11. Первые русские портретисты Никитин и Матвеев. Андрей (Матвеевич?)Матвеев (1702 - 1739)
M
атвеев
Андрей (Матвеевич?) —знаменитый русский
художник-портретист, один из основоположников
русской светской живописи, мастер
монументально-декоративного искусства,
первый русский заграничный пенсионер,
получивший полное академическое
образование, первый руководитель
Живописной команды в Петергбургской
Канцелярии от строений (1731-1739 гг.).
Всего
тридцать семь лет жизни было отпущено
Андрею Матвееву — художнику, чье
живописное мастерство «определило
яркое самобытное лицо русского искусства
XVIII столетия» и стало значительной вехой
в его развитии.
Биография живописца,
составленная по крупицам неутомимыми
исследователями, по-прежнему изобилует
белыми пятнами. По исповедальным книгам
удалось установить только год рождения
Матвеева и определить, что по происхождению
он был из разночинцев. Но ни место
рождения, ни имя отца, а значит, и его
отчество, до сих пор неизвестно.
В
«Художественной газете» в середине XIX
в. неизвестный автор без ссылок на
какие-либо источники подробно рассказал
о легендарной встрече в новгородском
Софиевском соборе пятнадцатилетнего
Андрея с Петром I, который уговорил его
ехать с собой в Петербург и обучаться
живописному ремеслу.
Впрочем,
ничего особого в этой встрече нет.
Царь-реформатор и строитель постоянно
испытывал потребность в специалистах
и собирал талантливых юношей по всей
России, а затем отправлял на выучку к
иностранцам. И если изначально его
интересовали ремесла и науки, то в 1716
г.это стремление распространилось и на
все искусства. Первые живописные
петровские пенсионеры выехали в разные
страны и города. Братья Никитины были
отправлены во Флоренцию, четверо зодчих
— в Рим.
Матвеев обучался в
излюбленной Петром 1 Голландии, в
амстердамской мастерской известного
портретиста Арнольда Схалкена. Наблюдавший
за пенсионерами агент Фанденбург
сообщил, что только один ученик не
доставляет ему никаких хлопот. Андрей
не пил, не бесчинствовал, а упорно работал
и проявлял незаурядные способности и
прилежание. И уже на четвертом году
обучения он отчитывается в письме перед
Екатериной I о результатах учебы и
отправляет в Петербург две свои картины.
«А именно партреть Вашего Величества,
который я нижеименованный раб Вашь
списывал от мастера моего. При сем
партреть господина агента Фанденбурха».
Два
года спустя Матвеев вновь отправляет
свои работы в Россию (не сохранились),
и, по всей видимости, они были исполнены
с достаточным мастерством, чтобы
подающему надежды ученику разрешили
продолжить свое образование.
6
декабря 1723 г. Андрей был зачислен в
Антверпенскую академию художеств
(Бельгия), где его педагогом стал
неизвестный в наше время художник
Спервер. Учителя прославленной академии,
согретой лучами рубенсовской славы,
дали Матвееву хорошую профессиональную
подготовку. От пенсионерских лет,
составивших половину его сознательной
жизни, сохранилось много счетов на
оплату и всего четыре картины: одна
аллегорическая, две мифологических и
портрет.
В
ыражая
свои соболезнования по поводу смерти
Петра I, Матвеев преподносит Екатерине
1 «Аллегорию живописи» (1725 г.), исполненную
акварельной техникой на дубовой
доске.
И
если «Аллегория живописи» выполнена
им в полутоновой технике, с мягкими
лессировками, то интимный, без царственных
регалий «Портрет Петра I» легко и свободно
написаны на холсте. Все академические
работы подтверждают, что Матвеев овладел
разными живописными манерами, в
совершенстве освоил композиционное
построение и особенности разноплановых
произведений.
