Часы идут, дни бегут, годы летят
Изучать механизмы восприятие времени человеком начали еще с прошлого века. Значительную роль в разработке представлений об этих механизмах сыграл крупнейший русский физиолог И. М. Сеченов, который считал, что внешние влияния воздействуют на наши чувства в двух главных формах — в виде группы, членораздельной в пространстве, и в виде рядов, членораздельных во времени.
При этом (в отличие от пространства, воспринимаемого зрением, слухом, осязанием) специального вида чувствительности, специального органа восприятия времени не существует. «Продолжительность явлений, — пишет И. М. Сеченов, — мы чувствуем, ибо различаем в кратковременных из них, начало, середину и конец. Но нет человека на свете, который различал бы, непосредственно чувством степени, продолжительность явлений за пределами секунд, а мыслим мы не только минутами, но и годами и столетиями — и, конечно, опять в одеянии, чуждом чувствованию» (Элементы мысли. М., 1947),
Анализируя роль различных органов чувств в восприяии времени, Сеченов первое место отводит глубокому мышечному чувству, называя его темным мышечным чувством (проприоцептивная чувствительность) Именно этот вид чувствительности является «школой», в которой слух (и до некоторой степени глаз) научается распознавать временные отношения.
Мышечное чувство может давать следующие элементы восприятия: как счетчик равных периодов — ряд чисел; как счетчик периодически откладываемых равных длин — определенные протяженности в пространстве; как счетчик периодически повторяющихся равных продолжительностей — определенные протяженности во времени.
Как видно из сказанного, для отсчета временных отношений важно мышечное чувство с его «тягучестью в сознании» не только само по себе, не столько статическое мышечное чувство, а те ощущения, которые сопутствуют двигательной активности. При этом есть совершенно определенная форма двигательной активности, играющая особую роль в развитии понятия времени. Это ходьба, представляющая, по И. М. Сеченову, шаблон, на котором могли развиваться числа, линейная мера и мера времени, поскольку шаги представляют собой ряд повторных действий с постоянной продолжительностью и паузами. Сопровождающее их мышечное чувство может служить измерителем или дробным анализатором пространства и времени.
Представления Сеченова о роли мышечного чувства в восприятии времени нашли свое подтверждение на практике — в период космических полетов и тренировок перед ними. Восприятие времени в невесомости или в сенсорной изоляции, когда мышечное чувство в значительной мере исключается, оказывается искаженным.
Однако, как уже упоминалось выше, И. М. Сеченов считал мышечное чувство базисным, но не единственным, имеющим отношение к отсчетам времени. В значительной мере на его основе постепенно развивается восприятие времени слуховым анализатором, а также зрением.
Слух как бы дополняет восприятие времени, осуществляемое мышечным чувством, разделяя с ним работу. Промежутки времени, заполненные звуковыми ощущениями, воспринимает слух, паузы между ними — мышечное чувство.
Эти представления И. М. Сеченова нашли блестящее подтверждение в исследованиях с,так называемой «сенсорной депривацией», то есть в опытах, когда испытуемые находились в условиях резкого ограничения раздражений органов чувств.
Человека помещали в специальный бункер или он находился в пещере, куда не проникали ни звуки, ни солнечный свет, и смотрели, как при этом он ориентируется во времени.
Наиболее значимыми в этом отношении являются опыты французского спелеолога Мишеля Сифра, которые он ставил над собой. Он спустился в пещеру, находившуюся на дне пропасти Скарассон, и прожил там, в палатке, два месяца. С поверхностью земли Сифр имел одностороннюю телефонную связь — он звонил, чтобы сообщить, который, по его мнению, час, что он сделал, сколько это действие заняло времени, что собирается делать дальше. Никакого ответа он не получал. Дежурные наверху вели журнал, где точно отмечали время каждого сообщения.
В самые первые дни, когда Сифр обследовал пещеру, в которой расположился, и разные боковые ходы, его сообщения о том, что он считает, что уже 23 часа и ложится спать, или что он проснулся и сейчас 9 утра, не очень сильно отклонялись от истинного времени. Но вскоре Сифр сбился со счета, и дежурные вскакивали среди ночи, чтобы отметить, что, по мнению испытуемого, сейчас 9 часов утра и он готовит завтрак или 9 вечера и он ужинает.
Сифр читал, слушал музыку, ходил по большой пещере, но постепенно впадал в апатию. Ощущение времени он потерял полностью — иногда ему казалось, что время летит, иногда — что замедлило свой ход, а иногда даже появлялось ощущение, что время перестало существовать.
