6. Прогрессивное движение жизни
НАШ МИР НЕ ЧТО ИНОЕ, КАК ПРОДУКТ КОЛЛЕКТИВНОГО ТВОРЧЕСТВА.
Мы строим свой мир, создаем свои концепции и учения. Бессмысленно воспроизводить прошлое, глупо повторяться, даже если допустить в древности существование более совершенных цивилизаций, что, к сожалению в пределах обозримой истории не просматривается. Древнее - не значит верное, скорее наоборот, древнее - значит отжившее, неприменимое сейчас. Потому всякое преклонение перед традицией и всякие попытки реставрировать прошлое для применения к современной жизни следует рассматривать как бессилие и ленность души, это отнюдь не означает, что мы не можем сознательно, без огульного преклонения использовать зерна древней мудрости.
Не верь чувству, что ты (человек) что-то знал и забыл. Это - самообман. Ничто не повторяется. Впереди всегда новое. Возможности бытия безграничны.
Только на первый взгляд древнее ближе к вечному: оно мертво или близко к умиранию, а таковое не может быть авторитетом живому. Чтить надо живое, а не мертвое. Также и любить надо не мертвых, а живых: им любовь нужнее.
Прогрессивное движение жизни (перемены, перемены перемен, перемены перемен перемен ...) - это изменение всех констант и изменение констант всех изменений. Развитие сознания происходит через переоценку и ломку всех существующих ценностей.
Прогресс духовности неизбежно ведет к (последовательной и параллельной) аннигиляции всех форм престижа и превосходства. Растворение эго на уровне социума (в полисе), возможно, потребует временных установок, кажущихся сейчас парадоксальными, например: «худший из грехов (стыд и позор) - хоть в чем-то лучше другого ... даже в своем непревосходстве над другими».
Усвоенная парадоксальность мышления становится парадоксальностью чувствования (амбизалентность), которая, разрушая основы рационалистического отношения к миру, позволит полностью перейти к иррациональной, принципиально иной форме бытия-сознания.
Доминирующая сейчас оценочная форма сознания, основу которой составляет различение лучшего и худшего и естественная волевая направленность к лучшему (как таковому, в любом аспекте) создает (расценивает, конструирует) волевую форму бытия - бытие как взаимодействие и конфликт волевых точечно-активных проявлений, в котором необходимо присутствуют замкнутые в себе (самозацикленные) эго как центры волевой активности.
Развитие сознательности приводит к последовательному отпадению более глубоких слоев объектов волеизьявления. Ощущение Единства и Гармонии делает излишним волевое сопротивление, вера начинает преобладать над расчетом, дух приближается к высшей самодостоверности и самодостаточности. Назревает антиволевой акт - прыжок в совершенно иное - вневолевое, внесубъектное состояние бытия (тотус). Это - жизнь в Истине - истинная жизнь, потому что все иное оказывается заблуждением, иллюзией.
Самовыражение бытия неуклонно направленно к Истине, в каких бы аспектах мы его не брали. В моносе это - путь Человека, его самообнаружение и саморазоблачение; в полисе - аналогичный процесс проходящий через ряд болезненных переоценок, когда многое накопленное с таким трудом, оказывается полезным только как возможность вдруг осознать ненужность этих накоплений и отбросить их на всегда, - пока не станет очевидным, что все завоевания суть не средства достижения чего-то необходимого, а самоцель гипертрофированного эго, невозможного без борьбы и стремления, без завоевания и насилия над «внешним» и «чуждым», а значит - несуществующего без скорби и страдания, поскольку действие рождает противодействие, и поверхностность раздела может существовать только при соизмеримых давлениях с обеих сторон.
Это необходимо понять: воля не только путь к цели, но еще и расстояние. Воля - это «разность потенциалов» между действительным и желаемым. Волевое бытие представляет мир как волю - не как нечто уже сейчас сущее (действительное), но как отличное от чего-то воображаемого. Человек собирается жить, переделав все дела, - он еще не живет. Социум собирается жить в будущем утопическом раю и тоже - постоянно и вечно - лишает себя жизни здесь и сейчас.