В
Россию Матвеев вернулся в 1727 г. опытным
мастером европейского уровня, уверенным
в своих силах, и сразу сумел занять
положение, равное «первому придворному
маляру» Л. Караваку. Обстановка в стране
в конце 1720-х-начале 1730-х гг. мало располагала
к творчеству. Царствующие особы, часто
сменявшиеся на престоле, не интересовались
русским искусством, а тем более судьбой
молодого художника. Воцарившаяся Анна
Иоанновна искореняла все талантливое
русское. Это было время арестов, ссылок
(братья Никитины), казней (П. Еропкин, А.
Волынский), непрекращающихся празднеств
и засилья иноземных временщиков. Так,
место начальника Петербургской Канцелярии
от строений занял бывший парикмахер А.
Кармедон.
Именно
под руководством такого «таланта»
пришлось работать Матвееву. Спасала
только нехватка «живописных мастеров»,
и он был завален многочисленными
художественными работами. Каких только
заданий не исполнял получивший
академическое образование Андрей! Его
мастерство было многогранным и
универсальным: иконы, росписи плафонов
и триумфальных ворот, орнаменты, портреты,
непрекращающиеся починки и реставрация
монументально-декоративных
произведений...
С приходом Матвеева
в Живописную команду Канцелярии от
строений (1727г,), а тем более после того,
как он стал ее руководителем (1731г.),
опытные художники, подмастерья и ученики
стали по-настоящему единой командой.Он
сумел направить талант каждого и
построить систему обучения так, что она
легла потом в основу преподавания, в
Петербургской академии художеств.
Матвеев обрастал учениками, которые
стремились под его начало, так как он
был замечательным педагогом и внимательным,
заботливым и мягким человеком.
Многому
можно было у него поучиться, ведь художник
был первым русским мастером-универсалом:
портретист, исторический живописец и,
несомненно, талантливейший
монументалист-декоратор.
Он трудился
в тесном контакте со специалистами
разных профессий, но особенно часто —
с выдающимися архитекторами Трезини и
Земцовым. Именно с ними художник начал
свою творческую деятельность в Летнем
саду (доме), исполняя «сухопутные и
морские баталии» (1727-1730 гг.) для Залы
славных торжеств.
Спустя год
Матвеев приступил к живописным работам
в Петропавловском соборе (1728-1733 гг.).
Впервые своды и стены его были украшены
не фресками, а огромными станковыми
картинами, написанными маслом на холстах
(«Вознесение Господне», «Фомино уверение»
— уничтожены пожаром в 1756 г., образа
«Моление о чаше», «Петр и Павел», «Тайная
вечеря»). Одновременно Матвеев руководит
всеми работами и «сочиняет модели» для
других живописцев.
А когда его
«перебросили» на оформление Триумфальных
ворот (Аничковские, Адмиралтейские,
Троицкие, 1731 г.) по случаю въезда
императрицы в столицу (большой портрет
Анны Иоанновны «в рост» и эскизы для
картин, выполненных учениками), архитектор
Трезини срочно потребовал возвращения
Матвеева для работ в соборе, настолько
он был незаменим.
Так, не окончив одно
дело, художник приступает к другому.
Загруженный многочисленными отчетами
и счетами, он то хлопочет о выплате
жалованья своим подчиненным, то
распределяет художественные материалы
и даже дрова, а еще ведет бесчисленные
экспертные и оценочные работы.
С
середины 30-х гг. Матвеев уже занят
росписями Сенатского зала Двенадцати
коллегий (ныне Петровский зал Петербургского
университета). Здесь он был автором всех
эскизов и частично исполнителем больших
панно для oгромного подвесного плафона.
Его аллегорические картины на темы
Добродетелей из-за протекания потолка
постоянно «освежались» до такой степени,
что были до неузнаваемости «замазаны».
Только в 1966 г. реставраторы частично
сумели восстановить богатство матвеевских
красок и лаков.
Наряду с масштабными
работами, проводимыми в «Новом летнем
доме», Царском Селе, в Новом Зимнем
дворце и Петергофе, живописцу повелевали
расписывать экипажи царской конюшни,
украшать императорские галереи или,
того лучше, обновлять росписи в царской
голубятне.
Огромные творческие
и физические нагрузки подтачивали и
без того слабое здоровье Матвеева, но
его живописное искусство было настолько
востребовано, что, вопреки всем
предписаниям, ему разрешили работать
не в,«казенных мастерских или на улице
у места постройки, для которой назначались
его произведения», а в домашних условиях.