Сифр за 58 дней и 17 часов отстал в отсчетах на 25 суток. Время для него шло почти в два раза медленнее. Такой просчет повлек за собой недоразумение — Сифр решил, что его хотят заставить прервать опыт раньше времени. Он даже заподозрил, что это делается по настоянию его матери, которая очень беспокоилась за него. Сифр долго и упорно отказывался подняться.
Опыт Сифра повторил его ученик Жан-Пьер Марете, пробывший в тех же условиях 174 дня. Для него время текло также в два раза медленнее — он отстал в отсчетах на 88 суток, хотя прекрасно знал об изменении течения времени у Сифра и мог бы внести коррекцию.
Зарубежные исследователи создавали и более жесткие условия изоляции от внешних раздражений. Испытуемые содержались примерно так, как это описывается в научно-фантастических романах, когда будущих космонавтов погружают в специальном снаряжении в резервуар с водой. При этом выключаются не только слуховые, обонятельные и зрительные раздражения, но также глубокое мышечное чувство и тактильная (осязательная) чувствительность. В этих условиях чувство времени нарушалось полностью, испытуемые даже не знали, спят они или бодрствуют, развивались галлюцинации. Большинство обследуемых отказывались продолжать эксперимент свыше 24-72 часов.
Что касается участия органа зрения в восприятии времени, то и здесь основную роль, по Сеченову, играют возникающие при работе зрительных рецепторов мышечные ощущения, поскольку человек, следя глазами за движущимся телом, упирает движущиеся оси глаз в перемещающийся предмет и передвигает их вслед за последним по всему пути его перемещения.
Сеченов уподобляет зрительные оси двум очень длинным щупальцам, способным то вытягиваться, то сокращаться, повторяя вслед за предметом не только весь его путь, но и различные скорости в разных местах пути. Передвижение зрительных осей, будучи связано с движением глазных яблок, производится мышцами глаз, и глаз различает одновременно обе характерные черты движения — направление и скорость.
Современные исследования временных отношений с помощью зрения, то есть определение промежутка времени, необходимого для преодоления (обычно на автомобиле) заданного расстояния, показали, что они зависят от длины расстояния необходимого пробега (каппа-эффект) и от скорости (тау-эффект). Оказалось, что априорная оценка времени, необходимого для преодоления заданного расстояния при движении с заданной скоростью, тем точнее, чем выше скорость и короче расстояние.
Иначе говоря, человек может произвести более точную оценку в тех случаях, когда расстояние, которое необходимо преодолеть (еще более сокращаемое за счет высокой скорости), оказывается в пределах, доступных непосредственному промеру «щупальцами» глаз. Когда же эти промеры проводятся не на весь путь, а только на какой-то его отрезок, то оценка времени затрудняется.
Доказано, что время в момент движения кажется короче, чем в покое. Таким образом, подтверждается высказанное крупнейшим русским физиологом А. А. Ухтомским (1875-1942) положение о спаянности в представлении человека интервала пространства от наблюдателя до предмета с интервалом времени, необходимым для преодоления этого пути.
В восприятии времени участвуют также тактильный анализатор, разрешающий выявлять последовательность событий, и, как правило, неосознаваемая интерорецепция — восприятие раздражений, идущих от сердца, легких, желудка и т. д., она как бы играет роль мышечного чувства внутренних органов.
Таким образом, в организме не существует специальных датчиков времени, но существует целый ряд способов его отмерить.
Как же можно себе представить это отмеривание?
Академик П. К. Анохин (1898-1974) разработал представления о том, что для осуществления психической деятельности создаются функциональные системы— временные объединения различных образований мозга, которые по окончании этой деятельности больше не связаны между собой, а вовлекаются в новые функциональные системы.
Крупный советский нейрофизиолог академик Н. П. Бехтерева показала, что в этих функциональных системах существуют «жесткие» и «гибкие» звенья. «Жесткими» звеньями являются обязательные для данной деятельности образования мозга, работающие независимо от изменений и воздействий внешней среды. «Гибкие» звенья — образования, вовлекаемые в данную деятельность лишь в каких-то определенных условиях.
По всей вероятности, отмеривание временных интервалов, происходящее на постоянном фоне интерорецепции ритмических процессов в организме, осуществляется с помощью такого «жесткого» звена, как глубокое мышечное чувство, и «гибких» звеньев — других органов чувств.