Это необходимо понять как можно глубже, сделать чувственным внутренним опытом: эго хочет не достижений (достижение - это побочный продукт), - чтобы существовать, ему надо куда-нибудь стремиться. Его бытие есть стремление, потому что эго - не сущность, это только условная граница раздела между желаемым и действительным, между прошлым и будущим, - мыльный пузырь, внутри и снаружи которого одно и тоже пространство - настоящее сущее, а не иллюзорные цветовые разводы на его поверхности.
Осознав это, человек начинает делать усилия, чтобы ни к чему не стремиться, он стремится к неустремленности, чтобы в конце концов, восприняв этот парадокс на заинтеллектуальном уровне, отбросить и это свое последнее стремление, вернее - дать ему отпасть самому: это не может быть волеизъявлением, это - антиволевой акт.
Аналогичные усилия в социуме (явления более стихийного характера, чем духовное самосознание личности) проявляются как самопроизвольный процесс созревания новых и отмирания старых программ, установок, отношений. Этот процесс начинается с флуктуаций (отдельных отклонений) в самых разных аспектах: постепенно умножаясь, флуктуации становятся нормой, хотя социальная запрограммированность еще долго скрывает этот факт от массового сознания.
Рост духовности в полисе - это изменение социального сознания, стремящееся проявиться через снятие программ (установок, норм, законов), считавшихся ранее саморазумеющимися. Это - развитие осознанности, сокрушающей догматизм, это - прогрессивное движение жизни.
Раскрепощение полового инстинкта обретает все большую массовость. Уже сделаны первые шаги к уничтожению жестких социальных законов, в течение многих веков пытавшихся обуздать могучую силу природы. Загнанная в подполье она стала мощным разрушающим фактором для психики человека, чему во многом обязано его современное (ставшее нормой) привычно-патологическое состояние.
Близко время, когда эта потребность, такая же естественная , как голод, жажда, вернет себе естественность на всех (даже самых формальных, поверхностных) уровнях социального сознания. Тайное становится явным, постыдное и запретное станет настолько простым и обыкновенным, что человек насытившись, утратит к нему болезненный интерес, высвобождая огромные силы для более интересных и достойных дел. Так Великая Сексуальная Революция станет одним из важнейших этапов созидания человека нового типа.
Не столь явно заметны сдвиги в преодолении другого заземляющего фактора - стремления к материальным благам, жажды обладания и накопительства. Однако эта страсть, будучи продуктом ума и возросшего в нем страха перед будущим (а не первично-физиологической потребностью) не требует столь полного удовлетворения (абсолютного изобилия), как подавленный половой инстинкт, и сравнительно легко уступает свои позиции пробуждающейся духовности, преодолеваясь не только (и не столько) через пресыщение, но и через неудовлетворенность, рано или поздно обнаруживающую тщету подобного рода интересов. Пусть пока не в массовых масштабах, но ценность денег во многих душах все более уступает ценности времени. Все больше понимания, что время самосозидания (самораскрытия) неизмеримо важнее, чем обладание отдельными объектами этого мира, и даже много существеннее, чем озабоченность завтрашним днем.
Даже многочисленные соблазны внешней культуры все чаще не выдерживают конкуренции с самоценностью пробуждающегося духа. Чистота души всегда естественное предпочитает искусственному, природу (внешнюю и внутреннюю) - искусству, и эта душа в конце концов освобождается от оков интеллектуализма, обнаруживая, что культура - не самоцель, а лишь провокация, ведущая к насыщению, пресыщению интеллекта и, наконец, осознанию его скромного места в жизни. К этому ведут все формы интеллектуального накопительства, и даже познание из самоцели превращается в средство освобождения, взрывающее перегруженные склады памяти.