Так, большинство икон для церкви Симеона
и Анны (1733-1739 гг.) художник писал дома,
где после его смерти еще остались десятки
неоконченных образов. В тех немногих
сохранившихся религиозных композициях
есть душевная теплота, сдержанность и
реальность изображения.
О
собенно
это характерно для портретов, для которых
Матвеев еще сумел изыскать время в
первые годы после возвращения в
Россию.
Парные портреты супругов
Голицыных (1728 г.) отличны даже по характеру
письма и как бы подчеркивают разницу
их темпераментов.
М
ягкое,
доброжелательное отношение к людям,
бывшее одним из лучших человеческих
качеств Матвеева, проступает и в портрете
итальянского доктора И. А. Ацаретти,
написанном между 1728-732 гг. На зрителя
смотрят внимательные глаза умного и
доброго человека. Легкая живописная
манера открывает проникновенный, без
тени сановности, живой образ врача.
В
сю
силу живописного дарования, задушевность,
открытость, чистоту чувств Андрей
Матвеев вложил в «Автопортрет с женой».
Он был написан в год женитьбы (1729 г.)
художника на юной Ирине Степановне
Антроповой, дочери кузнечного мастера
и двоюродной сестры известного
живописца.
«Смело
и открыто, впервые в русской живописи,
прославлял он женщину. Как верную
спутницу мужчины, достойную любви и
уважения. Свободно и радостно заявлял
он о своих чувствах к любимой. Взволнованно
и вместе с тем предельно деликатно
рассказывал о том глубоком сокровенном,
о чем никогда не решалось поведать
средневековое, старомосковское искусство.
Сколько затаенного любования и нежности
ощущается в том жесте, которым он подводит
свою подругу к краю картины. С каким
удовольствием он отмечает певучую линию
ее шеи, гибкие музыкальные руки, чуть
приметную улыбку на губах, слегка
приглушенный блеск глаз. Трепетный жест
соединившихся рук, легкое касание плеч,
еле уловимый поворот навстречу друг
другу — земная человеческая радость,
— так проникновенно говорит о картине
искусствовед В.Г.Андреева.
Остается
только сожалеть о том, как мало Матвееву
было отпущено таких счастливых мгновений.
Его короткая, но плодотворная жизнь
оборвалась 23 апреля 1739 г. Творчество
Андрея Матвеева и его работа по созданию
национальной школы живописи имели
огромное влияние на развитие русского
искусства, на подготовку таких живописцев,
как И.
Я. Вишняков и А.
П. Антропов, которые
стали «своеобразным мостом расцвету
художеств второй половины столетия».
Иван Никитин - первый русский портретист
Первая половина 18 века - один из самых важных поворотных пунктов в истории России. В это время государство из замкнутого, со средневековым укладом жизни превращается в европейскую державу с развитой светской культурой. Искусство активно включается в грандиозную перестройку жизни страны на деловой, реалистической основе. Пётр Первый хотел видеть русских художников ни в чём не уступающими современным им европейским мастерам. В связи с этим он не только значительно расширил существовавшую ещё в ХVII веке практику приглашения иностранных мастеров к своему двору, но и впервые отправил молодых русских художников учиться за границу. Поле деятельности мастеров изобразительного искусства стало шире и многообразнее. При типографиях воспитывались рисовальщики и гравёры для иллюстрирования научных изданий. Нужды кораблестроения потребовали открытия рисовальной школы при Морской Академии. Необходимы были художники и Кунсткамере, чтобы запечатлеть её научные коллекции. Крупные государственные учреждения, такие как Канцелярия от строений, Адмиралтейств-коллегия и другие, занимавшиеся обширным строительством, получили в своё распоряжение команды живописцев. Им надлежало заботиться об убранстве новых дворцов, церквей и триумфальных ворот, об оформлении придворных празднеств и церемониалов. Такая организация художественной жизни в общем сохранялась и при преемниках Петра в течение всей первой половины ХVIII века. Благодаря приглашению европейских мастеров ко двору, русское искусство проходило те же этапы развития стиля. Но, мало того, иностранцы были и непосредственными учителями русских художников. Они привили им те профессиональные навыки, без которых невозможно настоящее развитие таланта. Нам неизвестен точно учитель Ивана Никитича Никитина (предположительно его учителем был Михайла Чоглоков, художник и архитектор, строитель Сухаревой башни и соавтор здания Арсенала Московского Кремля), но трудно сомневаться, что не было сильного влияния заезжего мастера высокого класса, возможно, И.