14.Скептицизм.Монтень.

Острое ощущение непознанности, переходящей в непознаваемость мира, осознание относительности даже самых устойчивых представлений о нем, социальные катаклизмы, познавательная традиция — все это привело к формированию такого направления античной философии, как скептицизм. Скептицизм (греч. skeptikos — рассматривающий, исследующий, критикующий) — философская концепция, подвергающая сомнению возможность познания объективной действительности.

Скептицизм создателя "Опытов" не является всеобъемлющей гносеологической доктриной (теория познания), как у агностиков новейшего времени, а своего рода методологическим приемом, орудием критики, и при этом критики созидательной, ставящей своей целью пересмотр общепринятых, механически унаследованных от прошлого, принятых на веру, ходячих истин и выработку самостоятельных, независимых суждений.

Скептицизм Монтеня при всех противоречиях, присущих создателю "Опытов", в целом не противостоит материалистической традиции ренессансной мысли, а представляет собой своеобразный этап в ее развитии. Расхождения между Монтенем и маньеристским мироощущением (субъективизм, напряженность, манерная изощренность формы) сказываются и в эстетических суждениях мыслителя, нередко встречающихся в его книге. В этой связи необходимо выделить два момента. Это, прежде всего, борьба Монтеня с вычурностью, изощренностью слога, осуждение им условности и напыщенности неопетраркистской поэзии (глава 10, книга II), а также его отрицательное отношение к росткам прециозности во французской литературе.

Сам Монтень отстаивал мужественную и суровую простоту стиля, в котором форма не является самоцелью, а целиком поставлена на службу содержанию. Образец такого рода слога, выразительного и преисполненного внутренней силы, Монтень находит в речи людей из народа. Он отмечает также: "Речь, которую я люблю, - это бесхитростная, простая речь, такая же на бумаге, как на устах; речь сочная и острая, краткая и сжатая... свободная от всякой напыщенности, непринужденная, нескладная, смелая... она не должна быть ни речью педанта, ни речью монаха, ни речью сутяги, но, скорее, солдатскою речью...".

В отличие от агностицизма скептицизм Монтеня не отрицает познаваемости мира. Его скептицизм является символом неуспокоенности ума, постоянных творческих исканий. Монтень выступал с резкой критикой господствовавшего схоластического догматизма (без учета конкретики, оторванное от жизни и практики), авторитаризма и фидеизма.

Одна из глав первой книги "Опытов" озаглавлена "Безумие судить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомленности". Это одно из выражений известного скептика Монтеня, считающего, что судить даже о самом достоверном следует с очень большой осторожностью. «Самый мудрый человек в мире на вопрос, что он знает, ответил, что знает только то, что он ничего не знает. Большая часть того, что мы знаем, представляет собой лишь ничтожную долю того, что мы знаем».

Чтобы правильно понять суть монтеневского скептицизма, не нужно воспринимать его как оторванную от исторической эпохи философию знания вообще. Критика Монтеня была направлена не против разума вообще, а против средневековой схоластики, которая могла прекрасно разрабатывать абстрактные логические схемы, но не могла работать с конкретным знанием, не могла идти к общему от частного, от конкретного опыта. "В мире зарождается очень много злоупотреблений, или, говоря более смело, все в мире злоупотребления возникают оттого, что нас учат боязни открыто заявлять о нашем невежестве и что мы якобы должны принимать все, что не в состоянии опровергнуть. Обо всем мы говорим наставительно и уверенно. По римскому праву требовалось, чтобы свидетель, даже рассказывая о том, что он видел собственными глазами, и судья, даже вынося постановление о том, что он доподлинно знал, употребляли формулу: "Мне кажется".

