ворота, через которые вошли в нее мусульмане». Это ворота воронения, так как они, возможно несознательно, отказывают Аллаху (да возвеличится Он и возвысится) в знании и мудрости. Они, тем самым, вообразили в своем невежестве, что, устанавливая закон, Аллах не знал о том, что жизнь людей изменится в последующих веках и что установленный им шариат перестанет отвечать требованиям изменившейся жизни людей. Кроме того, установление закона, непригодного для применения в изменяющихся условиях, свидетельствует об отсутствии мудрости, и, более того, полностью противоречит всякой мудрости.

Некоторые из сторонников светской жизни скажут, что иджтихад является результатом деятельности человека и что на практике применяется не закон Аллаха, а то, как понимает этот закон человек; что закон Аллаха в этом смысле не существует на самом деле, а существует лишь представление человека об этом законе, и оно может меняться; что фактически существует расхождение в понимании закона различными толкователями. Так для чего же требовать применения того, что не существует на самом деле, или не имеет четкой формы, позволяющей сказать, что это — закон Аллаха, а не нечто другое?

Другие могут пойти дальше и сказать: «Коль скоро это дело рук человеческих, почему бы нам не быть честными перед самими собой, почему бы нам в то же время не быть достаточно смелыми и не принять окончательного решения и освободиться от так называемого шариата, и без всякого смущения принять для себя закон, сотворенный человеком, потому что он способен к эволюции и может приспосабливаться к происходящим в жизни людей изменениям. Кроме того, он не обременен священностью, поскольку является делом рук человеческих, и мы можем отменять и изменять его по своему усмотрению!»

И те, и другие, несмотря на то, что являются юристами^, ошибаются сами и вводят в заблуждение других самым скверным и неприкрытым образом.

Расхождения в толковании текста действительно имеют место, как и расхождения в выборе неизменных правил для извлечения из ниспосланных текстов положений закона, отвечающих происходящим изменениям. Это старая ситуация, хорошо известная с тех пор, как появились толкователи и договорились по поводу самого принципа расхождения. Они не видели в этом нарушения шариата или отказа от него, или превращения его в нечто формальное, не существующее на самом деле.

Скверное и неприкрытое заблуждение заключается в упущении из виду тех границ, которых придерживаются толкователи в представлении процесса иджтихада как чего-то бесконтрольного.

Пределы иджтихада в том, чтобы не разрешать запрещенное и не запрещать разрешенное и не противоречить целям шариата.

В действительности существует огромное различие между иджтихадом, соблюдающим эти границы (как бы ни расходились при этом занимающиеся иджтихадом авторитеты), и иджтихадом бесконтрольным, отданным на усмотрение человека, или, скажем, на его произвол и несовершенство. Этот вопрос не может быть предметом спора. Разве сравнится общество, в котором толкователи занимаются иджтихадом, соблюдая (сколько бы они это ни делали) запреты на непристойность, с обществом, в котором иджтихад привел к вседозволенности в самых невероятных извращенных формах?

Может ли сравниться общество, в котором толкователи занимаются иджтихадом, соблюдая (сколько бы они это ни делали) запрет на взимание процентов, с обществом, в котором иджтихад привел к разрешению взимания процентов, сделав его разрушительным рычагом экономической деятельности?

Разве сравнится общество, в котором толкователи занимаются иджтихадом, соблюдая (сколько бы они это ни делали) установленные Исламом меры наказания с обществом, в котором иджтихад привел к непрекращающемуся росту преступности в результате безудержного процесса смягчения мер наказания?

Что же останется делать проповедникам светского образа жизни, если в иджтихаде будут строго соблюдаться цели шариата?

* * *

В Исламе обращает на себя внимание также тот факт, что законодательство является одним из орудий сохранения общества от разложения, а поэтому эта религия не является просто законом, который с успехом можно заменить другим. Это стройное Писание и аяты, которые сформулированы самим Всезнающим и Мудрым. Это всеохватывающая программа решения любых проблем. Оно не пытается брать каждую проблему в отдельности, вырабатывая для нее частное решение.

Возьмем в качестве примера применение мер наказания, предписываемых шариатом.