Созревание и одухотворение происходит через болезненную переоценку и лоску привычных ценностей. То, что было постыдным, становится нормой, то, что считалось великим и вожделенным, становится постыдным, скверной болезнью души. Недалеко то время, когда власть над себеподобными (сладчайшая и мучительнейшая форма обладания) будет считаться тягчайшим позором. Давно прошли те времена, когда жесткие социальные позиции и низкий уровень самосознания возводили власть в ранг высочайшего предмета всеобщего вожделения. Воистину, больше страдания, чем счастья в глазах современного владыки, скорее мучеником, чем благоденствующим выглядит нынешний властьимущий; нередко он стыдливо прячет глаза перед подчиненными, не ожидая от них ни любви, ни доверия и почти физически ощущая направленный на него поток неприязни, ненависти, презрения, который уже не может скрыть обветшавшая маска почтительного подобострастия. Совсем немного нужно, чтобы эти чувства из подразумеваемых стали явными - саморазумеющейся общественной нормой, а властолюбие - постыднейшим атавизмом человеческой души. Возможно, будут властители (координаторы) по принуждению, возможно - по тяжкому жребию, в порядке жертвенности, не исключено, что это станет исправительной мерой, - до тех пор, пока не отпадет необходимость в каком-либо внешнем координировании свободных сознательных людей (ли еще?).
Никакая формула не выразит Истины, потому что Истина - не принцип, Истине чужды принципы. Любые, казалось бы самые очевидные принципы на поверку оказываются не абсолютными.
«Мораль - хорошо, аморальность - плохо», - говорите вы. Но вспомним, что есть мораль высокая, мораль высокосознательной души - мораль внутренняя. И есть мораль низкая, внешняя, социальная, подменяющая живое чувство застывшими схемами. По отношению к такой морали лучше быть аморальным.
«Творить добро - хорошо, творить зло - плохо», - утверждаете вы, забывая, что иногда ваше добро может действовать растлевающе, а зло оказаться необходимой суровой помощью.
Все ваши установки неизбежно наталкиваются на вопрос: для чего это нужно? Чтобы мне было хорошо? Чтобы всем было хорошо? Чтобы усовершенствоваться? Чтобы заслужить высшую награду? Чтобы служить людям или Богу? Чтобы считать себя хорошим, избежать самоосуждения? и т.п. Ни одна из этих целей не является самоочевидной и абсолютно непререкаемой, хоть все достаточно заманчивы, и при своем кажущемся сходстве далеко не всегда требуют одинаковых действий.
Чем ближе принцип к абсолюту, тем более он расплывчат, тем менее информативен. «Поступай так, как подсказывает тебе твое высшее чувство Истины», - это подсказка, но не формула, - тот, кто осознал в себе это высшее чувство, уже знает как ему поступать.
«Поступай так, как считаешь (сейчас) нужным» - это было бы абсолютно истинно, если бы не было абсолютно тавтологично: невозможно не поступать так, как считаешь (сейчас) нужным; даже если подчиняешься чужой воле вопреки своей, значит счет это нужным по какой-то причине.
Нет абсолютных принципов и абсолютных заповедей. Все прекрасные добродетели оправдывают себя в ограниченном круге пространства-времени. Заповеди необходимы как прутья решетки для тех, кто не достиг высокой сознательности и свободы духа. Им нужны ограничения морали, чтобы они не выродились и не уничтожили друг друга. Но тот, кто услышал голос Истины, пробуждается от власти рациональных программ для иррациональной жизни.
Жизнь вне логики и вне морали, хоть это состояние внутренней истинности следовало бы называть моралью высшего порядка. Вызывая праведный гнев всех винтиков слаженного общественного механизма, жизнь приносит себя в жертву, чтобы эти винтики стали чуть более живыми. Так Бог, который есть Жизнь, дает душу своим подобиям.
Прогресс духовности неизбежно ведет к аннигиляции любых форм престижа и превосходства. Превосходство - понятие чисто человеческое и оно - грех человека. Душе потребовалось пройти через мясорубку грехопадения, через многовековые муки человеческого созревания, чтобы возродиться в новом сиянии, сбросив греховные струпья, как змея сбрасывает омертвевшую, сковывающую движения кожу, чтобы вкусить блаженство и легкость естественной непорочности и отдохнуть, возможно готовя себя к новому прыжку, если бесконечность присуща жизни в её прогрессивном движении, если эта бесконечность не окажется только зовущим маяком, - а ТАМ, возможно, все будет понятно совсем по другому, и власть над временем покажет относительность самой вечности, и власть над жизнью покажет относительность самой жизни и смерти, и будут другие измерения и другие слова, а если не слова, то что-нибудь совсем другое. Ясно одно: ЧТО-ТО БУДЕТ всегда и везде, хоть оно и не будет так называться, и , возможно, никто не будет ничего называть, а будут совсем другие отношения, и даже не отношения, а нечто совсем непостижимое, но ясно, что БУДЕТ, потому что не быть невозможно.
