6.3.1.3. Общие черты плюралистических теорий демократии

Представители плюралистических теорий демократии демонстрируют разные подходы при общем основании. Перенос центра тяжести мира политического с индивида или народа на группу представляет собой иную парадигму развития политического процесса. Поэтому представляется возможным обобщить разнообразные кон­цепции плюралистической демокра­тии. В частности В.П. Пугачев [71 -223] выделяет в них сле­дующие общие основополагающие идеи:

• заинтересованная группа — центральный элемент демо­кратической политической системы, гарантирующей реализацию интересов, прав и свобод личности; индивид при этом от­тесняется на второй план, сохраняя статус первичного субъекта власти;

• общая воля как результат конкурентного и конфликт­ного взаимодействия различных групп и их компромиссов; эта воля не существует априори, до соревнования различных поли­тических акторов, а формируется в процессе «примирения», урав­нивания многообразных интересов;

• соперничество и баланс групповых интересов — социальная основа демократической влас­ти, ее динамики;

• рычаги сдерживания и противовесы распространяются не только на институциональную сферу (либерализм), но и на соци­альную область, где ими выступают группы-соперники;

• «разумный эгоизм», личные и, особенно, групповые интересы как генераторы политики, при условии признания права других социальных групп иметь интересы, противоположные своим;

• государство — не «ночной сторож» (ли­берализм), а орган, ответственный за нормальное функциониро­вание всех секторов общественной системы и поддерживающий в обществе социальную справедливость; государство — это арбитр, гарантирую­щий соблюдение законов, правил игры в соревновании многооб­разных групп и не допускающий монополизации власти;

• диф­фузия, распыление власти между разнообразными центрами по­литического влияния: государственными институтами, партиями, группами интересов и т.д.;

• наличие в обществе ценностного консенсуса, предполагающего признание и уважение всеми участ­никами политического соревнования основ существующего госу­дарственного строя, демократических правил игры, прав личнос­ти, закона;

• демократическая организация самих базисных групп как условие адекватного представительства интересов составля­ющих их граждан; без этого демократия превращается в плюра­лизм элит.

6.3.1.4. Слабости теории и практики плюралистической демократии

Плюралистическая теория демократии нашла признание и применение во многих странах мира. Однако ее идеи не бесспорны и подвергаются критике. В основном они сводятся к следующему:

• исходным недо­статком этой теории нередко считают идеализацию действитель­ности, преувеличение групповой идентификации населения, учас­тия граждан в группах интересов. В странах Запада не более одной трети взрослого населения реально представлены в груп­пах интересов, поэтому построенная по плюралистическим ре­цептам модель демократии не является властью большинства;

• игнорирование или недоста­точный учет неравенства политического влияния различных об­щественных групп и прежде всего воздействия на власть бизнеса, бюрократии, профсоюзов, военно-промышлен­ного комплекса;

• сохраняющееся в современных демократиях социальное нера­венство, которое проявляется в неодинаковой способности раз­личных групп к осознанию, формулировке и представлению в органах власти своих интересов и к их отста­иванию в конкурентной борьбе, в значительной мере противоре­чит представлениям теории плюралистической демократии о гар­моническом равновесии интересов различных общественных групп;

• подвергается сомнению соответствие плюралистической теории реальной жиз­ни, и критикуется сама модель такой демократии. Утвержда­ется, что плюралистическая демократия консервативна, посколь­ку для принятия решений требует широкого согласия всех заин­тересованных групп, что трудно обеспечить на деле, особенно в периоды политического реформирования. Такая демократия сво­дит общую волю к низшему порогу достижимого в обществе со­гласия. Кроме того, в плюралистической системе с большим тру­дом пробивают себе дорогу и получают признание всеобщие, гло­бальные, долгосрочные и новые интересы;

• применение данной модели власти воз­можно только за счет распространения в обществе единых, базовых для всех групп идеалов и ценностей, отсутствие которых превращает межгрупповые различия в непреодолимое препятствие для принятия государственных решений;

• слабый учет степени и характера влияния индивида на политический процесс.

6.3.2. Современные теории демократии

В последние десятилетия появился ряд новых теорий, развивающих научные пред­ставления о демократии с учетом изменившихся реалий.

