- •И. В. Давыдовский этиология и фактор силы1
- •1 Давыдовский и. В. Проблема причинности в медицине (этиология). М., 1962, стр. 38—48.
- •2 В понятие «патологический» автор не вкладывает ничего другого, кроме представления о чем-то необычном или ненормальном по сравнению с обычными физиологическими процессами.
- •4 Таковы, например, опыты ф. Гриффита (Griffits) с превращением в организме мыши пневмококка I группы и пневмококков III группы.
- •Неврозы и нервно-психические заболевания
- •10 Висцеральный — внутренний, относящийся к внутренним органам {примеч. Ред.).
10 Висцеральный — внутренний, относящийся к внутренним органам {примеч. Ред.).
Так или иначе границы между- нервными и психическими заболеваниями (функциями), с одной стороны, и внутренними заболеваниями (функциями), с другой стороны, становятся все менее и менее ясными. Вместе с тем все яснее становится другое, что новые и более тонкие связи органов можно познать только в патологических условиях (И. П. Павлов}, руководствуясь при этом идеей «беспредельного приспособления» как основного закона жизни.
В практике, конечно, наблюдаются органические заболевания нервной системы (инфекционные, паразитарные, вирусные, травматические, неопластические}, а также пороки ее развития. Но и во многих случаях этого рода сосредоточение процесса в нервной системе вскрывает скорее какую-то принципиальную закономерность, а не тривиальное и часто по сути дела бессодержательное «поражение» или «нарушение».
В органах тела, так же как и в головном мозгу, следует принципиально различать изменения органа в целом и изменения в органе на каком-то его участке. Случаями последнего рода будут такие локальные процессы, как опухоль, цистицерк, абсцесс мозга и т. д. Соответствующие им неврологические и психические симптомы будут или симптомами выпадения, или симптомами прямого раздражения вещества мозга. Никакого отношения эти заболевания не имеют к психозам и неврозам (в широком их понимании), обусловленным деятельностью мозга как целостного образования, которое анализирует, синтезирует и преобразует чувственные раздражения.
При прочих равных условиях индивидуальность будет окрашивать аналитическую и синтетическую работу нервной системы, как и окончательные итоги этой работы в исполнительных органах тела. Вряд ли есть необходимость в допущении каких-то особых или чрезвычайных раздражителей, которые можно было бы рассматривать, следуя упрощенному принципу этиологии инфекционных заболеваний, в качестве возбудителей именно неврозов и психозов.
Ключ к пониманию неврозой лежит, по-видимому, в широкой и индивидуально изменчивой приспособительной («организационной», «распорядительной») деятельности нервной системы. Но эта деятельность, проявляясь в разных системах тела, уничтожает само понятие невроза как нервной болезни, поскольку фактически мы не знаем других или, вернее, лишь с большим трудом представляем себе развитие каких-либо процессов, нормологических или патологических, вне самого деятельного участия в них нервной системы.
Организм «отбирает» раздражители, имеющие для него биологическое значение. Соответствующие реакции на раздражители обеспечиваются безусловными и условными рефлексами, т. е. главным механизмом приспособления. Было бы неправильно полагать, что эти механизмы действуют безотказно лишь в плане нормологическом, что они идеальны и что слаженность и законченность рефлексов всегда обеспечена в индивидуальных условиях. Вряд ли можно согласиться с положением, что «организм приспособлен реагировать только на те сигналы из окружающей среды, в полезности которых он до некоторой степени уверен» (Уэллс, 1959}. Идею приспособления не следует окрашивать в телеологические тона. Безусловные и условные рефлексы остаются в основном слепой силой природы, и в индивидуальных условиях они не могут быть всегда полезно и целесообразно действующими.
Человеческая жизнь полна ситуаций, когда механизмы, нор-мологически действующие, становятся так называемыми патологическими, т. е. тем, что больной и врач, исходя из субъективных интроспективных позиций, называют расстройством деятельности. На самом деле это своеобразные стереотипы деятельности, особые «шаблоны поведения», следовательно, отнюдь не хаос или дезорганизация.
И. П. Павлов, изучая неврозы, указывал, что самое важное — раскрыть механизм невроза, а потом лечить этот механизм. Отсюда следует, что научное знание все же будет знанием «механизма» невроза, а не знанием его причины, например внешней ситуации, которая неврозу предшествовала.
Научное знание механизма и сущности неврозов и психозов не может основываться и на субъективной оценке явлений как патологических, исходя из таких соображений, что «животное (находящееся в "невротическом состоянии".—И. Д.) не отвечает как следует условиям, в которых оно находится»11, или что «это состояние (речь идет о шизофрении. — И. Д.)... патология, так как оно лишает пациента возможности нормальной деятельности»12. Нам кажется, что сущность того и другого состояния может быть раскрыта лишь с позиций приспособительных функций нервной системы. Об этом пишет и И. П. Павлов.
