Этика ведения беседы

Рассмотрев условия сбора сведений от индивидуального источника информации, обратимся к анализу этических норм, регулирующих работу журналиста при обращении его к этому источнику. Важным и во многом определяющим дальнейший успех журналиста по подготовке материала является умение «войти» в беседу, установить контакт с людьми. При этом журналисту необходимо создать непринужденную рабочую обстановку, выбрать такую линию поведения, которая помогала бы его собеседнику чувствовать себя естественно. Доверительная беседа, как считает журналистка Т. Мясоедова, может состояться только при том условии, если «журналист не нарушил решающим образом среду вокруг опрашиваемого, ту среду, в которой он чувствует себя нескованным, к которой он привык». С самого начала разговора следует дать почувствовать собеседнику свое доброжелательное или в случае подготовки критического материала как минимум непредвзятое отношение.

Многие журналисты предпочитают начинать разговор с отвлеченных, прямо не относящихся к теме предстоящей беседы фраз, иногда с тонкой, уместной шутки, с короткого обмена мнениями по актуальному в данный момент вопросу (новости культуры, спорта), дружеской реплики и т.д.

Если собеседник располагает временем, журналист может создать необходимое настроение и рассказом о местах, где он бывал, о встречах с людьми. Естественно, этот рассказ должен быть интересным для собеседника, а ситуации, которые журналист вспоминает, не носить характера саморекламы. Такой предварительной беседой начинает обычна разговор А. Аграновский. Он пишет: «Я помню совет отца, старого журналиста: «Идешь на первое интервью — говори сам. Во второй вечер можешь уже слушать. Вот тогда выйдет разговор»». Безусловно, выбор линии поведения в начале сбора сведений должен определяться оценкой настроения человека, особенностями его характера, окружающей обстановкой, темой предстоящего разговора и т. д.

Приступая к беседе, журналисту нужно учитывать, что те элементы сообщения, которые «снимают личностные напряжения, дают максимальный эффект, если они излагаются в первую очередь». Необходимость следовать этому совету в практике работы журналиста возникает нередко. Это видно из диалога, приведенного корреспондентом «Известий» В. Кобышем: «Что теперь — писать о нас будете? — с напряжением в голосе, но так же ровно, спокойно спросила она. — Если вы не будете возражать. — А если буду? — миссис Хоккинг обдала меня взглядом-молнией. — Тогда писать не буду».

Быстрота установления контакта, создание благоприятной атмосферы, позволяющей «разговорить» собеседника, зависят и от того, насколько глубоко журналист чувствует его психологическое состояние, как быстро настраивается на диапазон его переживаний. Доверие, уважение к личности собеседника журналист должен проявлять и при сборе сведений от лиц, которые предположительно могут стать героями критического материала. В этом случае столь же верным, как и при подготовке положительной публикации, является, например, такое замечание писателя А. Моруа: «Разговор — это здание, которое строят совместными усилиями».

Верность такой позиции состоит не только в том, что она показывает объективность журналиста в оценке событий, но и в том, что соответствует правовым принципам социалистического общества, одним из которых является так называемая «презумпция невиновности». Суть этого принципа состоит в том, что никто не имеет права относиться к человеку как к виновному до официального полного доказательства его вины. В Конституции СССР записано, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом (ст. 160).

В связи с тем, что в ходе общения журналиста с информирующими лицами он является стороной, активно аккумулирующей сведения, особую важность приобретает вопрос о доверия к нему собеседника. Как справедливо заметил Б. А. Грушин, «содержание фиксируемого мнения определяется не только тем, кто и в каких объективных условиях отвечает на вопрос, но и тем, кто и как задает этот вопрос, как проходит сам опрос и т. д.».

