1muzyakov_s_i_gatiatullina_e_r_filosofiya_nauki_tom_1

ны, правильности интерпретации. Задача герменевтики, по Рикѐру, – это раскрытие смысловых структур, обладающих избыточностью. Такими структурами являются символы. Выделяются три основных типа символов:

космические («иерофанические»), символы сновидений («онирические») и

поэтические символы. Первые составляют предмет феноменологии религии, вторые – психоанализа, третьи – литературной критики. Герменевтическое истолкование нацелено на то измерение символа, которое, находя выражение в языке, не полностью совпадает со своим языковым выражением, не тождественно ему. Несводимый к языку остаток – мощное и действенное в символе – требует установления обратной связи между языком и опытом, связи между сферой языка и конституцией живого опыта1.

Философ-постмодернист Ролан Барт утверждает, что в письме, подлежащем пониманию, уничтожается всякое понятие о голосе, об источнике. Это сфера неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы субъекта, для Автора наступает смерть и начинается Текст. Текст – нелинейное, многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; в нем – неустранимая множественность смыслов. Метафора Текста – сеть, сотканная из «цитат», отсылающих к множеству культурных источников.

По Барту, письмо и текст – самые примечательные феномены современной культуры, в которой противостоят друг другу враждебные языки, дискурсы. Власть обитает в структуре языков и разделяет их на внутривластные и вневластные. Речь власти (Тирана, Отца) имеет культурное опосредование – доксу, общепринятое мнение, стереотипы, обыденное представление. Вневластный же дискурс парадоксален, резко отграничен от взглядов большинства, принадлежит малой группе интеллектуалов. Барт подчеркивает, что попытки изменить дискурс силами отдельных индивидов не бывают успешны, происходят мутации дискурсивного строя, и их носителями являются отдельные личности, например, Маркс, Фрейд. Полисемантическое видение означает, что ничто само по себе не имеет смысла, а есть только различные интерпретации, тем самым Барт предлагает полностью отказаться от поисков смысла.

1 См.: Рикѐр П. Герменевтика, этика, политика. М., 1995. С.34-35.

241

Английский ученый Е. Хирш полагает, что все понимание «культурных сущностей» прошлого и настоящего, их интерпретация есть в той или иной степени создание, конструирование, поэтому мы никогда не можем быть уверены, что правильно поняли и интерпретировали тексты, как прошлого, так и настоящего, они всегда остаются открытыми. Понимание природы обоснованности интерпретации предполагает предварительное решение таких методологических проблем, как соотношение понимания, интерпретации и критицизма; принципы обоснования, его логика, а также методы, каноны, правила, наконец, объективность интерпретации.

Представитель философии постструктурализма Жак Деррида утверждает, что мышление и культура – это процесс замещения, перекодирования знаков, а сам мир представляет собой бесконечный текст. Но Деррида говорит о том, что нельзя ограничиваться знаковыми структурами, нужно найти нечто, существующее до знаков и знаковых структур, некое предусловие всякой речи и письма. Для понимания текста применяется принцип деконструкции – выявление внутренней противоречивости текста, обнаружение в нем скрытых (обычно не замечаемых читателем и даже самим автором текста), «спящих», «остаточных» смыслов, которые являются наследием речевых практик прошлого, а также тех смыслов, которые обусловлены культурными особенностями времени интерпретации этого текста. Учитывая многослойность текстов, он полагает, что для объяснения культуры нужно широко использовать метафоры, аллегории, опираться на интуицию.

Достаточно свободная деятельность субъекта-интерпретатора в гуманитарном знании и сфере искусства вызывает к ней критическое отношение со стороны американского исследователя Сьюзен Зонтаг. Она отрицательно оценивает роль интерпретации в искусстве и культуре, утверждая, что произведение искусства должно быть показано таким, каково оно есть, без объяснения, что оно значит. По мнению Зонтаг, одна из причин появления интерпретации – необходимость примирить древние тексты с «современными» требованиями.

Одно из самых влиятельных направлений современной философии – аналитическая философия – также исследует проблемы интерпретации. Немецкий философ Карл-Отто Апель выступает своеобразным посредником между двумя традициями: его работы в равной мере принимают и ана-

242

литики, и герменевтики. Апель утверждает, что сначала мы познаем эле-

менты чувственно данного мира; затем посредством абстракции мы схва-

тываем онтологическую структуру мира; затем мы обозначаем элементы полученного таким образом мирового порядка и репрезентируем положения дел посредством взаимосвязей знаков; наконец, мы сообщаем другим людям о познанных нами положениях дел. Все интересы и требования людей по отношению друг к другу могут быть рационально восприняты только в ходе аргументативного дискурса.