Заключая свою мысль о шизофрении, он указывает, что «по существу самого механизма» это физиология, «физиологическая мера», т.е. очевидное приспособление к условиям, в которых
11 Павлов И. П. Полное собрание трудов. Т. III. 1949, с. 542.
12 Павлов И. П. Полное собрание трудов. Т. III. Изд. АН СССР, 1946, с. 410.
57
заболевший находится; эти состояния именно «отвечают» этим условиям, адекватны для данного индивидуума.
В каком же направлении И. П. Павлов мыслил себе ход исследований для раскрытия механизмов неврозов? Наибольший интерес с общих позиций патогенеза болезней человека заслуживает трактовка И. П. Павловым истерии как возврата к инстинктивной и эмоциональной жизни, т. е. к подкорковой безусловной рефлекторной деятельности, к древнейшим приспособленным механизмам, общим с животным миром.
Этот возврат как бы устраняет регулирующую и организующую роль сигнальных аппаратов коры больших полушарий. В результате такой «диссоциации» деятельность подкорки и мозга в целом приобретает черты некоторой хаотичности; она уже неэффективна в целях поддержания приспособительных свойств организма на должной высоте.
Если мы будем исходить из положения, что между нервными и не нервными заболеваниями нет абсолютных граней и что в патогенезе «не нервных» заболеваний всегда принимают какое-то участие нервные механизмы {по автору, именно «организующее» участие), то законным будет предположение, что «нервный компонент» при всех заболеваниях (инфекционных, неинфекционных, нервных, психических) заключается именно в тех или иных особенностях нервной деятельности (коры, подкорковых образований и других, филогенетически еще более старых нервных аппаратов, действующих относительно автономно и автоматически 13.
В понятие «диссоциация нервной деятельности» не следует вкладывать представление о какой-то хаотичности или дезорганизации. Правильнее полагать, что речь идет о существенных
13 Продолжается искажение или непонимание моего отношения к положению об «организующей» роли нервной системы в развитии патологических процессов и болезней. Кратко излагаю свое отношение к этому вопросу. Нервная система участвует в организации физиологических и патологических процессов как один из важнейших компонентов в механизме этих процессов. Фактическая сторона этого участия нервной системы давно твердо доказана клинически, морфологически, экспериментально, физиологически. Сама идея организующей роли нервной системы в развитии патологических процессов ничуть не нова и тем более не парадоксальна. Отрицание организующей роли нервной системы в развитии патологических процессов является идеалистическим возвеличиванием нервной системы и разрывом ее связей с целостным организмом. В этом же отрицании вскрывается отрыв патологии от физиологии.
изменениях «нервных отношений», об особых формах приспособительной регуляции, т. е. об особой деятельности. «Так или иначе у нас нет теоретических оснований разделять или противопоставлять механизмы нервных заболеваний, например классических неврозов, механизмам прочих заболеваний, поскольку и в работе внутренних органов мы имеем многоэтажное построение регуляторного механизма» (К. М. Быков), т. е. все тех же приспособительных устройств, так или иначе изменяемых в патологических условиях.
Срывы рефлекторных приспособительных реакций несомненно наблюдаются и за пределами классических неврозов и психозов. Их можно нередко обнаружить в клинике внутренних болезней, например при изучении атеросклероза, инфаркта миокарда, гипертонической болезни и других страданий. Отличие будет в плане локализации, но оно не будет принципиальным, т. е. в плане патогенетических механизмов и в плане «конечных причин», уходящих, как и при неврозах, в те или иные невзгоды индивидуального и общественного порядка. Отличия сглаживаются еще и потому, что среди «конечных причин» неврозов сплошь и рядом наблюдаются внутренние причины, связанные с различными соматическими страданиями («кортикализация» вегетативных функций, интероцептивные связи внутренних органов с головным мозгом).
1 Давыдовский И. В. Проблема причинности в медицине (этиология). М., 1962, стр, 25—37.
2 Потребность к оформлению, к формообразованию, к структурной упорядоченности — одна из основных закономерностей живой природы. Стремление это наглядно выступает в белковых телах, например в мышечном, коллагеновом волокне, и даже в сравнительно простых телах, как лецитины, кефалины, образующих кристаллы и миелиновые фигуры. Структуру имеет и атом, казавшийся неделимым.
3 Ленин В. И. Сочинения, изд. 4, т. 38, стр. 127.
4 Давыдовский И. В. Проблема причинности в медицине (этиология). М., 1962, стр. 77—96.