И ясно, что уже ЕСТЬ сейчас, но никто не называет и не знает об этом, потому что ЭТО неназываемо и непознаваемо. Возможно, мы с ним делали что-то другое, или ОНО - с нами, или нет никакого делания, а есть что-то другое, что так же неназываемо и непознаваемо, но находится с нами или с собой в каких-то других отношениях, или, скорее, не в отношениях, а в чем-то другом, как-то иначе ... Но ЧТО-ТО ЕСТЬ, и это главное, и, пожалуй единственное, что ЕСТЬ, потому что все, что можно узнать и назвать, сомнительно, уничтожимо, и вообще, возможно только мерещится. Но ЕСТЬ несомненное, истинно сущее, любые слова о котором бессмысленны, но все же - о чем еще говорить? Или лучше молчать и ощущать эту несомненность, или не ощущать, а быть в ней, быть ею, что и означает быть самим собой - тем, что в тебе несомненно. Называя это Верой или Богом, Светом, Истиной, Гармонией, мы создаем образ из всего, что налипло на этих словах, прошедших множество рек, как разменная монета. А ЭТО - чистое золото, никем и ничем не загрязненное, но даже слово «чистота» настолько испачкано, что оставляет пятна на зеркале сознания. Каждый может сам придумать себе слово, еще не бывшее в употреблении, и оно больше скажет даже чем слово «БЫТЬ»в самых превосходных степенях. Но и звуки слов испачканы и оставляют ассоциации, затуманивающие ЭТО. Нечленораздельный, нечеловеческий звук скажет больше, молчание скажет больше, но молчание человека еще слишком выразительно и немного волнует поверхность океана твоей души. Стань растением или лучше - камнем, если сумеешь ...
Но ты хочешь быть живым. А жизнь ты понимаешь как вечное стремление, движение к тобой же придуманным целям. Может быть, если бы ты не старался понимать жизнь, ты бы более жил, вместо того, чтобы гнаться за созданным твоим воображение «образом жизни». Может быть, если бы не цель, ты бы уже был ЭТИМ, а стремясь схватить ЭТО, ты создаешь видимость погони призрака за призраком. А если ты уже ЭТО, то некому и нечего хватать. Но ты хочешь подтверждения и изготавливаешь все новые зеркала, чтобы убедиться в своем существовании. Но убеждаешься лишь в существовании все новых отражений. Ты щиплешь себя, чтобы убедиться, что не спишь, ты кричишь от боли, кусая свой хвост, но и это ничего не доказывает, потому что кричишь - не ты.
Ты ЕСТЬ - это самое главное. Еще не веришь? Хочешь убедиться? Неужели непонятно, что если есть кому убеждаться, значит он уже ЕСТЬ? Зачем еще доказательства?
Ты - это всё, воздух, пространство, а ты думаешь, что ты - это только игра красок на поверхности мыльного пузыря. Это не ты, который ЕСТЬ думаешь, - все это думанье - только разводы на мыльной пленочке. Но пленочка испарится, а ВСЁ, которое есть ты, останется, и исчезнувшая пленочка окажется частью тебя. Но в этом некому убедиться, потому что пленочки и её узоров - её думанья - уже нет, а тебе, который ЕСТЬ ВСЕ, ни в чем убеждаться не надо, да и невозможно. Сейчас надуется новый пузырь эго и начнет донимать себя теми же вопросами. Загляни этот пузырь внутрь себя, он узнал бы, что он - воздух, пространство, единое со всем остальным пространством, в котором иногда возникают мыльные пузыри. Но как это знание выразить на языке его цветовых разводов?