В начале всяческой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом — незнание. Надо сказать, что существует незнание, полное силы и благородства, в мужестве и чести ничем не уступающее знанию, незнание, для постижения которого надо ничуть не меньше знания, чем для права называться знающим... "На мой взгляд, в большинстве случаев действительно излишней является абсолютная уверенность в чем-либо, однако существует возможность рассмотреть этот вопрос и с несколько иной позиции. Не обсуждая проблему познаваемости истины, наверное, возможно оговорить достаточно корректно некое значение, приписываемое, скажем, выражению "я знаю". Допустим, оно будет означать "на том уровне возможности познания, на каком я нахожусь и при использовании всех способов и средств познания, каковыми я располагаю, при наличии у меня информации и сведений по этому вопросу определенного объема и определенной достоверности, я прихожу к существованию такого-то сведения". Очевидно, что каждый, исходя их своих взглядов на познаваемость истины, воспримет это высказывание эмоционально по-разному: одни воспримут его как некое более или менее достоверное, имеющее право на существование, другие — как нонсенс; однако мне кажется, что некоторая четкость, корректность в восприятии и понимании этого высказывания все же должна появиться, что, конечно же, не решит самого вопроса правоты агностицизма, однако, возможно, несколько облегчит задачу нахождения общего языка.

15. Гуманизм Роттердамского.

В северной Европе гуманизм носил отчетливо выраженный христи­анский характер, а его лидером был Дезидериус Эразмус (Эразм Роттердамский, ок. 1466-1536).

Эразм был незаконнорожденным сыном голландского священника. Еще в детстве он проникся идеалами классической древности и не питал почтения к схоластике. Средневековая теология – схоластика, – как уже отмечалось, получила такое название, поскольку создавалась главным образом для учебных целей преподавателями монастырских школ и университетов и была «школьной», или «школярской», философией. Самой заметной фигурой среди создателей схоластики был Фома Аквинский.

Согласно Эразму, эта «школьная» философия не давала ничего для духовного развития и совершенствования человека. История Спасения представлялась ему своего рода учебным процессом под руководством Божественной Мудрости. Он обнаружил параллели между Библией, с одной стороны, и Платоном и Цицероном, с другой. Следовательно, эта классическая, не Аристотелева, мудрость, соприкасающаяся с мудростью Библии, может повести за собой человечество.

Наряду с критикой схоластики и обоснованием ее несостоятельности, Эразм в своих сатирических работах разоблачал коррумпированность церкви, аморальный образ жизни клерикалов и вопиющие безобразия, творившиеся в стенах монастырей. Он писал: «Что касается богословов, то лучше уж я воздержусь что бы то ни было говорить на их счет… А не то они обрушат на меня шесть сотен аргументов и доказательств, заставят отступить от всего, что мне представляется истинным, а если я откажусь, то тут же объявят меня еретиком… Они называют себя «благочестивыми» или «благоговейными» – но это сплошной обман, поскольку они на деле отстоят от религии настолько далеко, насколько это только возможно…»

Эразм был самым, пожалуй, знаменитым ученым своего времени. Он был убежденным христианским гуманистом и полагал, что лучший способ реформировать церковь и изменить ее к лучшему – это вернуться к истокам христианства, к еврейскому Ветхому Завету, к греческому Новому Завету, к ранним отцам Церкви. Все свои силы он отдал тому, чтобы эти тексты стали доступными широкой аудитории. Не только клириков, но и простых мирян необходимо учить христианской философии. И Эразм Роттердамский неутомимо трудился над этим.

Если под словом гуманизм подразумевать признание достоинства человека, то Эраз» следует безоговорочно признать подлинным гуманистом, поскольку он был непоколебимо убежден в праве человека свободно исповедовать свою веру в Бога. Он резко расходился с Мартином Лютером, который виделся е антигуманистом, ибо полагал, что падшая человеческая воля пребывает в рабстве и способна ни к чему доброму, а потому и может быть свободной. Лютер получил схоластическое образование, и гуманизм мало повлиял на его взгляды.

Вклад Эразма Роттердамского в историю мысли требует, естественно, более серьезно изучения. Как никто другой из представителей эпохи Ренессанса, Эразм олицетворял единении гуманизма и теологии, ознаменовавшее собой первое двадцатилетие XVII столетия.

Эразм хотел мирного преобразования Церкви. Своими сатирическими трактатами он немало поспособствовал обличению коррупции в Римской церкви. Необходимо отметить, что его учение было осуждено в 1527 году, а в 1559 году все его труды были внесены Католической церковью в список запрещенных книг. В этом смысле Эразм Роттердамский явился предтечей протестантской Реформации, и не стоит удивляться словам: «Эразм снес яйцо, а Лютер его высидел».