- •Ф I илософско-этические предпосылки учения о мотивах и эмоциях Платон три начала человеческой души1
- •Платон этические выводы из учения о душе1
- •Аристотель
- •Марк Аврелий наедине с собой1
- •Св. Максим Исповедник о страстях и помыслах1
- •Рене Декарт страсти души1
- •10. Как животные духи образуются в мозгу
- •27. Определение страстей души
- •28. Объяснение первой части этого определения
- •29. Объяснение второй части определения
- •31. В мозгу имеется небольшая железа, в которой душа более чем в прочих частях тела осуществляет свою деятельность
- •34. Как душа и тело действуют друг на друга
- •35. Пример того, как впечатления от предметов соединяются в железе, находящейся в центре мозга
- •36. Пример того, как страсти возникают в душе
- •40. Каково главное действие страстей
- •45. Какова власть души над ее страстями
- •46. Что мешает душе полностью располагать своими страстями
- •48. Как познается сила или слабость души и в чем заключается недостаток слабых душ
- •51. О первопричинах страстей
- •52. Каково назначение страстей и как можно их перечислить
- •69. Есть только шесть первичных страстей
- •136. Чем объясняются проявления страстей, свойственные некоторым людям
- •137. О назначении пяти объясненных здесь страстей, поскольку они имеют отношение к телу
- •138. О недостатках страстей и о средствах для их исправления
- •147. О внутренних волнениях души
- •211. Главное средство против страстей
- •212. Только от страстей зависит все благо и зло в этой жизни
- •Бенедикт Спиноза
Марк Аврелий наедине с собой1
Марк Аврелий Антонин (Marcus Aurelius Antoninus) (121—180) — римский император и философ. Родился и вырос в Риме, 17-летним юношей был усыновлен и привлечен к управлению государством своим родственником — императором Антонием Пием. В 140 г. стал консулом, а в 161 г. — императором. Последователь учения философов-стоиков Сенеки и Эпиктета, однако идеи стоической философии сочетаются в его рассуждениях с идеями скептиков, эпикурейцев и киников. Подчеркивал различие между внешним миром, не зависящим от человека, и собственным внутренним миром, единственно подвластным человеку. В отличие от ранних стоиков, выразил личное религиозное отношение к миру как к Богу и требование активного сотрудничества каждого отдельного человека с мировыми силами. Прославился умением владеть собой так, что лицо оставалось абсолютно спокойным и в горе, и в радости. Единственное дошедшее до наших дней сочинение Марка Аврелия — сборник мыслей и высказываний по вопросам мироустройства и этики «Наедине с собой» на древнегреческом языке — было найдено после его смерти в складках одежды.
• Поутру следует сказать себе: «Сегодня мне придется столкнуться с людьми навязчивыми, неблагодарными, заносчивыми, коварными, завистливыми, неуживчивыми. Всеми этими свойствами они обязаны незнанию добра и зла. Я же, после того как познал и природу добра — оно прекрасно, — и природу зла — оно постыдно, — и природу самого заблуждающегося — он родной мне не по крови и общему происхождению, а по духу и божескому определению, — я не могу ни потерпеть вреда от кого-либо из них — ведь никто не может вовлечь меня во что-либо постыд- ное, — ни гневаться на родного, ни ненавидеть его. Ибо мы созданы для совместной деятельности, как и ноги, руки, веки, верхняя и нижняя челюсти. Поэтому противодействовать друг другу — противно природе: но досадовать на людей и чуждаться их и значит им противодействовать».
• Всегда ревностно заботься о том, чтобы дело, которым ты в данный момент занят, исполнять так, как достойно римлянина и мужа, с полной и искренней серьезностью, с любовью к людям, со свободой и справедливостью; и о том также, чтобы отстранить от себя все другие представления. Последнее удастся тебе, если ты каждое дело будешь исполнять как последнее в своей жизни, свободный от всякого безрассудства, от обусловленного страстями пренебрежения к велениям разума, от лицемерия, себялюбия и недовольства своей судьбой. Ты видишь, как немногочисленны требования, исполнив которые, всякий сможет жить блаженной и божественной жизнью. Да и сами боги от того, кто исполняет эти требования, ничего больше не потребуют.
• Феофраст1, расценивая различные проступки (поскольку такая расценка возможна с обычной точки зрения), замечает как истинный философ, что проступки, содеянные по влечению, более тяжки, чем проступки, содеянные под влиянием гнева. Ведь гневающийся, отвращаясь от разума, испытывает, по-видимому, какую-то горечь и тайное сокрушение, прегрешающий же по влечению, не будучи в силах устоять перед соблазном наслаждения, проявляет, по-видимому, в своих проступках большую распущенность и изнеженность. Правильно поэтому, и достойно философии, Феофраст решил, что большего порицания заслуживает проступок, сопряженный с наслаждением, нежели сопряженный с горем. Вообще один из этих людей подобен скорее тому, кого вызвало на гнев чувство горечи, связанное с причиненной ему ранее несправедливостью, другой же самопроизвольно стремится к несправедливости, увлекаемый своим вожделением к какому-нибудь действию.