6.3.2.1. Теория партиципаторной демократии

В рамках ценностно­го подхода сформировались идеи партиципаторной (англ. participation — участие) демократии, которая сегодня приобрела довольно широкую известность. Демократия участия (партиципаторная концепция) высту­пает в качестве альтернативы к элитарной теории демократии.

Под «участием» в западной полито­логии понимаются все виды деятельности граждан в политической жизни для воздействия на принятие политических решений. Тео­ретики партиципаторной демократии (Дж. Вольф [17], Ф. Грин [20,21], Б. Барбер) верны центральной идее классической теории демо­кратии о способности простых людей управлять собой. В отличие от плюралистов и элитистов они полагают, что демократическая система политической власти еще не существует в полном объе­ме, что не следует сохранять статус-кво, нужно добиваться всеобщего вовлечения масс в процесс принятия политических решений.

В отличие от элитистов они считают, что антидемократическая позиция масс — это не имманентно присущая им черта, а резуль­тат недостаточного воспитания, экономического неравенства, от­сутствия эффективно воздействовать на политический процесс. Сторонники партиципаторной демократии полагают, что можно избежать «парадокса свободы», когда большинство может вы­брать тирана или же самому стать новым тираном. Чтобы бороться с тиранией элиты, необходима хорошо информированная обще­ственность, которая могла бы осуществлять демократический контроль через всеобщие выборы и представительные учрежде­ния. Сторонники концепции демократии участия выступают за расширение роли прямой, непосредственной демократии в поли­тической жизни общества, не отрицая при этом необходимости сохранения институтов представительной демократии.

Согласно этой концепции особое значение в процессе реализации демокра­тии имеет обязательное исполнение всеми гражданами тех или иных функций по управлению делами общества и государства. Данная теория обосновывает участие граждан в демократических процедурах как на уровне выборов представительных органов власти, проведения референдумов, так и на уровне выборов в отдельных рабочих коллективах, учебных заведениях, местного самоуправления и т. д. Эти меры обеспечивают раз­витие процесса демократизации общества, создают условия для политического развития индивида, который все более осознанно и целенаправленно участвует в политической жизни [28 -523].

Теория партиципаторной демократии широко используется в идеологии соци­ал-демократических партий, которые стремятся к созданию нового социалис­тического общества при помощи внедрения демократических процедур в полити­ческую, социальную и экономическую сферы общественной жизни.

6.3.2.2. Модель демократии Липсета-Лернера

Основанием для дан­ной модели послужили исследования различных социально-эконо­мических условий демократии, проведенные во второй половине 1950-х гг. Д. Лернером и С. Липсетом [41]. Эту модель демократии иногда определяют как «политико-модернизационную теорию».

Демократия в этой модели выступает прежде всего результа­том развития ряда социальных и экономических условий (урбаниза­ции, индустриализации, образования, коммуникаций), которые приводят к формированию определенной дифференциации общест­ва и активности различных групп интересов и представляющую их элиту в сфере борьбы за государственную власть. Если Д. Лернер делал акцент на деятельности различных элитных групп, на наличии развитых средств массовой коммуникации, то С. Липсет — на конкурен­ции элит, поддержке населением существующих правил политичес­кой игры и эффективности действия демократий как условия стабильности и поддержки режима.

Собственно концептуализация демократии в данной модели от­ражает следующие ее основные характеристики:

• политико-куль­турные (система верований в демократические нормы поведения и в эффективность режимов);

• политико-структурные (наличие властвующих и оппозиционных элитных групп, отношение конку­ренции между ними);

• политика-институциональные (избира­тельная система, нормы смены политических элит);

• политико-партисипаторские (участие населения в выборах).

В частности С. Липсет определяет демократию (в сложном обществе) как политическую систему, которая имеет постоянные конституцион­ные возможности для замены правящих лиц. Ученый выделяет не­обходимые условия, которые не только определяют демократич­ность политической системы, но и ее стабильность или нестабиль­ность:

• система верований, легитимизирующих демократическую систему и отдельные ее институты, которые принимаются всеми в качест­ве своих;

• некоторый набор политических лидеров, осу­ществляющих управление;

• одна или больше групп лидеров вне правительства, которые действуют как легитимная оппозиция, пы­таясь завоевать правительственные посты.