Вся познавательная деятельность теснейшим образом связана с интерпретацией, истолкованием тех или иных знаков, символов, звуков, слов и предложений разговорного и письменного языка (текстов), произведений литературы и искусства. В повседневной жизни нам постоянно приходится истолковывать жесты, слова и действия других людей, чтобы понять их. В науке ученый интерпретирует теории, музыкант – исполняемое им произведение, переводчик – иностранный текст, полководец – обстановку на поле боя и т.д. Эти примеры показывают, что интерпретация охватывает широкие сферы деятельности людей в целом. Особое положение в интер-

претации занимает язык, выступающий семиотическим (знаковым) полем, в рамках которого осуществляется интерпретация.

Язык есть та среда, то пространство, где осуществляется собеседование, истолкование, диалог; он насыщен переживаниями и духовным опытом предшествующих поколений. В языке становится видимой та действительность, которая возвышается над сознанием индивидуальностей. Сам по себе языковой опыт мира абсолютен, он возвышается над нашим конкретным бытием и охватывает любые отношения, любое бытие, в какой бы связи эти сущности ни представали перед нами. Языковой опыт предшествует всему тому, что мы познаем и высказываем1.

Язык служит универсальным средством научного общения и коммуникации, но в то же время может выступать и средством разъединения и порабощения людей. Так, в романе Джорджа Оруэлла «1984» рассматривается «новояз» – особый язык, введенный в государстве Океания для тотального контроля над мыслями, чувствами и поступками граждан. От всех иных языков новояз отличался тем, что словарный запас его уменьшался, а

1 См.: Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991.

243

не рос. Каждое сокращение считалось достижением, ибо чем меньше выбор, тем меньше искушений утруждать себя размышлением. Вся старая литература должна быть подвергнута идеологическому переводу, при этом заменяется в ней не просто язык, но и смысл. Человек, взращенный на новоязе, как на единственном родном языке, больше не будет знать, что слово равен когда-то имело второе значение – «политически равный» или что понятие свободен когда-то означало «интеллектуально свободный»1.

Проблема изучения языка встала перед учеными в конце XIX в., когда сформировался семиотический подход к языку, во многом основанный на идеях Фердинанда де Соссюра. Фундаментальный характер в этом подходе имели два основных момента. Во-первых, противопоставление языка и речи, во-вторых – различие между двумя методами изучения языка: синхронным (изучение среза языка, взятого в определенный исторический момент) и диахронным (изучение изменений в языке в процессе его развития). Противопоставляя язык речи, Соссюр, прежде всего, имел в виду то, что язык – явление социальное, а речь – сугубо индивидуальное. «Язык существует только в силу своего рода договора, заключенного членами коллектива»2.

Язык есть некая абстрактная знаковая система, в то время как любой текст, являясь результатом творчества отдельного человека, имеет характер конкретной знаковой системы. Язык предстает как сложная многоуровневая система, включающая в себя множество взаимосвязанных и взаимообусловленных дискретных элементов. Язык сводится в большей или меньшей степени к структуре, то есть сети отношений между ее элементами.

Каждое предложение должно быть адекватно картине реальности, которую оно описывает. Прояснение языка есть прояснение мира. Витгенштейну принадлежит тезис: «Границы моего языка определяют границы моего мира».

Ж.-Ф. Лиотар, представитель философии постмодерна, также обращается к «языковым фактам» – правилам, которым должны подчиняться различные категории высказываний, определяющие их свойства и употребление. Правила конвенциональны, и если нет правил, то нет игры; игра предполагает и «борьбу» (агон), и вопрошание, которые предстают элементар-

1Оруэлл Дж. 1984. Роман. Скотный двор. Сказка. Пермь, 1992. С.225-228.

2См.: Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977. С.35.

244

ными формами социальных связей. Лиотар в своих рассуждениях о научном и нарративном знании1 продолжил исследование фундаментальной проблемы современного европейского общества эпохи постмодерна – состояния культуры после смены правил в языковых играх науки, литературы и искусства2.

Нарративное знание (а эта форма преобладает во вненаучном знании) допускает множественность языковых игр, осуществляющихся одновременно и во взаимодополнении.