Вот его главная проблема: выразить (себя) то, что и так несомненно. Для чего? Зачем? Чтобы стать ЭТИМ. Но зачем становиться ЭТИМ тому, кто уже ЭТО? Или для того, чтобы знать, что ЭТО такое? Но что значит - узнать что ЭТО такое? Это значит условно заменить ЭТО чем-то другим, разными мелочами, которые в нем содержатся, например, словами, образами. Зачем этот самообман? Может быть для того, чтобы рассказать другим? Помочь им стать ЭТИМ? Но они и так ЭТО. Подсказать им, чтобы напрасно не искали то, что никогда не терялось? Но сколько же можно говорить?
Так же, как пространство неизменно, волнуется ли океан или спокоен, так и тебе, который ЕСТЬ, безразличны игры того, кто себе только кажется. И океан Сущности не исчезнет, если волны ума напишут на его поверхности, что океан непознаваем, невыразим и вообще не существует. Весь этот поток мыслей, слов, перемен и достижений - только узоры волн, движения, процессы, да и они только кажутся, если допустить время. Но и допущение времени - это только процесс изменений (волны сознания), который происходит (если допустить время), когда ты этим «допущением времени» занимаешься.
-Боже, неужели даже времени нет? - пошли волны на воде. А навстречу им другие:
-Есть, но только как иллюзия времени, представление о времени, мысль о времени, так же, как и все, что можно помыслить, представить, почувствовать, ощутить и вообще, с чем можно что-нибудь сделать.
-Но что-нибудь есть не как иллюзия, не как представление, - на самом деле:
-Нет никакого «на самом деле». Само понятие «на самом деле» только иллюзия, представление.
-Но что-то порождает эти представления?
-Да, но это тоже представление о том, что порождает эти представления. Иллюзия причины, причинности и первопричины.
-Значит на самом деле ничего нет? Все только кажется?
-На самом деле все есть, если учесть, что «на самом деле» - только представление, хоть на самом деле нет никакого «на самом деле».
-Господи! Но хоть что-нибудь есть или ничего нету?
-Если бы ничего не было, не было бы и этого вопроса. Значит что-то есть. Скажем есть иллюзии, представления. Но думать, что эти представления что-то за собой скрывают, обозначают, то чего-то происходят, - сущий вздор. То, что не может быть представлением, не может быть тебе дано. О чем же ты спрашиваешь?
-Кто же я, имеющий представления, созерцающий иллюзии?
-Ты тоже только представление о себе, только иллюзия себя, только мысль о том, что есть кто-то, представляющий представления.
-Но если отбросить все представления, что останется?
-Последнее что тебе останется, это представление о представляющем это представление о себе. Больше ничего.
-Но если я отброшу и это представление?
-Его некому отбросить. Но если бы оно исчезло, исчез бы и ты.
-Но что-нибудь где0нибудь еще будет?
-Все будет, все возможные представления. Ведь ты их только отделял от себя, но не выбрасывал: выбросить их некуда, а уничтожить невозможно.
-Значит и мое последнее представление о себе неуничтожимо?
-Разумеется. Ничто не уничтожается, потому что время - только представление о времени. Но ты как свое представление о себе, если сумеешь освободиться от всех других представлений, потом снова облипнешь ими, но в другом порядке, так что можешь сам себя не узнать.
-А не могу ли я узнать себя в том, что останется свободным от всех представлений о «не себе»?
-Увы, это не так просто. Полное очищение от всех иллюзий не дается даже смертью. Ведь представление, единственным содержанием которого является оно само, - это абсурд для ума. Оно не может даже длиться, поскольку представление о времени ты должен был отбросить раньше, что не так уж просто. Так, что сколько бы ты ни умирал, а какой-то костяк иллюзий для кристаллизации других будет сохраняться.
-Значит представления все-таки вечны? Иллюзорен пейзаж, но хоть холст реален?