В этом смысле политическая система демократии считается ста­бильной, если в ней существует ценностная система верований, по­зволяющих мирно осуществлять «игру» власти: правящая группа признает права оппозиции, оппозиционная группа подчиняется ре­шениям правящей; если результатом политической игры выступает смена группировок, осуществляющих управление государством; если есть условия для эффективной оппозиции и для народного вли­яния на политику, и при этом власть чиновников не является максимальной.

5.3.2.3. Теория корпоративной демократии

Корпоративизм рассматривает демократический режим в качестве механизма нахождения компромиссного решения через взаимодействие руководя­щего звена крупных объединений (корпораций), включающих большое количество наемных работников, менеджеров, а также представителей партий и государства как верховных арбитров. Такие корпорации несут ряд обя­занностей перед своими членами и представляют их интересы. Взаимодействие корпораций и обеспечива­ет ход политического процесса на основе принятия компромиссного решения. А это, как не трудно видеть, отрицает роль конкуренции элит как основного двига­теля политического процесса. Подобное понимание демократии нашло примене­ние при решении различных производственных и социальных противоречий: вопросов об оплате труда, охране труда, социальном обеспечении и др.

При известной привлекательности указанных теорий (их иногда называют теориями репрезентативной демократии), они не лишены недостатков:

• достаточно высокая степень отчуждения большинства населения от власти (в свою очередь это создает предпосылки для увеличения отрыва органов управления от народа, его основной массы граждан);

• ослабление связи органов управления с населением страны мо­жет вести к снижению степени легитимности власти;

• облегчение возможности политического манипулирования созна­нием людей и создания предпосылок для принятия решений, никак не связанных с волей большинства.

5.3.2.4. Модель консоциальной демократии

Существенный вклад в развитие теории демократии внес А. Лейпхарт [37,38,39], предло­живший идею консоциальной демократии. Придавая первостепенное значение процедурным моментам демократии, он предложил модель «разде­ления власти», предусматривающую обеспечение представительства интересов меньшинства, не получающего доступ к рычагам государственного управления. В связи с этим А. Лейпхарт выделил четыре важнейших механизма, которые позволи­ли бы меньшинству получить доступ к власти.

Модель консоциальной демократии предполагает:

• создание коалиционного прави­тельства с участием в нем представителей всех партий, представляющих все ос­новные слои общества;

• формирова­ние правительства на пропорциональной основе с таким расчетом, чтобы в нем были представлены разные социальные группы;

• предоставление мак­симальной автономии для социальных групп в решении своих внутренних вопро­сов (например, в форме федерализма или культурной автономии);

• предоставление группам при выработке политических решений права вето, преодоление которого могло бы быть осуществлено на осно­ве решения квалифицированного большинства (две трети или три четверти голо­сов избранников).

Однако на практике такая модель демократического соучастия во власти, направленная против оттеснения меньшинств на политичес­кую периферию и в оппозицию, применима лишь в том случае, когда группы имеют свою политическую организацию и проводят относительно самостоятельную политику. При этом характерно, что решаю­щая роль здесь также признается за элитами, которые должны полу­чить большую свободу и независимость от давления рядовых членов для заключения соглашений и компромиссов, которые могут не впол­не одобрять их приверженцы. Это дает возможность избежать обо­стрения противоречий, даже если на низовом уровне существуют не­понимание между людьми, разногласия, и нередко враждебность.

Вместе с тем и при данном подходе предполагается наличие минимального консенсуса относительно основных общественных ценностей (напри­мер, недопущение насилия или процветание государства). Потому-то особую важность такой автономный элитизм приобретает в глубоко разделенных обществах. В то же время особое положение элит провоцирует их эгоизм, ведет к неподотчетности руководителей членам группы. Вследствие этого консолидация как практическая модель демократии может применяться в основном в тех странах, в которых действует высоко ответственная элита.