Представления о престиже журналиста, а отсюда — и предрасположенность к беседе с ним складываются под влиянием опыта предыдущего общения (если оно было) или же зафиксированного в материале результата общения этого журналиста с другими людьми. Нередко мнения о престиже связываются не только с именем данного журналиста, но и с тем органом, который он представляет. Так, например, корреспондент журнала «Советский экран» приехал на съемочную площадку, где шла работа над новым фильмом, и не получил разрешения снимать. Вскоре редакция получила телеграмму: «Грубая, вульгарная дезинформация зрителя, сделанная вашим журналом о фильме «Молодые» накануне его выхода на экран страны, заставляет меня категорически возражать против пребывания представителя вашего журнала на съемках фильма «Русское поле». Режиссер Москаленко»'.

Налаживание контакта с источниками информации - процесс сложной и тонкой организации, благоприятный ход которого определяется наличием у журналиста совокупности внутренних и внешних качеств, среди которых почти нет второстепенных. Это и весьма важное «чувство партнера», и журналистское обаяние, и внешний вид, и соблюдение во время беседы правил поведения. Необходимость соблюдать эти требования не исключает деловитости, активной позиции журналиста в ходе беседы, его обязанностей вести сбор сведений целенаправленно. Более того, этичное и в то же время активное ведение беседы есть проявление тех творческих качеств журналиста, без которых невозможно выполнение его задачи.

Не случайно в редакционных коллективах одной из наиболее типичных претензий к молодым журналистам является то, что они приходят с задания с пустым блокнотом, хотя более опытный журналист из тех же источников получает богатую и актуальную информацию. «Если личность не выжидает «ролевой» ситуации, а активно творит ее, если личность инициативна, предприимчива, не слепо копирует, не механически использует пусть кем-то и удачно найденные приемы социальной деятельности, а постигает смысл происходящего через постоянное апробирование новых методов познания и действия, в таком случае активность будет носить ярко выраженный творческий характер».

Проявлениями творчества в процессе сбора сведений для журналиста являются способность тонко чувствовать настроение собеседника и быстро реагировать на перемены в нем, умение ненапористо и тактично, ухватившись за едва заметную нить в разговоре, направить его в нужное русло, способность ставить точные и перспективные с точки зрения всей беседы вопросы. И весь этот далеко не полный перечень качеств «срабатывает» с максимальным эффектом только при условии такого верного их сочетания, пропорции которого устанавливаются в зависимости от характеристик личности собеседника.

Однако степень «управляемости» информирующих лиц, их готовность идти предложенным журналистом путем во многом определяются именно тем, насколько прочно доверие между собеседниками. А создается такая атмосфера не всегда лишь тактичными вопросами журналиста, но и другими, иногда очень индивидуальными приемами. Например, его коротким рассказом о чем-то для него близком, волнующем. Как отмечает В. Песков, это нужно для того, «чтобы собеседник тебя «почувствовал», понял, что ты его не подведешь, не поставишь перед читателями в неловкое положение».

Но, начав разговор таким образом, журналисту следует помнить и о том, что при встрече важно прежде всего дать выговориться своему собеседнику. Особенно важно учитывать это при сборе сведений для материала о каком-либо конфликте или о событиях, сильно взволновавших информирующих лиц. Возможность высказаться в откровенной, неторопливой беседе снимает нервное напряжение, приносит человеку удовлетворение, способствует установлению между собеседниками товарищеских взаимоотношений, формирует позитивные представления о журналисте не только как о профессионале, но и как о человеке. В связи с этим хочется привести замечание В. Ученовой: «Диалоги журналистов с интересными для широкой аудитории людьми характерны тем, что по ходу беседы читатель воссоздает в своем сознании черты духовного облика двух людей, обладающих правом на общественное внимание. Из этих двух людей журналист, начинающий и поддерживающий разговор, разумеется, старается держаться в тени, но самой манерой вести беседу, точностью реплик, находчивостью сопоставлений воспринимается как живая личность, а не схематичный «служебный» интервьюер». В ходе беседы активность журналиста и этичность его поведения проявляются в постановке вопросов, в замечаниях по поводу сообщаемых сведений, в их сиюминутной оценке (в отличие от последующей в процессе обработки полученной информации) с помощью слова, мимики, жеста. Именно эти иногда непроизвольные реакции журналиста нередко формируют отношение к нему участников разговора.