Например, мерой наказания за воровство является отрезание руки. Когда проблема рассматривается через призму только этой конкретной меры, некоторые языки спешат с ее осуждением, выступая под лозунгом «гуманного» обращения с преступником. Некоторых начинает тревожить мысль: «Разве уместно такое жестокое наказание и нельзя ли его заменить, например, тюремным заключением?»

И те и другие рассуждают так из-за полного незнания Ислама и слепого преклонения перед Западом. Ислам подходит к этому вопросу не только с точки зрения наказания и никогда не начинает с наказания. Наказание — это последнее средство, к которому прибегает Ислам. Божественное учение стремится предупреждать прежде всего причины преступления^.

Ислам начинает с укрепления веры в Аллаха и в Судный День, с создания живой связи между рабом и его Господом, той связи, которая рождает в сердце чувство стыда перед Аллахом, чувство любви, ведущее к беспрекословной покорности, чувство страха, которое удерживает человека от всего, что может вызвать гнев Аллаха:

«...и надеются на Его милость и боятся Его наказания» (Перенес ночью, аят 57).

Ислам также укрепляет узы любви и взаимного милосердия в обществе, узы братства между правоверными:

«Верующие ведь братья...» (Комнаты, аят 10).

Он укрепляет семейные узы, ту колыбель, в которой воспитывается ребенок с раннего возраста на нравственных нормах Ислама^.

Кроме всех этих моральных ценностей, хотя все они имеют некоторое физическое звучание, Ислам поручает властям осуществлять специальный сбор (закят) с имущества богатых, чтобы раздать его малоимущим, и преследовать тех, кто пытается уйти от исполнения этой обязанности. Ислам поручает государственной казне заботу о каждом, кто в силу обстоятельств не в состоянии трудиться, а также о тех, кто живет ниже общепризнанного в этой Умме уровня благосостояния.

Но если это так, то почему существует воровство? Воистину, не может быть оправдания никому, кто замышляет воровство! Ожидающее вора суровое наказание является средством, которое удерживает его от вынашивания преступных замыслов и совершения преступления.

Если человек все же совершил воровство, то и в этом случае мера наказания не применяется до тех пор, пока судья не убедится в отсутствии оправдывающих его обстоятельств.

Юноши, работавшие у Хатеба Бон Бальтаа, украли верблюдицу, принадлежавшую выходцу из Мазъяна. Их привели к халифу Омару (мир над ним), и они признались в совершенном. Халиф приказал отрубить им руки, но когда его люди собрались уже выполнить приказ, он остановил их и сказал Хатебу: «Если бы я не знал, как их у вас безжалостно эксплуатируют и держат впроголодь настолько, что если бы кто-нибудь из них съел запрещенное Аллахом, то Он простил бы ему. Я бы отрубил им руки, но я не сделаю этого, а заставлю тебя уплатить большой, чувствительный для тебя штраф». Затем он обратился к пострадавшему: «Сколько дают за твою верблюдицу?» Тот сказал: «Четыреста». Тогда халиф приказал Хатебу: «Иди и дай ему восемьсот!»

Какой замечательный образец божественной справедливости, воплощенной в шариате!

Никуда не уйти поклонникам светского образа жизни от лика Аллаха за то, что они отвергают замечательное божественное руководство и ищут другие законы, порочность которых уже доказана в их же собственных странах и от которых страдает их общество!

«Неужели власти времен аль-джахилийи они хотят? Кто же лучше Аллаха по власти для народа, обладающего верой?» (Трапеза, аят 50).

* * *

Это лишь короткие заметки по поводу выдающихся особенностей божественного закона, для исследования которых потребуется отдельная книга. Наша цель здесь — указать на конкретный момент, а именно: на тесную связь, существующую между вероучением и законом в религии Аллаха; что суд по установлению Аллаха есть одно из обязательных требований, непосредственно вытекающих из провозглашения призыва «нет божества, кроме Аллаха», наряду с требованиями, обязательными в сфере вероучения и поклонения.

Эти особенности божественного закона являются фундаментальными основами веры. Нарушение всех их или одной из них означает утрату исконной основы веры.