Г. Таннауэра. Никитин родился в 1680 году в семье придворного священника вдовствующей царицы Прасковьи Фёдоровны. В зрелом возрасте Никитин был послан Петром в Италию, где в течение нескольких лет систематически дополнял своё художественное образование в стенах Флорентийской Академии под руководством Томмазо Реди. А. Матвеев учился в Амстердаме у Боонена, в Гааге у К. де Мора, а затем в Антверпенской Академии, где значился в списке лучших учеников. И.Я. Вишняков сформировался как живописец под влиянием Каравакка, выходца из Марселя. Может быть, особенно замечателен случай А.П. Антропова, который только в зрелом возрасте нашёл свой собственный стиль под влиянием итальянского живописца П.Ротари. Наконец, И.П. Аргунов, крепостной человек графа Б.П. Шереметева, учился у немецкого мастера Г.-Х. Гроота. Но это не значит, что русское искусство послушно копировало европейское. Потребности жизни страны и национальные особенности вносили свои коррективы. Так, практическая ориентация и высокий пафос служения государству, свойственные петровской культуре, способствовали реалистической направленности тогдашнего искусства и вместе с тем его приверженности к официально пышным барочным формам. Рокайльный стиль, представителем которого в России с 1716 года являлся Каравакк, вначале не получил распространения. Однако в царствование Анны Иоанновны и при Елизавете Петровне, когда многие начинания Петра I были заброшены и главным содержанием придворной жизни стали бесконечные празднества и увеселения, Каравакк занял ведущее положение в русском искусстве. Правда, при этом тяжеловесная поступь российской действительности изменяет характер его живописи, которая утрачивает свою былую лёгкость, приобретая взамен несколько напыщенную и неповоротливую торжественность. Ученик же Каравакка, Вишняков, казалось бы парадоксальным образом, на основе его стиля создаёт произведения, связанные с исконно русскими представлениями о духовном характере красоты, проникнутые несколько наивной, но высокой и светлой поэзией. При Елизавете, когда постепенно рассеивается мрак царствования Анны Иоанновны, в моду входят новые представители стиля рококо, Гроот и Родари, олицетворявшие в своём искусстве жеманную игривость, весёлое изящество. Но устремления их русских учеников А.П. Антропова и И.П. Аргунова основательней, серьёзней. Рокайльная лёгкость характеристики образа уступает место углублённости, светская шутливая беседа – важному, порой задушевному разговору. На смену пафосу официального служения Петровской эпохи приходит интерес к личности, частной жизни. Поэтому их произведениям свойственны б’ольшая простота, а порой и как бы интимная, лирическая окрашенность. Наконец, немаловажным фактором в развитии русского искусства был различный уровень профессиональной подготовки художников. Так И.Н.Никитин и А.Матвеев, обучавшиеся в заграничных академиях, были ближе других к европейским мастерам. Но недостаток европейской выучки у других художников делает их искусство более национальным: в то время русское общество чувствовало себя уже вполне уютно в европейских одеждах, но ещё не успело расстаться со многими привычками косной боярской старины. От всего многообразия и богатства художественной жизни России I половины XVIII века до наших дней дошло очень немногое. Даже таких выдающихся живописцев, как Никитин, Матвеев и Вишняков, во многом определявших своим творчеством пути развития всего русского искусства, мы знаем всего по нескольким произведениям. В 1716 году, путешествуя по Европе, Пётр I пишет жене: «Попались мне навстречу Беклемишев и живописец Иван. И как они приедут к вам, тогда попроси короля, чтобы велел свою персону ему списать; также и протчих каво захочешь, а