Этичность вопроса, его уместность в каждой из ситуаций — один из главных признаков профессиональной зрелости журналиста, его воспитанности в широком смысле этого слова. Нет и не может быть универсального рецепта, помогающего точно сформулировать вопрос: его закономерность каждый раз заново определяется журналистом на основе логической и эмоциональной оценки ситуации. При этом необходимо учитывать окружающую обстановку, психологическое состояние информирующего лица, тип его характера, предрасположенность к разговору, его представления о целях беседы, отношение к ним и т. д. Но независимо от этих условий журналистские вопросы должны отличать «ясность, простота, целесообразность, оригинальность, привлекательность, корректность и простота ответа». С позиций профессиональной этики, видимо, особое значение имеют такие характеристики вопроса, как его целесообразность, ясность, корректность.

Оперативно сопоставляя ценность ожидаемой информации с уместностью в каждой из конкретных ситуаций того или иного вопроса, журналист принимает решение о его целесообразности. Естественно, что набор этих ситуаций чрезвычайно богат. Рассмотрим лишь некоторые из них, на наш взгляд, наиболее типичные.

Нередко верность поставленного вопроса журналист определяет характером взаимоотношений с собеседником, степенью взаимного доверия. Так, например, оценивает допустимость некоторых острых вопросов А. Аграновский: «Когда мы были уже хорошо знакомы, я спросил не унизительно ли это — обслуживать». Но даже самое дружеское расположение героя или свидетеля событий не дает журналисту права затрагивать своими вопросами глубоко личные стороны жизни собеседника. В. И. Ленин, как вспоминала Н. К. Крупская, не раз говорил о «необходимости тщательно отгораживаться от всяческих «историй», возникающих обычно на почве... чтения в чужих сердцах», считал недопустимым вмешательство в личную жизнь.

Неуместны также вопросы, на которые собеседник заведомо не может ответить или может дать лишь банальный ответ. В связи с этим целесообразно привести замечание историка В. О. Ключевского: «Быть умным — значит не спрашивать того, на что нельзя ответить». Такие вопросы унижают человека, а опубликованный ответ искажает его образ.

К неуместным, неэтичным вопросам следует отнести и такие, которые провоцируют нескромный ответ героя, формируют у него некритичную оценку своих успехов. Ответ на такой вопрос, нередко вопреки намерению журналиста отрицательно характеризует героя. Поэтому иногда нужно помочь собеседнику верно оценить важность вопроса, ответственно подойти к ответу на него. Эта необходимость нередко возникает в ключевых моментах разговора. Стремясь объективно оценить героя, заранее отказываясь от возможности использовать его необдуманный ответ, подобный подход проявляют опытные журналисты и при подготовке критического материала. Таков например, вопрос А. Аграновского сбежавшему с места аварии трактористу: «Скажите, это очень важный вопрос: была у вас мысль, хотя бы мысль, что надо остановить поезд?» С выделением в беседе ключевых, наиболее важных вопросов связано и такое требование к ним, как четкое их формулирование, что дает возможность однозначной трактовки ответа собеседника.

Существенное значение имеет и порядок вопросов, их последовательность и сочетаемость. Мы имеем в виду не только необходимость их логической последовательности, хотя и это является одним из главных требований к построению системы вопросов. В «Журналисте», например, цитировалось опубликованное интервью с известным хоккеистом, в котором после вопроса: «Верите ли Вы в любовь с первого взгляда?» — следовало: «Кого Вы считаете настоящим болельщиком?»

Успех беседы во многом зависит от тона и формы вопросов. Недопустим покровительственный или, наоборот, заискивающий тон вопросов, а также категоричная их форма. «Стоит вам поставить вопрос жестко, — отмечает Ю. Семенов, — так же жестко и отвечают». В вопросах, безусловно, должна отражаться большая предварительная работа журналиста. От этой подготовки перед каждой встречей не избавляют ни опыт, ни хорошее знание темы. Многие журналисты считают подготовку к беседе, предварительное формулирование стержневых ее вопросов важным условием получения нужных сведений, проявлением уважения к собеседнику. Поэтому, как пишет исследователь проблем телевидения А. Музыря, свою готовность к беседе журналисту следует оценивать с позиций той простой истины, что «герои наши ценят свое время, и неподготовленные, неумные, ненужные вопросы раздражают их как свидетельство безответственности корреспондента, решившего с налету «поговорить по душам»».