-Эта аналогия слишком поверхностна. Если ты понял, что всё - представления, или иллюзии (поскольку не отражают никакого иного объекта, кроме самих себя), значит нельзя делить на более или менее реальные, как пейзаж и холст, а если и можно, то лишь в первом приближении: во втором ты увидишь, что сам холст и рама нарисованы на стене и только создают иллюзию объемности, затем ты убедишься, что стена и весь музей изображены на чем-то еще большем.
-Но ведь рисунок - факт моего представления - реален?
-Это все равно, что сказать: «Иллюзия реальна?», то есть абсурд, а не понимание. Чтобы сказать, что представление реально, ты должен сделать его объектом другого представления, то есть сделать его не реальным как представление, а всего лишь представлением о представлении. Все что можно назвать существующим, - только представления. Но и представление о том, что существуют представления - тоже представление. Мы называем это представлением, иллюзией, можно назвать информацией, - суть этих слов в том, что они выражают или сообщают нечто другое. Так вот, это другое - мнимость, другого нет, есть информация о несуществующем объекте. Иллюзия «реального» бытия возникает благодаря иллюзии представления о «реальности» как о чем-то отделимом о представлений (попробуй отделить!) и благодаря представлению о реальном времени, позволяющем якобы экспериментально убедиться в существовании объектов (нуменов) и даже предсказать их поведение. Если ты всмотришься в себя повнимательнее, ты убедишься не в реальности объектов (нуменов), а в повторяемости и взаимосвязанности представлений в те моменты, когда присутствует представление о времени. Да иначе и быть не может, так как представление о времени - это не что иное, как представление о повторяемости и взаимосвязанности представлений.
-Значит на самом деле они не взаимосвязаны, хаотичны?
-На самом деле нет никакого «на самом деле», включая и первое. Ты имеешь представление о порядке и хаосе. Высший порядок для тебя - предмет стремлений, потому что время - представление о взаимосвязанности, и, значит жизнь во времени - представление о большем упорядочивании. Хаос - представление о чем-то страшном, нежелательном. Но посмотри внимательно: видел ли ты хаос так явно, как видел порядок? Нет, хаос - это только антитеза порядка, просто пугало. Объект этого представления чисто умозрительный, и выражает только твое представление о недостаточном порядке - меру беспорядка. Но ты не можешь увидеть, познать, ощутить хаос, потому что ты, мыслящий себя живущим во времени, уже с самого начала - кристалл.
-Почему же я не ощущаю полного порядка?
-Потому, что для кристаллизации каждый раз берешь не совсем правильную основу, и ошибки со временем наслаиваются. Тогда ты убеждаешься, что дальше кристаллизоваться бессмысленно (когда заключаешь, что в избранном направлении все возможности исчерпаны), ты одним махом отбрасываешь большую часть представлений и начинаешь строить заново. Возможно, ты боишься, что без затравки не начнется кристаллизация, но все же с каждым разом ты оставляешь все меньше иллюзий, не прекращая попыток воссоздать совершенную Гармонию. В этом непрерывном саморазрушении и самовосстановлении и заключается прогрессивное движение жизни. Только не забывай, что все, что можно сказать об этом - только аналоги отдельных проекций этого процесса.
-Но достигну ли я когда-нибудь совершенной Гармонии? И будет ли это прекращением прогрессивного движения?
-Ты достигнешь максимального совершенства, когда сможешь разрушить себя до основания и начать с одного кирпичика, - из точки, которая даже не «нечто», потому что представления, или элементы, или факты сознания становятся чем-то (определенным) только при взаимодействии с другими элементами, при их взаимоопределении. Тогда твое разрушение будет не разрушением, а станет высшим созиданием, потому что совершенное вне времени, ведь именно таково твое представление о Гармонии - все возможные представления о времени уже уложены в решетку этого кристалла, ты кладешь последнее, и больше нет никакого «тебя», потому что ты есть только в становлении, твои индивидуальности - отклонения от Гармонии, настолько они индивидуальны, насколько осознают свое несовершенство. Совершенство абсолютно безлично. Но прогрессивное движение жизни длится вечно в своем времени, которое вместе со своим несовершенством имеет место в абсолютной вневременной Гармонии.