особливо свата, дабы знали, что есть и из нашего народа добрые мастеры.» Речь шла о портретах польского короля и герцога Мекленбургского и о усском живописце Иване Никитине. Живопись ещё только зарождалась в русском искусстве, приходя на смену иконописи. Такие же первые робкие шаги делал портрет. И тем не менее Пётр не усомнился в успехах своего мастера, хотя тому предстояло выдержать соревнование с прославленнейшими портретистами, которые работали при дворах европейских монархов. Не усомнился и не ошибся. Как объяснить появление в условиях России тех лет, среди иконописцев и икон, когда ещё попросту не у кого и не на чем было учиться живописному мастерству, художника европейского уровня, виртуоза смелого и самобытного? Откуда появилось его умение увидеть и безошибочно наметить человеческий характер, почти настроение, передать сложнейшую игру светотени – то, к чему будут стремиться спустя полтораста лет импрессионисты? Но именно поэтому имя Ивана Никитина не только открывает собой историю русской живописи и русского портрета. Оно вместе с тем утверждает одно из высших их достижений. Любимец Петра и ярый противник петровских реформ, портретист ряда европейских монархов и один из первых политических узников Петропавловской крепости, ученик Флорентийской Академии художеств и ссыльный в глуши Тобольска – такими крайностями определялась биография великолепного портретиста. Творчество Никитина восторженно принималось современниками. Искусствовед Нина Михайловна МОЛЕВА изучила огромное количество архивных документов не только по искусству, но и по далёким от него областям. В результате титанического труда она смогла дать представление о жизни и творчестве Ивана Никитича Никитина тем, кто любит Россию и кому дорого её искусство. Величайшая сложность заключалась в том, что Иванов Никитиных , художников, было три, а следы нашего героя старательно заметались, когда он попал в опалу. До второй половины XVIII века не принято было подписывать портреты царя, и это мешало в дальнейшем в установке авторства. Всего несколько работ Никитина были с подписью, в основном из частных музеев. Кропотливейшая научная работа Молевой в архивах множества музеев России вернула нам авторство этого необычайно талантливого художника. Отрывки из её книги «Иван Никитин»: «Иван Никитин послан был в Италию учиться и в Италии был славным мастером. По приезде велел государь по сту рублей брать за каждый их величества поясные портреты и всем знатным неотменно повелел иметь государевы портреты. По кончине государя в нещадную послан с братом в ссылку, где написал церковный иконостас в Тобольске. Здесь д’ела его во Введенской церкви образ Екатерины и Александра писан под караулом будучи. Сего времени назывался в Петербурге придворным живописцем.» Ещё до поездки в Италию Никитин пишет портреты членов царской семьи. Портрет Анны Петровны, старшей дочери Петра и Екатерины. В этой картине (и вообще в манере Никитина) удивителен цвет – повсюду необычайно интенсивный, светящийся изнутри, не оставляющий места серым теням. Портрет племянницы Петра Прасковьи Иоанновны. Портреты Петра, его матери Натальи Кирилловны, сестры Натальи Алексеевны. 6 января 1716 года братья Иван и Роман Никитины и несколько других живописцев направляются Петром I в Италию на обучение к мастерам живописи. Агент Беклемишев сообщал Петру, что Иван с братом обучились не только мастерству, но и итальянскому языку изрядно. Оба художника до поездки хорошо знали латынь. По дороге в Италию был год странствий по Европе. И работы голландских мастеров наложили сильный отпечаток на искусство Ивана. Так что Италии уже не под силу оказалось полностью поглотить воображение художника. Три года учёбы в Италии не стёрли сильного тяготения к принципам голландского искусства. Каждому пенсионеру полагалась пенсия 100 рублей в год, а Никитину 200 р. Но и этих денег не хватало на пропитание и материалы, благо, что жильё было оплачено. Деньги присылались с большими задержками, и Беклемишеву приходилось писать прошения Петру о высылке денег. Живописные полотна, созданные Иваном Никитиным