Глава 2
Чтобы ближе подобраться к ответу на главный, стоящий перед нами вопрос следует обратиться к ещё одной важной проблеме, без которой невозможно до конца понять цель, преследуемую казаками при взятии Азова – это, конечно же, проблема взаимоотношения Войска Донского и Турции.
Во многом, характер взаимоотношений донских казаков и обитателей территорий, расположенных к югу от владений Московского государства в XVII веке, был обусловлен тем, что по соседству с землями, на которых с середины XVI века обосновались донцы, находились народы, жившие в основном за счёт набегов на соседние земли. Это относится и к крымским татарам, и к ногайцам, и в какой-то степени даже к туркам. Однако надо принимать во внимание и тот факт, что и сами казаки очень большую роль отводили «походам за зипунами» (т.е. за добычей), о чём мы уже говорили в предыдущей главе. Однако существенным различием было то, что основной целью набегов крымцев, азовцев, ногайцев являлись, в основном, казачьи городки, в то время как донцы грабили, прежде всего, торговые караваны, как сухопутные, так и морские, путешественников, если они обладали интересным для казаков имуществом25, а уже потом – города и крепости26.
Трудно сказать однозначно, что в большей степени влияло на другое – острая неприязнь между донцами и вышеназванными народами на большое число «походов за зипунами» или, наоборот количество подобных «операций» на возникновение столь сильной ненависти. Однако, как бы то ни было, между донскими казаками установилась отношения, характеризовавшиеся острой взаимной неприязнью. Несомненно, боевые операции против турок и татар не носили случайный характер, а были системными и закономерными действиями, непосредственно связанными с ходом борьбы Русского государства со своими южными соседями27.
Источники, как об этом было сказано в их обзоре, дают нам довольно крупный объём информации по этому вопросу. Обратимся к ней.
Автор (как уже говорилось в обзоре источника, авторы всех трёх повестей, безусловно, представители донского казачества, а значит из мнение наиболее близко к мнению большей части донского казачества) «Исторической» повести называет живущих в крепости людьми «поганского языка бусурманской веры» 28, а чуть ниже – «акоянными азовскими людьми» 29.
«Поэтическая» повесть даёт ещё более «красочную» характеристику представителям мусульманского мира. Фёдор Порошин называет их «похабными бусурманами», «погаными псами», «скаредной собакой» 30, тем самым не проявляя ни малейшего уважения к религии нападавших на Азов. Об этом говорится прямым текстом: «…Ваша вера бусорманская татарская ровна бешеной собаке…»31. Не проявляют уважения казаки и к турецкому султану, говоря следующее: «Где полно ваш Ибрагим турской царь ум свой дел? Позор его конечной будет» 32.
Донские казаки ничуть не боялись своих противников. Конечно, наверняка большая часть диалогов донцев с турками – плод воображения Фёдора Порошина, однако интересно замечание о том, что, после того как казаки отсидятся в Азове, они побывают «у него, царя («турского»), за морем под ево Царемградом» и посмотрят «Царьграда строения и красоты ево» 33 Таким образом, казаки угрожают туркам тем, что не только смогут отстоять крепость, но и двинутся после этого на Царьград, что говорит об отсутствии какого-либо чувства трепета среди донцев перед осаждавшим крепость противником.
Негативное отношение донцев к туркам, азовцам, ногайцам проявляется ещё и в том, что авторы придают им отрицательные черты, такие, например, как алчность – паша Азова, как рассказывает нам «Сказочная» повесть, отказывался впускать казаков, до тех пор, пока не узнал, что якобы они везут для него подарки, после чего он сразу же приказал впустить их в город34. Кроме того, казаки замечают, что турки – глупы. Убив захваченных в плен представителей нападающей стороны, донские казаки идут на сделку с турецкими переговорщиками, предлагающими обменять пленных казаков на пленных мусульман. Однако, осаждающие не знают, что их пленные уже казнены и беспрекословно выполняют все инструкции донцев и в результате, естественно, теряют пленных казаков и не получают взамен ничего35.
