Раздор между Гитлером и Йодлем

 

По возвращении в Винницу меня ожидала совсем новая ситуация в Ставке фюрера. Все окружение Гитлера производило впечатление людей, совершенно удрученных. Фюрер вдруг стал жить совсем уединенно. Обсуждения обстановки проходили теперь в доме не штаба оперативного руководства вермахта, а самого Гитлера, в его большом рабочем помещении. Входя в это помещение, он никому руки уже не подавал, а приветствовал докладывающих о своем прибытии участников обсуждения лишь взмахом ее вверх. Не появлялся он больше и на совместных трапезах в офицерской столовой (казино), а ел в одиночестве в своем бункере. Новшеством являлось и то, что все совещания у фюрера, включая и обсуждения обстановки, стенографировали два рейхстаговских стенографа. Мы, военные адъютанты, получили поручение проверять правильность напечатанного со стенограммы машинописного текста, а это означало для нас значительную нагрузку.

Что же произошло? После посещения Ставки фюрера Листом генерал Йодль вылетел в группу армий «А», чтобы на месте получить представление о ее положении и обсудить дальнейшие действия. По возвращении он доложил обо всем Гитлеру, и при этом разговоре вспыхнул резкий спор. Фюрер будто бы обвинил Йодля в том, что послал его на Кавказ вовсе не для того, чтобы тот потом сообщил ему об опасениях войск. Йодль, тоже сильно повысив голос, возразил: к сожалению, он – не передатчик приказов, выполнить которые невозможно. В ответ Гитлер вышел из помещения, где обсуждалась обстановка, и с тех пор туда больше ни ногой.

 

Увольнение Гальдера

 

Теперь Гитлер разговаривал только со Шмундтом и обсуждал с ним намеченные крупные персональные перестановки. Он отстранился от фельдмаршала Листа и объявил о снятии генерал‑полковника Гальдера с должности начальника генерального штаба сухопутных войск. Шмундт очень рекомендовал на его место генерала Цейтцлера{253}. Фюрер обдумывал это перемещение несколько дней.

Когда страсти немного улеглись, мне представился случай доложить фюреру мои впечатления о поездке. Он уже немного поостыл и, как всегда, выслушал внимательно. Совершенно неожиданно для меня, у него оказались те же опасения относительно Донского фронта, что и у генерала Шмундта. Гитлер заявил: он уже давно приказал сосредоточить за линией фронта в качестве резерва 22‑ю танковую дивизию, но у него такое впечатление, что Гальдер там никакой опасности не видит. Он еще раз поговорит с Гальдером об этом. Но затем его словно прорвало. Фюрер упрекал себя за недостаточное понимание того, что Гальдер не уделяет внимания возникающим на фронте трудностям: просто разглядывает карту, но никаких идей не имеет. Холоден и сух, к тому же складывается впечатление, что у начальника генштаба совершенно ложное представление о происходящем. Он, фюрер, решил произвести замену.

Кроме того, Гитлер говорил о том, что основная масса старых генералов себя уже исчерпала и ее следует заменить молодыми офицерами. Он назначит начальником Управления личного состава сухопутных войск Шмундта и вместе с ним наведет порядок в этом деле. Все это, подумалось мне, – невероятные перестановки, которые должны привести к значительным переменам в сухопутных войсках, но я ничего не сказал. В сущности, я был рад, что генерал‑полковник Гальдер наконец‑то исчезнет, ибо, по моему мнению, это назрело уже давно. Даже если он и являлся хорошим офицером‑генштабистом, но пригодным партнером фюрера по командованию сухопутными войсками служить не мог. Я никак не мог отделаться от впечатления, что офицеры генерального штаба сухопутных войск во главе с Гальдером никогда не были сторонниками Гитлера, его планов и распоряжений, а имели совершенно другие взгляды.