по возвращении из Италии, с их блестящей, почти импрессионистской по широте и свободе техникой письма, с обострившимся ощущением человеческой индивидуальности, заставили историков говорить о художественном прозрении, совершившемся на итальянской почве. Действительно, это могло быть чудом, если бы за плечами художника не лежала большая творческая биография, если бы он не достиг раньше профессиональной зрелости. «Чудо» с Иваном Никитиным произошло за 3 года. С сопровождавшим его пенсионером Фёдором Черкасовым не случилось вообще. Никитину никто не диктовал, как должны строиться итальянские занятия. Россия попросту не имела здесь опыта, а Беклемишев был слишком тонким и культурным человеком, чтобы вмешиваться в творческую кухню. Флоренция, Венеция. И вот Пётр требует Никитина обратно в Россию. Похвальное слово об успехах и мастерстве русского живописца при его отъезде на родину пишет Томазо Реди, но одного его нельзя считать учителем Никитина. Ведь наряду с ним перед Никитиным пройдут и преподаватели академии, и оставшийся безвестным наставник в архитектуре, и сама Флоренция. Здесь провёл Никитин 2,5 года, рисовал, писал, сочинял архитектурные проекты и задыхался от нужды. Пётр не любил расплачиваться по счетам. 5 февраля 1720 года братья покидают Италию. «Никитин прибыл в Петербург на праздник светлого Воскресения Христова. Великий государь, узнавши о его приезде, по выходе из собора прямо пошёл на квартиру его, недалеко от оного бывшую. Он поздравил его с приездом и с праздником, похристосовался и благодарил за прилежность в учении». Во время обеда государь послал ему со стола своего несколько блюд кушанья и несколько бутылок разных напитков. Пётр заботится о благоустройстве своего любимца и дарит ему землю и дом на Адмиралтейской стороне, Никитин попадал в число избранных. Для Петра Иван по-прежнему оставался пенсионером государства. Меньше чем через год последовало новое распоряжение царя о строительстве на данной Ивану да Роману земле хоромов для живописной работы по их чертежам. Позаботившись об условиях работы «первого российского мастера», царь допустил оплошность, сводившую на нет его добрые намерения. Канцелярии от строений не вменялось обеспечить строительство собственными силами, а «вольный найм» в условиях нехватки рабочих рук пускал дело на самотёк. Через 2,5 года Никитин пишет заявление: «Подъячий Адмиралтейской канцелярии Фёдор Назимов, у которого я на дворе стою для отправления портретов их императорских величеств, пришед пьяной ко мне в горницу без меня, где я пишу портреты…» Раз портреты были царские, Пётр не мог не знать о положении дел у своего придворного живописца. Пётр усиленно подыскивает достойные партии для своих дочерей и племянниц. Нужны их портреты. Никитин по – настоящему испытывает неудобство от отсутствия мастерской, требует от Канцелярии выполнения царского указа. Он обращается к Петру, следует новое категорическое распоряжение, но 28 января 1725 года Петра не стало. Никитин последний раз оказался один на один в спальне, последняя встреча – последний портрет – «Пётр Первый на смертном ложе». Пётр здесь удивительно человечен. Лицо его ничем не выдаёт случившегося. Это мир усопшего, и лишь взволнованная живопись, неверный свет, широкие мазки, напряжённость цвета говорят о трагизме минуты. Никитин и увидел его так, как потрясённое сознание воспринимает только что умершего. Таким должен был представлять себе Петра его любимец, соратник. Итак, петровские годы кончились. В результате – личная трагедия художника, и почти мгновенный отказ от всего того, что олицетворял собой умерший Пётр. Екатерина I благоволила к Никитину и даже выбрала ему невесту Марью Фёдоровну Маменс (немку). В 1727 г. Иван женился и переехал с молодой женой в Москву. Но брак оказался несчастливым. Жена скоро разлюбила его и даже изменила ему. Семейные неудачи сделали Ивана более замкнутым и мрачным. Он с враждебностью стал относиться ко всему, что не было русским, и тесно сблизился с небольшим кружком лиц, разделяющих нелюбовь к иноземцам. После смерти Петра Екатерина I издала указ о разжаловании