От подготовленности журналиста к разговору зависит и количество его вопросов собеседнику. Ведь как часто его бесчисленные, порой вовсе не обязательные вопросы изматывают собеседника, отнимают у него значительную часть рабочего времени или возможность отдохнуть. Не случайно некоторые из журналистов среди причин, заставляющих их ограничивать время беседы, называют утомленность собеседников, угасание их интереса к теме разговора.

В ходе беседы следует помнить о том, что обилие вопросов некоторых видов, например, контрольных и косвенных, может создать у собеседника «впечатление о нечестном с ним обращении, об обмане со стороны интервьюера». Поэтому журналисту крайне необходимо чувство «меры того количества вопросов, которые надо ставить и на которые можно... ждать ответа...». Важно для него и умение постоянно контролировать себя, чутко реагировать на те перемены в поведении собеседника, которые говорят о его стремлении закончить разговор.

Обдумывая план предстоящей беседы, невозможно, конечно, предположить, ответы на какие вопросы окажутся наиболее ценными с точки зрения целей беседы. Иногда ответ на вроде бы незначительный или традиционный вопрос может изменить не только направление беседы, но и многое в содержании будущего материала.

Однако, как бы ни изменялось русло беседы, журналисту необходимо сразу определить для себя круг тем, которых он не будет касаться. «Перечень» их устанавливается с учетом личности собеседника, диктуется внутренним тактом журналиста. Возможность более точно подойти к определению «закрытых» тем дает тщательная подготовка к беседе, осведомленность журналиста о тех событиях, которые могут вызвать эмоциональную напряженность в предстоящем разговоре.

Конечно, при подготовке некоторых материалов, и в особенности критических, такой напряженности избежать трудно, но в любом случае собеседник должен видеть в журналисте человека тактичного, не злорадствующего, вопросы которого продиктованы его профессиональным долгом и единственным желанием установить истину. Этической и юридической нормами является постановка таких вопросов, которые не унижали бы честь и достоинства человека, не угрожали бы его здоровью.

Поскольку во время беседы целью журналиста является получение объективных сведений, неэтичной и нецелесообразной следует считать постановку таких вопросов, которые прямо или косвенно подсказывают собеседник; тот вариант ответа, в котором заинтересован журналист. При таком сборе сведений, как считает Т. Шумилина, велик риск совершить ошибку, «принять за истинные сведения то, что инспирировано самим журналистом, высказано под его влиянием». Поэтому, например, закон при ведении следствия и в суде не допускает наводящих вопросов (ст. 158 УПК РСФСР). Подтолкнуть опрашиваемого к нужному ответу журналист может и непроизвольно: представление о желаемом ответе спрашиваемый иногда получает по интонации, жестам, настроенности журналиста и т. д.

От многих ошибок при сборе сведений журналиста может уберечь продуманная система вопросов, уже в определенной мере выработанная и журналистами, и социологами, и юристами. Так, например, в этой системе некоторые юристы и социологи выделяют следующие группы вопросов: основные, дополняющие, конкретизирующие, напоминающие, контролирующие, прямые, косвенные, альтернативные, ретроспективные, текущие, проективные, переходные и т. д.

Эффективность такой системы вопросов, подтверждается богатым опытом многих известных журналистов. Основные ее элементы активно использовали и используют А. Бек, А. Аграновский, В. Песков, Э. Киш и др. Однако овладение техникой ведения беседы должно быть настолько глубоким, чтобы оно не воспринималось информирующими лицами как демонстрация методов и приемов сбора сведений. Нецелесообразной и неэтичной оказывается и такая постановка вопросов, которая дает понять собеседнику, что журналиста совершенно не интересует все то, что выходит за рамки темы. Такое безразличие к человеку, использование его исключительно как носителя информации, излишне подчеркнутая деловитость журналиста, акцентирование им социальной дистанции между собой и собеседником не только не соответствуют нравственным нормам нашего общества, но и не позволяют журналисту в полной мере достичь поставленной в этой беседе цели: чувствуя равнодушное отношение к себе, человек, располагающий сведениями, будет сдержан и может также формально отнестись к информированию журналиста.