Согласно исследованиям последних лет, восприятие времени происходит как на уровне сознания, так и на подсознательном уровне. При этом представления о прошлом связываются с механизмами памяти, которые, как считают нейрофизиологи, функционально связаны с поверхностными и глубокими структурами височной доли мозга. Восприятие настоящего (ощущение сиюминутного) имеет две формы.
Первая — зависит от раздражений внешними воздействиями сенсорных (чувствительных) проекционных полей коры (зрительного, слухового и т. д.). Вторая — от сенсорных сигналов, идущих от собственного тела в виде постоянного (фонового) потока ощущений, и предположительно контролируется корой лобной доли. Кроме того, ощущение настоящего в определенной мере складывается из памяти о прошлом и предположений о будущем и связано с познавательными процессами, направленными как в прошлое, так и в будущее.
Восприятие (построение) будущего также соотносится с лобной корой, поскольку именно эта область организует распознавание и программы действий. Поскольку эти программы могут быть сохранены в памяти и воспроизведены, некоторые исследователи называют их памятью о будущем. «Репертуар» будущего основан на опыте прошлых событий и на представлении о текущем моменте. Он постоянно пересматривается и обновляется, оптимизируется.
Поражение различных отделов головного мозга в связи с теми или иными заболеваниями (опухоль, инфекция, кровоизлияние и т. д.) вызывает своеобразные симптомы нарушения восприятия времени. Так, например, при поражении височной доли у больного появляется ощущение, что все происходящее уже было, он все это уже видел, слышал. Повреждение височной и лобной долей сопровождается ощущением: все, что есть сейчас, уже было когда-то, еще будет вновь, то есть человек существует в настоящем, прошедшем и будущем одновременно.
В ряде работ советских исследователей Н. Н. Братиной и Т. А. Доброхотовой исследована роль правого и левого полушария в ощущении времени. Ощущение прошлого оказалось связанным с правым полушарием, будущего — с левым, а ощущение настоящего — с тем и другим.
Поскольку осуществление любого действия начинается с плана, проекции в будущее, Н. Н. Брагина и Т. А. Доброхотова говорят о движении нервных процессов слева направо. Составление плана-проекции в будущее является функцией левого полушария, затем в состоянии активности находятся оба полушария, осуществляя действия в настоящем.
По окончании действия оно уходит в прошлое, откладываясь в памяти в правом полушарии.
Эти исследования были положены философом А. А. Логиновым в основу модели двух направлений течении времени у человека — реального, «физического» времени развития, с первых дней жизни (в котором движение идет от прошлого к будущему) и времени психической деятельности, совершающего движение от будущего к прошлому. При этом темп движения времени у разных людей различен, что связано со скоростью нервных процессов.
Суждение о длительности времени резко меняется, если речь идет о непосредственном переживании или воспоминании. Заполненное событиями время в момент переживания кажется коротким, но при воспоминании — долгим. Время, событиями не заполненное, в данный момент кажется долгим и промчавшимся, когда речь идет о воспоминании. Вероятно, отсюда и пошла поговорка: «Часы идут, дни бегут, годы летят».
Ощущение и оценка времени зависят у каждого человека от целого ряда факторов, в первую очередь — от возраста. У ребенка ощущение времени формируется постепенно, с накоплением опыта, при этом время кажется ему большим, ведь ребенок все время узнает что-то новое. Его минуты заполнены огромным количеством событий. У пожилых людей новизна мира давно угасла, среднее число новых событий в десятки раз меньше, чем у ребенка, и время течет убыстренно.
Что касается влияния пола, то, согласно психологу Б. Г. Ананьеву, у детей отмечается некоторая разница в распознавании длительности отрезков времени — мальчики распознают их точнее.
По-разному воспринимают время лица с различной структурой ритма работоспособности — так называемые жаворонки (наиболее работоспособные с утра), совы (наиболее работоспособные вечером и ночью) и аритмики (не обладающие определенным ритмом). «Жаворонки» ощущают время как активное, большое, яркое. Их положительные оценки относятся и к настоящему, и к прошедшему, и к будущему. У «сов» представление об активном и большом времени сочетается с тревожным его восприятием и интересом к структуре времени. Положительные эмоциональные оценки относятся и к настоящему, и к прошедшему, и к будущему. У «аритмиков» время воспринимается как быстротечное, фактор активности выражен слабее, чем в двух других группах. Эмоционально положительно воспринимается прошлое и, главное, будущее, но не настоящее.