Ивана Никитина из придворных и о зачислении его рядовым живописцем в Канцелярию от строений, по существу, ремесленником. Это не каприз взбалмошной женщины, она была далека от политики. Это дело рук Меншикова, которому по какой-то причине оказалось желательным удалить обоих братьев из двора. Это был большой удар для Никитина. Последние свободные его работы «Напольный гетман» и портрет Сергея Строганова. Одна из лучших картин Ивана Никитича – «Напольный гетман» («Малороссиянин») 1720-е, включённая во все истории русского искусства. Психологическая характеристика дана здесь с исключительной силой. «Напольный» расшифровывается как начальник полевых войск действующей армии. По поводу личности изображённого было много споров. Украинские историки сходились на том, что кафтан на гетмане имеет сходство с одеждой казаков. Возможно, это и не портрет даже, а собирательный образ. Кто-то утверждал, что портрет может быть автопортретом художника. Никитин из блестящего мастера парадного портрета превращается в художника, читающего в душах, создаёт трагический образ сильного, много перенесшего на своём веку и исполненного скорби старика. 1720-е годы. «Портрет государственного канцлера Головкина», одного из видных деятелей петровского времени, I граф, Гавриил Иванович Головкин заключил 72 трактата с разными государствами, он возглавлял Коллегию иностранных дел. Главное - в портретах Никитина присутствует реалистическая убедительность и психологическая достоверность. Ему чужда лесть, обычная для портретов. Он писал портреты самого императора (несколько раз), его супруги, великих княжон Анны, Елизаветы и Натальи и много других высокопоставленных лиц. Художник был знаком с приёмами главенствующего стиля эпохи – рококо, лёгкого и игривого, но использовал их лишь тогда, когда это соответствовало характеру модели, как в портрете юного барона С.Г. Строганова (1726 г). Каталог Горьковского художественного музея сообщает, что портрет фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, блестящего петровского полководца, несёт подпись: «И. Никитин 1729г». И вот к власти приходит средняя племянница Петра Анна Иоанновна, жестокая, злобно-мелочная натура. Власть её была шаткой, и Ушаков, руководитель Тайной Канцелярии, выслуживаясь перед царицей и сам приобретая большую власть, организовал так называемое «дело Родышевского», которое заключалось в критике архиерея Феофана Прокоповича. Была заведена тетрадь, в которой было много пунктов государственного переустройства. Эту тетрадь переписывали и давали читать люди, недовольные самодурством царицы, усилившимися налогами, поборами. О наличии этой тетради сообщил в Тайную Канцелярию брат бывшей жены Ивана Никитина, с которой он был в разводе. Родственники бывшей жены стремились всячески навредить Ивану. Да его и так многие не любили за прямой и независимый нрав. В 1732 году Никитин был арестован Тайной Канцелярией и подвергнут следствию по особо важному гос. делу в равелинах Петропавловской крепости. 5 лет тянулось следствие, 5 лет содержался он в одиночной камере, почти ежедневно подвергаясь жесточайшему допросу и пыткам Три брата были сосланы в Сибирь на вечное житьё. Как и в застенках Тайной канцелярии, Иван Никитич сохраняет удивительное присутствие духа, не жалуется, не просит о снисхождении. 28 апреля 1740 года Анна Иоанновна даёт распоряжение вернуть братьев из ссылки. Так непохожий на царицу приступ человеколюбия объяснялся просто. Она давно недомогала и прощением наиболее злых своих врагов надеялась по христианскому обычаю вернуть милость божию, а вместе с ней и здоровье. Указ этот не выполняется. После смерти Анны Иоанновны на престоле оказалась дочь Петра Елизавета, которая освободила братьев. Историки потеряли счёт указам об освобождении, а вместе с ними и дату смерти Ивана Никитина. Роман возвращается в Москву без брата. Иван умер и был похоронен в пути в 1741 году. Таков жестокий конец жизни Ивана Никитича Никитина – замечательного первого российского портретиста. Десять лет, вычеркнутых для живописи, может ли быть страшнее приговор для художника.