Все перечисленные выше элементы проявления отношения казачества к мусульманскому миру неуклонно ведут нас к следующему вопросу – почему донцы испытывали столь негативные эмоции именно по отношению к мусульманскому миру? Ответ напрашивается лишь один – донские казаки видели в борьбе против Порты, ногайцев, Крыма черты «священной войны», борьбы за православие. Они считали, что всё, что ни делается, делается по велению Господню – «не вы бо ходили, но рок вас носил яко господь наш и пречистая богородица и угодники Иоанн предтеча и Николай чудотворец; они вас защитили и от турок избавили» 36.
От нас требуется понять, в чём же видели свою основную цель в отношении Турции и всего мусульманского мира донские казаки. Положение казаков, по словам Н.А. Мининкова, характеризовалось так называемой системой «сюзеренитета – вассалитета» 37. Однако, непосредственно вопрос о сношениях Дона и Москвы будет решаться в следующей главе, пока же для нас ценна та информация, которую мы способны извлечь из данного положения. Казаки считали собственным долгом противостоять Турции, не позволяя ей отодвинуть границу южнее Азова, устья реки Дон. В то же время, донцы стремились не только сохранить существующие границы, но и несколько отодвинуть их в южном направлении38. Кроме того, казаки не должны были позволить проникать на «украинные» земли кому бы то ни было, особенно ногайцам, крымцам и т.д. Уже после взятия Азова, в 1638 году крымский хан Мухаммед – Гирей направил свои войска в сторону южнорусских городов. Казаки же, ослабив людские резервы Азова, отправились по направлению к Крыму, снарядив для этой экспедиции 74 больших струга с людьми, с целью отвлечения части вооружённых сил Крымского хана от «украинных» земель, которые им было поручено защищать39.
Характерен тот факт, что за всё время осады не зафиксировано ни одного случая перебежки казаков во вражеский стан, ни одного случая выдачи интересовавшей турков информации (даже под пытками) со стороны донцев. Это весомый аргумент, дающий ясно понять – слишком уж сильно было чувство отвращения по отношению к мусульманам у казаков, чтобы позволить себе нечто подобное. Следует напомнить, что азовцы, крымцы, ногайцы кроме всего прочего совершали бесконечные набеги на казачьи городки, сжигали некоторые из них, уводили скот, а что самое главное – брали десятки сотен пленных, а впоследствии продавали их на бесчисленных рабских рынках Крыма. Об этом говорится в частности в «Войсковой отписке…»: «…за море отцов и братьев и сестёр наших продавали на каторги» 40. В «Поэтической» повести есть следующее предложение: «И давно у нас в полях наших летаючи, хлехчут орлы сизыя и грают вороны чёрные подле Дону тихова, всегда воют звери дивии, волцы серыя, по горам у нас брешут лисицы, а всё то скликаючи, вашего бусурманского трупа ожидаючи» 41. Тем самым автор повести показывает – никто не встанет на сторону «поганых бусурманов», все – и человек, и природа – готовы дать отпор захватчикам.
Всё это позволяет нам сделать следующий вывод – казаки видели своей задачей в отношении как Турции, так и всего мусульманского мира следующее. Донцы считали своим долгом защищать южные границы владений Московского государства с точки зрения положение «службы» по отношению к Москве, и в то же время были вынуждены вести бесконечную борьбу с татарами и турками вследствие их географического соседства. Страдая от бесконечных разорительных набегов, в ходе которых разрушались их городки, угонялись в плен их родные, донские казаки постепенно начали относится к своим соседям как к воплощению зла человеческого, а к их вере – как к «поганой», в то время как христианство стало приобретать для них всё более и более значимое место в борьбе с татарами и турками, а борьба с ними стала обретать черты борьбы за веру, чему мы находим немало подтверждений в «Повестях…». Всё это привело к тому, что идея взятия Азовской крепости как оплота присутствия представителей мусульманского мира в Подонье – Приазовье и Северном Причерноморье42, и в итоге стало одной из важнейших причин взятия крепости.