Суммируя все сказанное, можно заключить, что «жаворонки» относятся к числу людей оптимистичных и деятельных; «совы» — к числу людей тревожных, деятельных и философствующих; «аритмики» переносят свою деятельность в прошлое и будущее, а в настоящем малоактивны и тревожны.
Наконец, временная перспектива зависит и от характера человека. Зарубежные психологи X. Манн, М. Зейглер, X.. Осмонд, основываясь на личностных особенностях восприятия времени, предложили следующую классификацию. Отталкиваясь от концепции К. Юнга о четырехмодальном восприятии мира (эмоции, мышление. ощущение, интуиция), они выделили четыре типа личности.
Эмоциональный тип. Время для представителей этого типа циркулирует следующим образом: прошедшее становится настоящим, а затем возвращается в прошлое как воспоминание. Поведенческие реакции определяет личное прошлое. Времена меняются, человек — нет.
Людям такого типа кажется, что мир остается таким, каким он был в годы их молодости. Они оценивают события не по результатам, ибо для них только те события значительны, которые могут стать яркими воспоминаниями. Они предпочитают сильные переживания, пусть даже неприятные, слабым, хотя, может быть, и приятным. Все беды берут на себя. Трудно меняют первоначально сложившееся представление о человеке и все видят с позиций личных отношений.
Мыслительный тип. Эти люди тоже воспринимают время как идущее из прошлого в будущее, но их прошлое— это не личное, а отвлеченное, историческое. По их мнению, любое действие можно предпринять только после выяснения причин и следствий того или иного события.
Такие люди живут в соответствии с принципами. Они придают основное значение преемственности и последовательности. Поэтому они стремятся к тому, чтобы все их поступки органично входили в, некую единую концепцию и чтобы возможность случайности была сведена к минимуму. Быстрота действий не свойственна им. Предпочитают подумать. Часто бывают бездейственны в кризисных ситуациях, но если кризис длится, их способность справиться с такими ситуациями возрастает. Всегда планируют свои действия. Время и план для них — серьезный фактор. Создав свою теорию реальности, эти люди готовы отстаивать ее всеми силами, часто поддерживают свою версию, даже если соотношение сил не в их пользу. Они отвергают факты, которые не соответствуют их теории или разрушают ее силой логики.
Ситуативно-сенсорный тип. Люди этого типа воспринимают настоящее во всей полноте и игнорируют свой прошлый опыт. Хорошо справляются с кризисами, неожиданностями. Не очень задумываются над событиями и реакциями окружающих. Не способны ждать. «Ощущающий» человек не осознает длительности времени, в глубине души не воспринимает его движение, хотя может понять, что время движется. Только восприятие настоящего богато, полно, глубоко, и оно никогда не покидает таких людей.
Они движутся от одного момента времени к другому посредством своих действий, а не течением времени. Невнимание к прошлому и будущему также объясняет стремление такого человека все к новым и новым ощущениям. Он предпочитает любое ощущение отсутствию такового. Именно это влечет его к постоянной деятельности. Трудно найти человека этого типа, который был бы ленив.
Интуитивный тип. Авторы при определении данного типа исходят из своего толкования интуиции. Интуиция, по их мнению,— это функция предвидения, оперирующая понятием «будет». Для человека интуитивного типа настоящее — всего лишь бледная тень, прошлое — туманно. Тот, кто относится к интуитивному типу личности, проводит жизнь, стремясь к горизонту. Он часто производит впечатление человека легкомысленного, непрактичного, нереалистического. Поскольку для «интуитивов» то, что будет, реальнее того, что происходит, они нетерпеливы. Перескакивают с одной деятельности на другую. Не осознают времени. Эти люди вдохновляют других видением будущего. В этом их величайший талант и источник их личного счастья.
Но «интуитивы» обычно не считаются с тем, как видят будущее другие. Если у них появилось видение, они ни перед чем не остановятся, чтобы изменить мир в соответствии со своими убеждениями. Таким людям часто не хватает умения осуществлять свои представления о будущем. Жизнь, идущая своим чередом, представляется «интуитивам» летаргическим сном. Все, что ускоряет обычную жизнь, они приветствуют.
Авторы, приведя свою характеристику выявленных ими четырех типов личности, делают из своих исследований чрезвычайно значительные выводы, полагая, что все социальные конфликты проистекают из различного восприятия реальности и взаимного непонимания. Отсюда рецепт: уметь диагностировать описанные типы личности и, дифференциально подходя, научить каждого индивида понимать людей, не относящихся к его типу, не похожих на него.