-Но где находятся кирпичики-представления после каждого разрушения, если нет никакого хаоса?
-В той же памяти, только с другой стороны, - в «памяти будущего», в которую когда-нибудь ты сумеешь заглядывать, - когда время перестанет быть для тебя слишком, почти абсолютно реальным. Теперь это удобней представить как лабиринт, который ты стремишься пройти правильно от начала до конца (пока не догадаешься, что нужно просто взлететь над ним). Ведь Гармония вне времени, так что не совсем уместно утверждать, что когда-то её не было, но наконец, она воздвигнута твоими стараниями. Хотя с другой стороны, так оно и есть. Можно сказать, что она есть всегда как возможность, но ты её создаешь как действительность - познаешь как действительность при завершении времени. Но при этом надо помнить, что возможность и действительность - только представления, и, как любые представления, они видятся реальными в одних аспектах и иллюзорными в других. В аспекте вечности нет разницы между возможным и действительным, реальностью и фантазией. Потому ты поймешь, что Гармония никогда не могла не быть, хотя сейчас (во времени) она - «только» возможность. Можно назвать высшую внесубъектность уровнем бесконечных возможностей, но это - наша субъектная интерпретация. К тому же не следует забывать, что все, о чем мы пытаемся говорить - только представления, за которыми нет ничего иного, «реального».
-Как? Даже высшая Гармония нереальна?
-Она-то более всего: ведь любое представление о реальности содержится в ней как элемент конструкции, а не как определяющая категория. На любом из твоих субъектных уровней ты еще сохраняешь какое-то представление о реальности, несмотря на то, что как будто согласился, что нет никакого «на самом деле». Ведь согласиться - означает признать некоторую реальность. То, что нет никакого «на самом деле» теперь стало твоим «на самом деле». С этим нельзя ни соглашаться, ни не соглашаться. С этим надо делать что-то другое. Ты поймешь это, когда достроишь свою Гармонию.
-Но ведь она уже есть?
-Да, как твое представление, как твоя фантазия.
-Но ведь иначе она не может существовать. Что же мне делать?
-Что хочешь.
-Но я не знаю, чего я хочу.
-Это потому, что твое представление о Гармонии еще слишком туманно. Но если бы оно устраивало тебя по своей сути - как высшая Гармония, абсолютное Единство и Свет Истины, - эта туманная видимость не имела бы значения. Тогда ты мог бы в один момент прекратить свое строительство, разрушить все до основания, взлететь над лабиринтом, - отбросить строящее эго. Тогда осталась бы Гармония, а не твое туманное представление. Туман - недостаток зрения твоего эго, он исчезнет вместе с ним.
-Но меня тогда не будет ...
-Придется выбирать между совершенной Гармонией и несовершенным, неудовлетворенным эго.
-Дело не в этом: этот выбор я уже сделал. Меня волнует, чье это будет представление, если меня не будет?
-Разве это важно? Ну, допустим мое.
-А как же я?
-Так тебя же не будет, зато будет Гармония. Ты ведь сделал выбор.
-Но это же - самоубийство!
-Отнюдь. Можно убить то, что есть. А твое эго - только представление о себе, такое же беспредметное, как все представления.
-И куда же оно денется?
-Допустим, в мой склад памяти. А точнее, станет элементом Структуры: вместо тог, чтобы бегать и суетиться, оно займет свое место в вечности.
-Я боюсь тебе поверить. Ведь это означало бы согласие насчет существования чего-то на самом деле.
-Пока вера для тебя только согласие, это еще не Вера. Так и называй это - согласие. Когда же есть Вера, нет никакого «на самом деле», потому что нет сомнений и колебаний. Тогда и представления перестанут быть «всего лишь представлениями», потому что нет никого, кто вопрошает: «Это есть или только кажется?». Тогда всё ЕСТЬ, всё есть утверждение, не подтачиваемое отрицанием, но это уже и не утверждение, а нечто совсем невыразимое.
Я же догадывался, я же чувствовал, что что-то ЕСТЬ, но не верил себе. Кто же ты, который так хорошо мне все разъяснил?
-Я - это ты, говорящий другим голосом.