Раскрытие смысла знаковых систем и, следовательно, их понимание требует обращения к интерпретации слов и предложений языка. Важную роль в интерпретации языка играет гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа, непосредственно связанная с американской антропологической школой, занимавшейся исследованием языков североамериканских индейцев (хопи, нутка и навахо). Формы культуры, обычаи, этнические и религиозные представления и структура языка имели у них чрезвычайно своеобразный характер и резко отличались от всего того, с чем приходилось сталкиваться исследователям в подобных областях.

Важное место в исследовании языка принадлежит тексту. Текст представляет собой упорядоченный в соответствии с правилами языка набор знаков, который можно трактовать как некую конструкцию, созданную кем-то для передачи другому или другим своих представлений о какой-то предметной области. Юрий Лотман называет эту конструкцию «смыслопорождающим механизмом», имеющим три основные функции: коммуникативную («текст выступает... как «техническая упаковка» сообщения, в котором заинтересован получатель»), креативную («всякая осуществляющая весь набор семиотических возможностей система не только передает готовые сообщения, но и служит генератором новых») и функцию памяти («текст – не только генератор новых смыслов, но и конденсатор культурной памяти»)»3.

По мнению Ж.-Ф. Лиотара, образованным человеком сегодня следует считать не того, кто усвоил определенный объем знаний, а того, кто умеет

1Нарративное знание (от лат. narro – рассказываю) – форма вненаучного высказывания в искусстве, мифологии и др.

2См.: Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М., 1998. С.29-33.

3См.: Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. М., 1996. С.112.

245

обращаться к соответствующим базам данных. Он считает, что фашизм и другие идеологии, суперсовременные военные технологии, Чернобыль, СПИД, эпидемическое распространение сердечных заболеваний, рака, вызванного воздействием окружающей среды, и т.д. есть не что иное, как плоды Просвещения – «великие сказания», которые не более чем версии и потому не могут быть истинными. Между тем современное общество перформативно (информацию собирают, анализируют и создают вновь лишь тогда, когда это полезно), а это ведет к отмиранию всех видов знания, которые оказываются невостребованными и неэффективными. И здесь особое значение имеет понятие гипертекста – системы ссылок, обозначающее максимально широкую языковую реальность, фактически налично функционирующее в обществе определенного исторического периода знание.

Такая особая форма организации текстового материала, при которой его единицы представлены не в линейной последовательности, а как система явно указанных возможных переходов, связей между ними, позволяет, по мнению Ж. Дерриды, читать материал в любом порядке, следуя этим связям, образуя разные линейные тексты многослойного глубокого содержания и понимания. Доступ к Интернету – гигантской гипертекстовой поисковой системе – позволяет использовать образные механизмы мышления человека при работе с компьютерной реальностью; процесс установления семантической связи между узлами гипертекстового информационного массива максимально соответствует природе понимания и интерпретации человека.

Еще один аспект исследования языка – проблема перевода. Хосе Ор- тега-и-Гассет писал, что «языки нас разделяют и лишают возможности общаться не потому, что они как языки различны, а потому, что они исходят из различных представлений, несхожих мыслительных систем и, наконец, из несогласных философий... Каждый язык навязывает определенную структуру категорий...»1.

Языки различаются между собой главным образом тем, что в них должно быть выражено, а не тем, что не может быть выражено. Когнитивный уровень языка не только допускает, но и прямо требует перекодирующей интерпретации, то есть перевода.

1 Ортега-и-Гacceт X. Нищета и блеск перевода. М., 1991. С.536

246

Однако чаще всего при переводе с одного языка на другой происходит не подстановка одних кодовых единиц вместо других, а замена одного целого сообщения другим. Такой перевод представляет собой косвенную речь; переводчик перекодирует и передает сообщение, полученное им из какого-то источника. Таким образом, в переводе участвуют два эквивалентных сообщения, в двух различных кодах.

Эквивалентность при существовании различия – это кардинальная проблема языка. Любое сравнение двух языков предполагает рассмотрение их взаимной переводимости, но предполагать, что какой-либо текст невозможно перевести, – значит впадать в противоречие. Когда необходимо перевести шутки, фантазии, сказки, то есть «вербальную мифологию», и, конечно, прежде всего поэзию, следует признать, что здесь возможна только творческая транспозиция: либо внутриязыковая – из одной поэтической формы в другую, либо межъязыковая – с одного языка на другой, и, наконец, межсемиотическая транспозиция – из одной системы знаков в другую (например из вербального искусства – в музыку, танец, кино, живопись).

Для науки имеет большое значение машинный, то есть автоматический, перевод текстов с одного языка на другой. Например, при вводе текста в память компьютера с помощью клавиатуры происходит автоматическое преобразование текста в последовательность двоичных кодов. Компьютерная программа, написанная на каком-либо алгоритмическом языке (Паскале, Бейсике) с помощью специальной программы-транслятора преобразуется в последовательность машинных команд.

