Глава 1. Военная география Глава 2. Грядущее военной географии
Что нового принесла мировая война нашей науке? Прежде всего она подтвердила ее жизненность. Несмотря на подавляющую роль техники, на страшную силу капитала, а отсюда, на возросшую власть человека над природой, все же еще сохранилась не переходимая линия, за которой по-старому царит непобедимая природа. Отсюда, географический фактор остается таким же властным и таким же всепроницающим на поле брани народов, каким он был и раньше, и даже там, где человек властвует над ним, он обязан предварительно его опознать и изучить.
Но тот же фактор отныне является более сложным и просторным. Целая новая область физической географии −атмосфера −сделалась ныне не только ареной передвижения артиллерийских снарядов, чем она была раньше, но и сферой пребывания, передвижений, работы, борьбы, ранения, смерти… людей. Это вносит в военную географию новую и огромную область исследования. Человек теперь борется не на поверхности лишь земли и не рельеф только является объектом его военных тревог и исследований, т.е. не на пространстве лишь двух измерений, а борется в трехмерном пространстве, заполнив борьбой и воздух, и глубокие щели земной коры. Но это расширение борьбы в смысле пространства знаменует собой усложнение географического фактора, географических спутников войны, значит − расширение военной географии, как науки, по ее содержанию.
И так, мировая война не устранила военной географии и не ограничила ее, а наоборот, расширила, из прежней, и без того огромной науки, сделав еще более крупную и сложную. Из этого вытекает для будущих исследователей первая задача − перераспределить этот слишком разбухший материал, упорядочить его, а, особенно, создать исследовательскую канву для того отдела военной географии, который создан фактом появления на сцену воздушного флота и газовых атак. Последнее необходимо сделать и не с одной лишь целью упорядочения материала, а с целью предупредить захват у военной географии того материала, который принадлежит ей с полным правом и который она одна с ее приемами и методами может обработать в полной мере. Теперь уже наблюдается течение среди представителей воздушного флота создать ряд новых наук под именем аэрологии, гидрологии, аэрографии и т.п., уклоняя их от матери науки. Это едва ли правильно и продуктивно, хотя в истории наук и наблюдалось не один раз. Кто теперь назвал бы военную топографию отделом (и очень скромным) военной географии? −настолько давно первая оторвана от последней и так прочно военное мышление привыкло к этому, когда-то резкому и ошибочному, перелому военной мысли.
Военной географии по полному праву принадлежит атмосфера, ее особенности, переживания, нормы, ей присущие, и она должна подготовить исчерпывающую и ясную канву для всех военных наук, а использовать ее в том или другом специальном устремлении −для полета ли снаряда сверх-пушки, для хода ли и эволюции воздушной машины, или для ползущего вала газов −будет делом той или другой науки, по принадлежности.
И так, первой задачей, завещанной мировой войной военным географам, будет − набросать канву для того нового отдела нашей науки, который пользуясь уже получившим право голоса именем, можно было бы назвать аэрографией, а еще проще, может быть, воздушной географией.
Воздушники давно уже упрекают военную географию в том, что она, удовлетворяя требованиям наземной войны, забывает или упускает из виду интересы воздушного флота. Например, говорят они, военная география, занимаясь атмосферой, рассматривает ее с точки зрения климата, а именно: по влиянию на здоровье, состояние дорог, проходимость местности, снабжение войск особой одеждой и обувью, т.е. исследует все то в атмосфере, что низко над землей; но она забывает, что для воздушного флота атмосфера важна в ее более высоких слоях и здесь с точки зрения господствующих ветров, их силы, постоянства и направления; туманов и дождей, закрывающих полеты или сводящих таковые до минимума боевой ценности: с точки зрения «рему», т.е. восходящих и нисходящих токов, влажности или сухости воздуха, влияющих на работу мотора и т.д. Или, говорят воздушники, при исследовании почвы военную географию интересует она только с точки зрения проходимости войск или произрастания на ней злаков, лесов и проч., но не интересует то, что для авиации наиболее в почве существенно, а именно, − где и каких размеров имеются на ней площадки для подъема и спуска. Конечно, все подобные укоры более чем справедливы, и военная география более чем грешна, забывая про интересы воздушного флота, но пусть извинением для нее будет новизна предмета, малоисследовательность многих сторон вопроса, отсутствие материала, некоторый естественный консерватизм в навыках освещать вопросы. Но воздушники не правы, делая из упомянутых прегрешений военной географии вывод о необходимости строить отдельную самостоятельную науку.