• Не поступай ни против своей воли, ни вразрез с общим благом, ни как человек опрометчивый или поддающийся влиянию какой-нибудь страсти, не облекай свою мысль в пышные формы, не увлекайся ни многоречивостью, ни многоделанием. Пусть божество в тебе будет руководителем существа мужественного, зрелого, преданного интересам государства, римлянина, облеченного властью, чувствующего себя на посту, подобного человеку, который, не нуждаясь ни в клятве, ни в поручителях, с легким сердцем ждет зова оставить жизнь. И светло у тебя будет на душе, и ты не будешь нуждаться ни в помощи извне, ни в том спокойствии, которое зависит от других. Итак, следует быть правым, а не исправляемым.
• Тело, душа, дух. Телу принадлежат ощущения, душе — стремления, духу — основоположения. Способностью получать впечатления обладают и скоты; стремления проявляются бурно и в диких зверях, и в андрогинах, и в Фаларисе, и в Нероне; пользоваться духом для внешнего соблюдения обязанностей могут люди и не признающие богов, и творящие, запершись у себя, всякие гнусности. Если все это, согласно сказанному, общо всем, то одному лишь хорошему человеку свойственно любить и приветствовать происходящее и сопряженное с ним, не осквернять живущего в его груди гения, не беспокоить и не смущать его обилием представлений, а сберечь его чистым, строго послушным богам, не говорящим никогда вразрез с истиной и не делающим ничего вразрез со справедливостью. Если даже все люди откажутся поверить, что он живет так просто, скромно и счастливо, то он не будет сердиться ни на кого из них и не сойдет с пути, ведущего к цели жизни, к которой следует подойти чистым, спокойным, с легким сердцем и с безропотной покорностью своей судьбе.
• Будь подобен скале: волны беспрестанно разбиваются о нее, она же стоит недвижимо, и вокруг нее стихают взволнованные воды.
• Я несчастен потому, что со мной случилось то-то и то-то. — Отнюдь нет. Наоборот, я счастлив потому, что, хотя это и случилось со мной, я все же не предаюсь печали, не сломлен настоящим, не трепещу перед грядущим. Случиться ведь это могло со всяким, но не всякий бы остался чуждым печали. Почему же первое более несчастье, нежели второе счастье? Разве случившееся мешает тебе быть справедливым, великодушным, благоразумным, рассудительным, осторожным в суждениях, правдивым, скромным, откровенным и обладать всеми другими свойствами, в наличности которых особенность человеческой природы? Не забывай же впредь при всяком событии, повергающем тебя в печаль, пользоваться основоположением: «Не событие это является несчастьем, а способность достойно перенести его — счастьем».
• Куда бы я ни попал, я могу быть счастлив. Счастлив же тот, кто уготовил себе благую участь. Благая же участь — это благие склонности души, благие стремления, благие дела.
• В одном ищи радости и успокоения: в том, именно, чтобы от одного общеполезного дела переходить к другому, памятуя о боге.
• Если что-либо тебе не по силам, то не решай еще, что оно вообще невозможно для человека. Но если что-нибудь возможно для человека и свойственно ему, то считай, что оно доступно и тебе.
• Честолюбец видит свое благо в чужом действии. Преданный наслаждению — в испытываемом им состоянии. Разумный же человек — в своей деятельности.
• Суетные заботы о внешнем блеске, сценические представления, приобретение стад крупного и мелкого скота, бои гладиаторов, драка щенят за брошенную им кость и рыб за корм в садке, кропотливая работа муравьев, беготня испуганных мышей, движения кукол, потягиваемых за веревочку, — все это явления одного порядка. Среди всего этого следует хранить благожелательность без заносчивости, но не упускать из вида, что ценность каждого человека определяется ценностью предметов его стремлений.
• Если кто прегрешил против тебя, то тотчас же отдай себе отчет, каково было его убеждение о добре и зле, когда он прегрешал. Уяснив себе это, ты будешь жалеть его и не станешь ни удивляться, ни гневаться. Ведь если твое убеждение о добре совпадает с его убеждением или подобно ему, то ты обязан отпустить его вину. Если же ваши убеждения о добре и зле расходятся, то тебе легче будет сохранить доброжелательность по отношению к заблуждающемуся.
• Все существует для чего-нибудь, как, например, лошадь, виноградная лоза. Чему ты удивляешься? И солнце существует для какого-нибудь дела, да и остальные боги. Но для чего ты? Для наслаждения? Посмотри, выдерживает ли это критику.
• Ни с одним человеком не может случиться ничего такого, что не составляет удела человека; с быком, виноградной лозой, камнем — что не составляет их удела. Если же с каждым случается только то, что для него обычно и естественно, то на что же ты станешь негодовать? Общая природа не ниспослала тебе ничего такого, чего ты не мог бы претерпеть.
• Чего ты добиваешься? Долгой жизни? Иначе говоря, ты желаешь получать ощущения, стремиться, развиваться и идти вспять, пользоваться речью, размышлять? Но что из всего этого кажется тебе достойным желания? Если же все презренно, то перейди к последнему: повиновению разуму и богу. Но с почитанием их несовместима досада по поводу того, что смерть лишит нас когда-нибудь всего указанного выше.