6.3.2.5. Экономическая модель демократии Э. Даунса

В последние годы довольно широкое распространение получили теории ры­ночной демократии, рассматривающие систему власти как аналог экономи­ческой системы, в которой происходит постоянный обмен «товарами»; при такой системе продавцы, носи­тели власти, ведут обмен своей выгоды, статуса, привилегии на «поддерж­ку» избирателей. Данная модель демократии сформировалась в политической науке и актив­но используется сегодня в сравнительной политологии. Она яви­лась результатом экспансии экономического метода на различные отрасли социального исследова­ния в 1950-е годы.

Э. Даунс вошел в историю политической науки и сравнительной политологии в качестве пионера использования теории рационального выбора в условиях концептуализации демократии. Его книга «Экономическая теория демократии», опубликованная в конце 1950-х гг., до сих пор является одной из самых популярных. Политологи ак­тивно используют переменные модели Э. Дауэнса: электо­ральное поведение, партийное поведение, максимизация результа­та политического действия, обмен в политике, информация о выгод­ности действия, распределение общественного мнения в системе и др. В своей модели демократии он акцентировал внимание на де­ятельности правительства (или победившей партии) в связи с элек­торальным поведением и общественным мнением.

Цель, которую Э. Даунс поставил перед собой, состояла в том, чтобы «дать правило поведения в демократической системе управ­ления и обнаружить его смысл». Пытаясь сконструировать модель рационального политического поведения, учитывающего цену или выгодность тех или иных альтернативных возможностей, Э. Даунс и построил свою экономическую теорию демократии.

Экономическая модель демократии базируется на идее рациональности политического поведения: каж­дое действующее лицо (избиратель, партийный функционер, член правительства и даже организация в целом) стремится максимизи­ровать результат своей деятельности в экономическом смысле, т.е. получить больший результат при меньших затратах. Рациональное поведение является предсказуемым, включает упорядочение имею­щихся предпочтений и их взвешивание в процессе политического обмена. При таком подходе политика рассматривается в виде рынка. В этой связи являются важными две основные по­сылки экономической теории демократии:

1) каждое правительство пытается максимизировать политическую поддержку;

2) каждый гражданин пытается раци­онально максимизировать полезность результата своего действия.

Эти посылки определяют понимание особенностей демократической системы, в которой и те, кто правит, и те, кем правят, дей­ствуют, руководствуясь не идеалами, а собственными реальными интересами. Попытки любого правительства (соответственно - любой политической силы в виде партии) максимизировать под­держку преследуют прагматическую цель - сохранить свое господство или завоевать господствующие позиции. Идеологии, социаль­ное благосостояние, предпочтения населения не являются непо­средственными и основными мотивами поведения. Хотя эти факто­ры и включены в процесс поведения, но косвенным образом. Если партии и правительства считают идеологию или программу важнее электорального успеха, они действуют не столько рационально, сколько иррационально. Аксиома собственной заинтересованности предполагает, что этические проблемы в политике выступают «просто как фактуальные параметры, а не нормативные».

Это относится к поведению избирателя на выборах. Он руковод­ствуется ожиданием, что избранные им политики удовлетворят его интересы лучше, чем другие, т.е. правительство будет эффектив­ным. По мнению Э. Даунса, полезность, которой руководствуется гражданин, не является эгоистической в узком смысле слова. В этом отношении гражданин может действовать альтруистически; задача состоит лишь в том, чтобы понять, в чем индивидуальная вы­года альтруистического поведения. Э. Даунс отмечал: «Самоограни­чивающаяся благотворительность является часто великим источни­ком собственной выгоды. Таким образом, наша модель допускает альтруизм, несмотря на базисную установку личной заинтересован­ности». Необходимо при этом сказать, что так или иначе избиратель ориентируется на то, как будут голосовать другие.

Рациональный выбор осуществляется на основе информирован­ности действующего лица относительно стратегий и предпочтений других людей. В этой связи Э. Даунс говорит о двух возможных моде­лях политического поведения: 1) основанной на определенной и пол­ной информации и 2) основанной на неточной, неполной информации. Правительство руководствуется в своей деятельности информа­цией относительно стратегии оппозиции, ожидаемого поведения избирателей (соотношение решения и пользы его для избирателей), числа поддерживающих голосов. Голосующий же ориентируется на ин­формацию о возможной индивидуальной полезности и о стратегии других избирателей. Модель поведения избирателя меняется в зависимости от ясности и полноты информации.

