8. Сравнительная эффективность денежно-кредитной и фискальной политики

В многолетней дискуссии кейнсианцев и монетаристов проявляется противопоставление ими фискальной и денежно-кредитной политики. Монетаристы отстаивают тезис о том, что именно денежно-кредитные инструменты наиболее эффективно и органично вписываются в систему рыночных отношений. В отличие от них фискальные инструменты воспроизводят, якобы, произвол правительственного аппарата, а поэтому малоэффективны. К коррупции, которая внутренне присуща механизму реализации фискальной политики, монетаристы добавляют в качестве ее недостатков действие эффекта вытеснения, а также закономерности экономико-политического цикла. Ограниченность бюджетно-налоговой политики обусловлена и огромными структурными дефицитами бюджета многих стран, накопленным масштабным государственным долгом. «Конечно, любой дополнительный бюджетный стимул для борьбы с рецессией сегодня немыслим», - отмечал Дж. Тобин.

Расчеты Л. Андерсона и Дж. Джордана (федеральный резервный банк Сент-Луиса) показывают, что реакция экономической конъюнктуры на меры денежной политики более сильна, предсказуема и быстра, чем на фискальные мероприятия. Эти расчеты также показали, что количественного значение мультипликатора государственных расходов не превышает 0.4, причем позитивный эффект этих расходов весьма кратковременен. Так, при увеличении государственных расходов на 1 млрд. дол. (при их покрытии путем выпуска новых займов или за счет увеличения налогов) прирост ВНП в конце 1 квартала составит 400 млн. дол. Однако к концу 1V квартала данный эффект сойдет на нет. Напротив, стимуляция экономики приростом денежной массы в 1 млрд. дол. обеспечит прирост ВНП в 3,7 млрд. дол. к концу 1V квартала и 5,8 млрд. дол. к концу VШ квартала.

К середине 70-х гг. большинство экономистов признавали уже действенность денег, тогда как прежняя вера в эффективность фискальной политики была серьезно подорвана. Английские экономисты А. Пикок и Дж. Шоу в статье «Умерла ли фискальная политика?» писали: «Ныне признано всеми, включая даже самых стойких защитников фискального интервенционизма, что ранние кейнсианские модели, с которыми связаны фискальные переменные, носили крайне упрощенный характер и порождали нереалистичную степень доверия к мерам фискального контроля. Применение наивных предпосылок в отношении величины и стабильности соответствующих коэффициентов в сочетании с вызывающей сожаление тенденцией игнорировать проблемы, порождаемые лагами и динамическими неравновесиями, привели к излишнему акценту на дискреционной политике вообще и фискальной интервенции, в частности». И, действительно, если лаг признания при разработке и реализации монетарной и фискальной политики примерно одинаков по своей продолжительности (составляя примерно 4-6 месяцев), то лаг решения у фискальной политики значительно дольше - ведь изменения в политике открытого рынка, например, могут приниматься очень быстро.

В историческом аспекте соотношение фискальной и монетарной политики периодически изменялось. Денежная политика лишь в последние 25-30 лет получила у экономистов равный с фискальной политикой статус. «Фискальный эксперимент» 1940-1944 гг. продемонстрировал богатые возможности фискальной политики. Возраставший в этот период дефицит государственных бюджетов многих стран обеспечил оживление экономики. Получив начальный импульс от увеличения государственных расходов (через соответствующий мультипликатор), частное потребление и инвестиции смогли своим ростом компенсировать резкое сокращение государственных расходов и после войны.

Но с 60-х гг. денежная политика постепенно обеспечивала себе авторитет. И главной причиной этого изменения стала постоянная инфляция, которая, как доказал опыт, более успешно, чем экономические спады, поддается лечению денежной политикой.

В условиях существования дилеммы макроэкономических целей достижение запланированного политиками их значения требует поочередного «включения» денежных и бюджетных регуляторов. Все зависит от того, как складывается реальная экономическая ситуация, насколько текущие уровни целей отклоняются от желаемых. Когда по ценам таких расхождений не обнаружено, предпочтение отдается бюджетной политике, направленной на регулирование экономического роста. Когда же народное хозяйство развивается так, как ожидалось, а темп инфляции неприемлемо высок, на первый план выходит денежная политика.

G

Y P

Q

E D

С В

А М

G - бюджетные расходы, М - предложение денег (G и М - инструменты экономической политики)

Y - национальный доход, Р - уровень цен (Y и Р - макроэкономические цели. На всем протяжении прямых их значения удовлетворительны и к ним надо стремиться). В точке Q достигается наилучшая комбинация инструментов G и М, позволяющая одновременно установить оптимальные значения и Y, и Р.

Допустим, что до начала регулирования экономика находилась в точке А, в которой обе цели далеки от приемлемого уровня. Если в данный момент приоритетной целью является стимулирование экономического роста, то реализуется стремление двигаться не влево, а вверх - на пересечение с прямой Y. Для этого включаются бюджетные механизмы, что делает возможным ускорение экономического развития по отрезку АВ (в соответствии с мультипликатором государственных расходов). После этого результат регулирования достигнут, но лишь наполовину: цены слишком быстро растут. Продолжение бюджетной экспансии нецелесообразно, ибо инфляция чувствительна к другим, денежным инструментам. Их использование перемещает экономику в точку С. Затем включаются вновь бюджетные инструменты - перемещение экономики в точку D и т.д., пока национальная экономика не окажется в желаемой точке Q.