При переводе с одного языка на другой основной проблемой является адекватность полученного текста исходному; это достигается тем, что алгоритмические языки, в отличие от естественных, разговорных языков, имеют гораздо более простой синтаксис и лишены полисемии – многозначности некоторых слов. В алгоритмических языках каждый символ, каждая допустимая их комбинация интерпретируются однозначно. Гораздо сложнее обстоит дело с машинным переводом одного естественного языка на другой. Здесь большое значение имеет контекст – многие слова и обороты речи могут принимать различные смыслы.

Первые компьютерные программы-переводчики осуществляли прямой перевод на основе только морфологического анализа текста. Получал-

247

ся так называемый подстрочный перевод, весьма далекий от совершенства. Современные системы машинного перевода после ввода очередной фразы выполняют лексический анализ на уровне слов и частей речи, затем – поверхностный синтаксический анализ на уровне членов предложения и глубинный синтаксический анализ, учитывающий смысловые связи между словами. В результате такого анализа проявляется смысл фразы, ее содержание. На следующем этапе синтезируется соответствующая фраза на выходном языке: вначале формируется структура фразы, затем она наполняется словами выходного языка.

Внастоящее время разрабатываются компьютерные системы, ориентированные на синхронный перевод устной речи. Здесь задача усложняется тем, что, прежде чем делать перевод, необходимо выполнить распознавание слов устной речи и преобразовать устную речь в письменную форму. После этого нужно перевести текст на другой язык и воспроизвести его затем с помощью звукового синтезатора.

Взаключение следует вывод, что процесс описания, объяснение и понимание играют важную роль в социально-гуманитарных науках. Сердцевиной понимания является интерпретация, которая представляет собой истолкование внутренней духовной деятельности через внешние ее проявления. Между тем научный исследователь никогда не может быть уверен, что правильно понял и интерпретировал тексты, события и явления, потому что интерпретация есть в той или иной степени создание, конструирование, поэтому всегда остается пространство для критики интерпретации и дальнейшего движения по герменевтическому кругу.

Вопросы для самоконтроля

1.Как соотносятся между собой объяснение и понимание?

2.Что представляет собой герменевтический круг?

3.Что представляет собой интерпретация?

4.В чем состоит сущность языковых игр?

5.Как Вы понимаете смысл гипотезы логической соотносительности Сепир-Уорфа?

248

своей опираются на веру и принимаются без доказательств.

Второй особенностью веры является вера как принятие факта существования чего-либо и как доверие. Прежде чем познавать что-либо нужно признать и принять факт существования того, что стремишься познать. Вера здесь выступает в роли допущения, и неразрывно связана с аксиоматическим слоем познания при разработке гипотез и теорий. Даже в математике вера как совокупность исходных допущений-аксиом есть начало всех построений и конструкций.

Кроме того, прежде чем познавать мир, человек должен верить, что этот мир есть, что он существует как реальность. Далее человек должен верить своим органам чувств, что они адекватно воспринимают и передают информацию о познаваемом. Чтобы знать, нужно верить собственным познавательным способностям, верить собственному сознанию и разуму.

Социально-гуманитарные науки рассматривают веру и верования человека как данность его бытия.

Э. Гуссерль видит основу «наук о духе» и достоверность познания – в «жизни» или «жизненном мире», который является сферой непосредственно очевидного и в этом смысле первичного. Понятие веры в творчестве Э. Гуссерля находит свое воплощение в «круге уверенности», который образует «жизненный мир» человека. По Л. Витгенштейну, вера, достоверность, уверенность связаны обыденным, опытным, жизненным знанием, а также с гуманитарно-филологическим, историческим, теологическим знанием в силу того, что последние имеют свои специфические рациональнологические нормы, образцы научности, отличные от норм и образцов естествознания. В естествознании достоверность обосновывается с помощью доказательства на основе логических высказываний, истинность которых доказана или эмпирически проведена и подтверждена.

В детстве у человека картина мира формируется на основе веры и доверия ребенка к взрослым. Вера и жизнедеятельность на основе веры образуют самые многообразные формы жизни, выходящие далеко за пределы чисто познавательных процедур. «Ребенок приучается верить множеству вещей... учится действовать согласно этим верованиям. Мало-помалу оформляется система того, во что верят; кое-что в ней закрепляется незыблемо, а кое-что более или менее подвижно. Незыблемое является таковым

250