По Э. Даунсу, демократический процесс управления предполагает:

• периодические выборы;

• соперничество между двумя или более партиями (электоральными коалициями);

• борьбу партий за голоса избирателей;

• управление правительством без посредства парламента (победившая на выборах партия управляет правительством без посредства парламента до следующих выборов);

• невмешательство в право оппозиции выражать себя и организовывать кампании и запрет на изменение периодичности выборов.

Работа Э. Даунса оказала большое влияние на развитие сравни­тельной политологии. Исследователи находят в ней противоречия, но никто не отрицает ее пионерский характер, связанный с примене­нием теории рационального выбора в политической науке.

6.3.2.6. Концепции теледемократии

Современное видение процедурных основ демократии не может игнорировать техническое развитие современного общества. Появле­ние и нарастание роли электронных систем в структуре массовых коммуникаций неизбежно вызвало к жизни идеи теледемократии («киберократии»). В данном случае наличие традиционных для демокра­тии процедур неразрывно связывается с уровнем технической осна­щенности власти и гражданских структур системами интерактивного взаимодействия (ТВ, Интернет) во время выборов, референдумов, плебисцитов и т.д. Эта виртуализация политики ставит новые про­блемы в области обеспечения интеграции общества, налаживания отношений с новыми общностями граждан (имеющих или не имею­щих такие технические средства), изменения форм контроля власти над общественностью и, наоборот, снятие ряда ограничений на поли­тическое участие, оценки квалифицированности массового мнения, способов его учета и т.д. Это открывает возможности для диа­логового режима власти с рядом категорий граждан, прежде не очень активных участников политики.

6.3.2.7. Теория рефлексирующей (размышляющей) демократии

Признание того факта, что в политическую жизнь вовлекаются широкие слои населения, подтолкнуло ряд ученых в рамках процедурного подхода значительно уси­лить роль рядовых граждан. Так, А. Этциони [90] предложил концепцию «восприимчивой» общественной системы, при которой власть чутко реагирует на импульсы и табу, поступающие из недр общества. Именно такая восприимчивость, го­товность к диалогу с гражданами и соответствует, по его мнению, демократической политике. Идеи А. Этциони, высоко оцениваю­щего роль общественности, нашли отражение и в концепции рефлексирующей (размышляющей) демократии. Основной упор в ней делается на процедуры, обеспечивающие не выполнение своих функций властью, а включенность в политическое управление общественного мнения и полную подотчетность ему властных структур. Идущая в обществе дискуссия об устройстве общественной и част­ной жизни включается в процесс принятия решений. И, следовательно, возникающие при этом размышления, неформальные рефлексии, оценки, убеждения, в которых риторика соединяется с разумом, формирует, по мысли сторонников данной идеи, те механизмы «народной авто­номии», которые и составляют суть демократии в политической сфе­ре.

6.3.2.7. Демократические модели «прав человека»

6.3.2.8.1. Концепция Л. Дайамонда

Начиная с 1970-х гг. так называемые электоральные модели демократии стали подвер­гаться резкой критике за электоральное упрощение, за акцент на институциональных условиях демократии, за минимализм в отношении идеи прав человека. Возник значительный интерес к правам человека как основной переменной сравнительного изуче­ния демократий и в целом политических систем. Вначале речь шла о необходимости привлечения внимания к теме и необходимости выбора демокра­тических концепций, отражающих место прав человека в современных демократиях.

Постепенно сформировалась самостоятельная от­расль сравнительной политологии с базовой концепцией демокра­тии, основанной на идее прав человека. Наиболее полно эта кон­цептуальная установка выражена у Л. Дайамонда в работах «Политическая культура и демократия в развивающихся странах» (1993) и «Экономическое развитие и пересмотр демократической теории» (1992).Л. Дайамонд настаивает на том, что недоучет прав человека не только обедняет концепцию демократии, но и позволяет неточно интерпретировать результаты сравнительного анализа политических систем, когда фактически в ряде случаев следует говорить (если использовать критерий прав человека) о псевдодемократиях, а не о настоящих демократических обществах.