Безусловно, при подготовке некоторых критических материалов, особенно в беседе с лицами, которые предположительно могут стать героями этих материалов, многие важные сведения не только не лежат на поверхности, но и нередко оказываются тщательно скрытыми или же сознательно искаженными. Нередко в таких случаях правду приходится выманивать хитростью, с помощью косвенных и контрольных вопросов, сбора дополнительной информации. К истине в данных ситуациях журналист идет путем установления логических связей между фактами, путем тщательного сопоставления всех сведений, полученных от многих лиц, почерпнутых при изучении документов, и т. д.

К этически допустимым приемам, способствующим более полному раскрытию собеседника, высказыванию им сдерживаемых мнений и оценок, следует отнести создание ситуаций, в которых не срабатывают противодействующие сбору информации установки. Такую ситуацию, например, можно создать, неожиданно показав информирующему лицу заранее приготовленную фотографию, письмо или другой документ, дать прослушать записи, которые могут взволновать человека, сделать его поведение более естественным. Отмечая эффективность этого приема, журналист Л. Маграчев пишет: «...Обратите внимание: сталкивая людей со своим прошлым, я никогда заранее их об этом не информирую. Это позволяет застать человека врасплох, наблюдать его непосредственную реакцию и настоящее волнение, которое исчезнет или станет менее искренним, если собеседник будет знать, о чем идет речь ...» Однако, используя этот прием, журналист должен обязательно учитывать и возможные «побочные эффекты» его применения (опасность для здоровья, нежелание некоторых собеседников говорить перед микрофоном то, с чем связаны глубокие переживания, и т. п.).

Аналогично этому и непрерывное наблюдение за героем в действии, в общении с людьми, когда в различных, в том числе и конфликтных, ситуациях его поступки, мнения теряют заданность. «Три дня, — пишет А. Аграновский, — я ходил за Кучеровым по пятам; смотрел как он работает, каков с народом».

Высказывания сдерживаемых мнений способствует и придание разговору полемической направленности, перевод его в русло спора, который «опытному полемисту всегда дает больше диалога». Писатель С. Дангулов так определяет цель этого приема: «...разгорячить собеседника, эмоциональность близка к искренности».

Создать расковывающий собеседника эмоциональный настрой, разбудить в нем азарт рассказчика журналист может и так. «С самого начала,— говорит Я. Голованов, рассказываю какую-нибудь захватывающую газетную историю когда мой слушатель немного притомится, я беру его голыми руками: ведь ему тоже хочется блеснуть своим рассказом, и тут только не мешай».

Допустимой нормой (как правило, при подготовке некоторых критических материалов) практики считают и использование заблуждений информирующего лица относительно тех сведений, которыми располагает журналист. Используя игру воображения своего собеседника, журналист может на этой основе получить ту информацию, наличие которой у него только предполагается. Однако применение этого приема требует глубокого анализа тех предварительных сведений, которыми журналист действительно располагает, осторожной, четко выверенной линии поведения, суть которой состоит в том, чтобы, с одной стороны, не вызвать сомнений у собеседника относительно информированности журналиста и, с другой — не дать информирующему лицу явных подтверждений правильности его предположений об осведомленности журналиста. Утрата чувства меры при применении этого приема, безусловно, свидетельствует о нравственной незрелости журналиста.

По мнению некоторых журналистов, этичным и эффективным приемом, помогающим «разговорить» собеседника, является переключение внимания с его персоны на другие объекты или события. «В беседе с героем, — считает один из беседовавших с автором журналист, редактор районной газеты, — не следует слишком концентрировать внимания на его личности. Ключ к пониманию человека лежит в изучении его восприятия общественных явлений, забот коллектива».