6.3.2.8.2. Институциональная модель «интегративной демократии»

Интерес к роли институтов в политичес­ком процессе выразился не только в переосмыслении места инсти­туционального фактора, но и самого понятия института. Несмотря на то, что зачастую институциональный подход к исследованию демократии базируется на прежних легалистских, или структурно-функциональных моделях, а также на теории рационального выбо­ра, в политической науке и в административных исследованиях ряд ученых подчеркивает значение такой институциональной модели демократии, которая близка к коммунитарным, а не к либеральным ее интерпретациям. Коммунитарная модель представлена в так на­зываемом социально-историческом институционализме. Институциональ­ная модель «интегративной демократии» опирается на идею разли­чия между агрегативным и интегративным политическими про­цессами.

В традиции теории агрегации, как пишут Д. Марч и И. Олсен, «народ» определяется как собрание индивидов, называемых граж­данами; в традиции теории интеграции «народ» определяется как группа, имеющая свою историю и будущее.

В агрегативном процессе воля народа раскрывается через поли­тические кампании и «торговую сделку» между рациональными гражданами, каждый из которых преследует собственный интерес. «Сделка» совершается в рамках управленческих правил при прав­лении большинства. В интегративном процессе воля народа рас­крывается посредством дискуссии между рациональными гражда­нами и правителями. Цель дискуссии — поиск общего блага в кон­тексте разделяемых социальных ценностей.

Агрегативные теории в целом предполагают порядок, основан­ный на рациональности и обмене. Интегративные теории в целом предполагают порядок, основанный на истории, долге и разуме.

«Интегративная демократия» включает две основные концепту­альные части: концепцию прав и идею дискуссии в поисках об­щего блага.

Концепция прав, по теории, отличается от инструментального понимания прав человека, когда последние являются лишь рационально при­нятыми дополнительными условиями заключения выгодной поли­тической сделки. Сами права здесь теряют свою ценность и рас­сматриваются как инструмент для достижения чего-то другого: они не выступают условием оценки политических институтов. При «ин­тегративной демократии» права человека являются самоценностью и служат оценке политических институтов. Они являются ключевы­ми элементами системы социально-политических верований и убеждений, выражением человеческого единства, общего достоинства и гуманизма.

Д. Марч и И. Олсен подчеркивают, что права человека в «интегратив­ной демократии»:

во-первых, безусловно гарантированы;

во-вто­рых, неотчуждаемы, т.е. однажды установленные, они не могут быть ликвидированы;

в-третьих, не пересматриваются законом, т.е. яв­ляются частью фундаментального права.

Идея института как воплощения и инструмента сообщества или демократического порядка как конституционной системы является важным аспектом институциональной мысли. Если политические институты укрепляют общие ценности сообще­ства, они должны быть приняты. В этом отношении важными во­просами являются компетентность участников политического процесса и их интегрированность в сообщество. Компетентность вклю­чает не только знания, но и мудрость, обусловленную глубоким пониманием нужд и возможностей сообщества. Интегрированность означает, что граждане и гражданские служащие действуют в соответствии с общим благом, которое не может быть подорвано лич­ными амбициями и устремлениями. Деятельность институтов в «интегрированной демократии» связана с гражданским образова­нием и организацией гражданского участия.

Как видно из приведенного выше анализа демократических теорий и форм, каждая из них имеет как достоинства, так и недо­статки. Реально существующая демократия в индустриально раз­витых странах мира стремится совмещать идеи самоуправления и участия (главным образом на местном уровне, а частично и на производстве) с представительством в масштабах всего госу­дарства. В целом же это преимущественно репрезентативная плю­ралистическая демократия, базирующаяся на либеральных ценнос­тях и учитывающая в большей или меньшей степени некоторые христианские и социалистические коллективистские идеи. Являет­ся ли она лучшей из существующих в современном мире форм правления, образцом политического устройства для всех народов и прежде всего России?

6.3.3. Пути и способы перехода общества к демократии

Хотя идея демократии получила в современном мире широ­чайшее распространение и признание, все еще меньшинство населения земли живет в условиях этой формы правления. Во многих странах демократия служит лишь респектабельным фасадом преимущественно авторитарной власти. Часто демократические формы правления оказываются нежизнеспособными и терпят крах. Какие же факторы делают возможным переход к демократии и от чего зависит ее стабильность? Ответить на эти вопро­сы пытались многочисленные научные исследования, осущест­вленные на Западе после второй мировой войны. Их авторы на основе сравнительного анализа обширного статистического ма­териала выявили целый ряд экономических, социальных, куль­турных, религиозных и внешнеполитических предпосылок демо­кратии.

В середине XIX в. французским ученым и общественным деятелем А. де Токвилем [78] был сформулирован «золотой закон» политического развития, согласно которому «самый быстрый путь к свободе ведет к наихудшей форме рабства». А. де Токвиль полагал, что для страны, где слабы традиции демократии и свободы, нет ничего опаснее слиш­ком быстрых реформ и изменений. Как правило, в таких случаях процесс модернизации может выйти из-под контроля. Народ не успевает освоить новшества, а изменения не успевают институцио-нализироваться и закрепиться. В этих условиях участие масс в поли­тике обгоняет развитие политических институтов общества, при­званных обеспечить баланс интересов различных слоев населения и направить высвобождающуюся энергию в общественно приемлемые формы. Этот процесс неминуемо ведет к охлократии, самой худшей форме тирании — тирании черни. Результатом быстрой демократизации и завоевания свобод, предупреждал А. де Токвиль, может быть установле­ние еще более жестокой тирании, которая приходит на смену ох­лократии.

6.3.3.1. «Волны» демократизации

В политологии популярна теория «волн» демократизации, согласно которой современные институты демократического правления (полиар­хии) утверждались тремя этапами, причем на каждом из них этот процесс затрагивал разные группы стран, а за расширением ареала демократии (подъемом демократизации) следовало его некоторое сокращение (откат демократизации).

С. Хантингтон в книге «Третья волна. Демокра­тизация в конце XX века» (1991) дал следующую датировку: первый подъем такой «волны» — 1828-1926 гг., первый спад — 1922-1942 гг., второй подъем — 1943-1962 гг., второй спад — 1958-1975 гг., начало тре­тьего подъема — 1974 г. - ?) [85]. Естественно, что эта книга не учитывала опыт послед­него десятилетия XX века.

Первая «волна» демократизации стала нарастать со второй половины XIX в. и достигла пика вскоре после завершения Первой мировой вой­ны. Вторая «волна» была стимулирована победой союзников во Второй мировой войне и процессами деколонизации, длившимися до 1960-х годов. Наконец, третья «волна» демократизации началась в середине 1970-х гг. с падения авторитарных режимов в Португалии, Испании и Греции. Да­лее она распространилась на часть Латинской Америки (Бразилию, Ар­гентину, Эквадор, Гватемалу, Панаму, Чили и др. государ­ства), Восточную Азию, бывший СССР, страны Центральной и Восточ­ной Европы. Так что к концу второго тысячелетия ареал распространения демократии охватывает почти все промышленно развитое северное по­лушарие вместе с целым рядом стран, включая такие крупнейшие, как Индия.

При анализе феномена демократизации политологи объясняют, поче­му одни страны являются полиархиями, а другие нет, в одних начинают­ся процессы демократизации, а в иных нет, в одних — демократия ста­бильна, а в других распадается и сменяется авторитаризмом. Рассматри­вая переход к демократии как следствие, многие авторы пытались определить причины, условия, предпосылки, способствующие такому пе­реходу и дальнейшему стабильному существованию демократии.

Первое предварительное условие — сформировавшаяся нацио­нальная идентичность и государственное единство, т.е. наличие нации как двуединства суверенного территориального государства и гражданско­го общества. Писавший об этом Д. Растоу [72] (1925-1996) определил национальное единство так: «У значительного большинства граждан по­тенциальной демократии не должно быть сомнений относительно того, к какому обществу они принадлежат». Значит, граждане осознают совмест­ную государственную идентичность, а в обществе нет ни раскола, ни стрем­ления к объединению с другими сообществами.

Существуют также дополнительные, желательные, но вовсе не обяза­тельные для демократизации условия, в их числе — уровень экономическо­го развития. Поэтому к экономическим предпосылкам демократии обычно относят:

• продвинутую индустриализацию;

• распространенную урбанизацию;

• высокую грамотность;

• определенное благосостояние;

• достаточное развитие средств массовой информации и др.