К важным условиям сбора достоверных сведений относятся и те, которые определяются особенностями восприятия информации журналистом, его представлениями о ее ценности, о роли сбора сведений, в творческом процессе подготовки материала.

Среди субъективных причин, обусловливающих сбор достоверной информации, а значит, и этичность ее дальнейшего использования, как одну из наиболее типичных следует назвать влияние тех фиксированных установок, которые сложились в сознании журналиста под воздействием опыта предыдущего его общения с информирующими лицами. Журналист может под влиянием этих знаний стереотипов проглядеть «индивидуальное своеобразие нового для него человека, увидеть подобие там, где его в действительности нет». О распространении этой ошибки свидетельствует появление в газетах стереотипных героев, отличающихся порой друг от друга лишь анкетными данными. Иногда, как заметил А. Яроменок, она выражается и в стремлении «подвести собеседника к выводу, который нравится журналисту, но не совпадает с мнением того, у кого берется интервью»... Такой подход нередко отражается и в выборе журналистом источников информации.

Сужение их круга, отбор среди них лишь тех, которые содержат не противоречащую установке информацию, свидетельствуют о неспособности журналиста к самоконтролю, к преодолению инерции восприятия. «Восприятие информации,— пишет психолог Ю. А. Шерковин, — помогает индивиду внутренне подтверждать правильность собственной ориентации относительно усвоенных ценностей. Человеку свойственно искать информацию из источников, которые обычно подтверждают эту правильность и в силу данного обстоятельства пользуются его доверием».

Влиянию стереотипов на восприятие журналистом информации проявляется, иногда и в невнимании как к уже известному, к неповторимым человеческим характерам, в подмене индивидуально-сложных образов людей некоей универсальной формулой. Особенно серьезными последствиями такого подхода могут быть при подготовке материала, рассказывающего о конфликтной ситуации. И влияние этого стереотипа иногда обнаруживает сам журналист: «Еще не подойдя к гостинице, где работает администратор, — вспоминает известинец А. Васинский, — я поймал себя на том, что свой обличительный материал уже писал, так сказать, в уме».

Неумение, а порой и нежелание отказаться от такого, заранее запрограммированного восприятия сведений, низкая требовательность к своему творчеству, как правило, проявляются в ярко выраженной тенденциозности, жестко фиксируемой избирательности внимания журналиста лишь к тем фактам, которые ют его предварительную ориентацию. Высказываясь по этому поводу, А. Аграновский отмечает, что стремление журналистов не замечать «мешающих подробностей», обращение к «фигуре умолчания» влечет большие потери в воздействии на читателя. Такую недобросовестность при сборе сведений для критического материала, проявил, например, один из корреспондентов «Омской правды». Расследуя жалобу, с которой обратился в редакцию рабочий В. С. Чекусов, пренебрег документами, раскрывающими сутъ дела, выслушал мнение только тех, кто относился к рабочему предвзято. В результате, в газете появился ошибочный, оскорбляющий человека материал. Причиной снижения действенности материала может быть и отсутствие в творческом арсенале таких необходимых при сборе сведений качеств, как наблюдательность, интерес к людям, способность быстро и верно оценивать их психологическое состояние, и, особенно таких необходимых в деятельности журналиста характеристик личности, как высокое чувство ответственности, забота об авторитете газеты, нестандартность мышления, способность к самоконтролю и т.д.

Эти веские ошибки журналиста при сборе сведений могут быть следствием и его некритичной оценки своей осведомленности о предмете разговора, неумения слушать, постановки нетактичных вопросов и т. д. Большая роль в предупреждении и преодолений этих недостатков принадлежит журналистским вузам, профессиональной среде. В целом же нравственная ответственность за издание условий (в том числе и субъективных), способствующих сбору достоверной информации, лежит прежде всего на самом журналисте, который может как считает Т. Шумилина, обеспечить сбор таких сведений «сознательным отношением к своим психическим свойствам, чертам характера и контролем над ними.