40. Исполнение обязательства.

Место исполнения обязательства

Значение места исполнения: D.13.4.3: "Цены на товары различны в отдельных общинах..." следовательно, от места исполнения зависит и цена, стоимость обязательства.

Способы определения места исполнения: 1). Обусловлено договором. 2). Если обусловлено альтернативно: в Эфесе или в Капуе, то выбор за должником, но если по суду - выбор принадлежит истцу (D.13.4.2.3). 3). Если в договоре не оговорено место, то по тому месту, где может быть предъявлен иск. Кроме того иск может быть предъявлен в Риме, так как "Roma communis nostra patria est" (D.50.1.33).

Время исполнения

а). Обычно указано в договоре, если же не указано, то долг возникает немедленно (D.50.17.14), таким образом возникновение и срок исполнения обязательства совпадают (D.50.16.213).

б). Однако в классическом праве признается подразумеваемый срок, например, обязательство, данное в Риме, "уплатить в Эфесе 100" римский юрист Юлиан толкует как молчаливое указание на срок. Назначение срока имеет ввиду интересы должника, а не кредитора (D.45.1.41.1)

Досрочное имсполнение признается лишь в том случае, если срок был установлен в интересах должника и интересы кредитора не пострадают от этого (D.31.43.2).

Просрочка исполнения

- Когда есть наличие "созревшего требования", то есть когда можно подать иск о неисполнении обязательства. Таким образом, день уплаты, а точнее неуплаты, долга совпадает с днем возникновения права предъявить претензию о неуплате.

Напоминание (interpellatio): Если должник после напоминания вместо уплаты прибегает к судебным проволочкам, то он все равно несет ответственность по последствиям просрочки. Правда, если судебные препирательства должника были обоснованы (например, жалоба об уплате им незаконных процентов кредитору), то просрочка в этом случае не наступала.

Не требовалось делать напоминания об уплате в случае:

а). Возбуждения иска по обязательству из деликта, так как "вор всегда находится в просрочке" (D.13.1.8.1).

б). Если в договоре уже указан календарный день исполнения, так как "день напоминает вместо человека" dies interpellat pro homine.

в). Наконец, если напоминание сделать невозможно.

Последствия просрочки: "В силу просрочки обязательство упрочивает-ся, увековечивается." (D.45.1.91.3)

При просрочке должника он обязан уплатить высшую цену.

При просрочке кредитора в принятии исполнения обязательства, кредитор должен был уплатить расходы должника, связанные с непринятием долга. В этом случае именно кредитор отвечал за ущерб или гибель вещи (предмета обязательства).

Исполнение обязательства (solutio)

1). Римскому праву при его изначальном формализме была свойственна симметрия возникновения и прекращения обязательства (манципация - эманципация (solutio per aes et libram); стипуляция - акцептиляция)

2). Замена исполнения (например вещь вместо денег) была возможна в 2 случаях: а) с согласия кредитора; б). в особых случаях и без его согласия (при Юстиниане был издан закон, по которому при несостоятельности должника кредитор обязывался принять недвижимое имущество вместо денег)

Билет 41. Неисполнение обязательства. Ответственность должника.

В случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником своего обязательства он нес ответственность перед кредитором.

Формы ответственности неисправных должников были неодинаковые в различные исторические периоды. В более отдаленные эпохи ответственность имела личный характер: в случаях неисполнения должником лежащей на нем обязанности к нему применялись (притом самим кредитором) меры воздействия, направленные непосредственно на его личность (заключение в тюрьму, продажа в рабство, даже лишение жизни).

Ответственность должника строилась в римском праве на принципе вины: должник отвечал только в том случае, если он виновен в возникшем для кредитора ущербе.

Вина должника могла быть разной степени.

Наиболее тяжкой и недопустимой формой вины признавалось умышленное причинение вреда — dolus, например лицо, обязанное передать другому лицу вещь, которая находилась у первого в пользовании, закладе, на хранении и т.п., портит или уничтожает эту вещь с целью причинить убыток ее собственнику.

Другая форма вины — culpa — неосторожность, небрежность, различавшаяся по степени небрежности: грубая неосторожность (culpa lata) и легкая небрежность (culpa levis). Эти понятия определялись римскими юристами следующим образом. Считалось, что грубую небрежность допускает тот, кто не предусматривает, не понимает того, что предусматривает и понимает всякий средний человек (nom intellegere quod omnes intellegunt, D. 50.16.213. 2). Легкой небрежностью признавалось такое поведение, какого не допустил бы хороший, заботливый хозяин (bonus paterfamilias, diligentissimus, D. 19.2.25. 7).

На должнике лежала обязанность соблюдать заботливость (diligentia); мера требуемой заботливости в разных договорах была разная; несоблюдение требуемой заботливости есть culpa, неосторожная вина. Частным видом заботливости являлась охрана вещи составляющей предмет обязательства; в этом смысле говорят, что должник обязан к custodia, охране вещи.

Более строгая ответственность, т.е. даже за легкую неосторожность, возлагалась на должника лишь в тех договорах, которые нельзя считать заключенными исключительно в интересах кредитора.

Так, лицо, принимающее вещь на бесплатное хранение, само в этом договоре не заинтересовано; поэтому оно отвечало за порчу или уничтожение принятой вещи только тогда, когда его можно признать допустившим грубую неосторожность; за легкую неосторожность лицо, бесплатно хранившее вещь, не несло ответственности.

Напротив, лицо, которому дали вещь в бесплатное пользование, отвечало даже за легкую небрежность, так как оно непосредственно заинтересовано в договоре. К неосторожности приравнивалась также imperitia, неопытность, неумение что-то совершить; например, лицо берется выполнить известную работу и по неопытности выполняет ее ненадлежащим образом; юрист возлагал на него ответственность ввиду того, что он взялся выполнить работу как мастер своего дела (ut artifex, D. 19. 2.9. 5).

Как правило, каждый отвечал только за свою личную вину; за действия других лиц должник отвечал лишь тогда, когда можно было и ему поставить в вину или недостаточно осторожный выбор необходимого помощника и т. п., действием которого причинен ущерб кредитору, или недостаточно внимательное наблюдение за действиями такого помощника (о подлинной ответственности за действия других лиц см. ниже,разд. VII, гл. IV, §5, п. 2).

Если лицо проявляло полную внимательность, заботливость и т.п., а вред все-таки наступил, говорят о случайном вреде, за случай (casus) никто не отвечает. Практически это означало, что случайно наступивший ущерб приходится терпеть собственнику уничтоженного, испорченного и т.п. имущества (casum sentit dominus).

Лишь в некоторых особых категориях отношений, когда признавалось необходимым усилить ответственность, допускалась ответственность и за случай. Но и тогда должник все же мог освободиться от ответственности, если наступивший случай был исключительной, стихийной силой — cui resisti non potest (сопротивление которой невозможно) или так называемой vis maior (неодолимой силой).

Такая широкая ответственность была, например, возложена преторским эдиктом на содержателей трактиров, постоялых дворов, кораблей за вещи, принятые от их посетителей и путешественников.

Билет 42. Обеспечение исполнения обязательства

По своей природе обязательство — отношение временное, нередко кратковременное, которое должно прекратиться. Нормальный способ прекращения обязательства — исполнение (применительно к денежным обязательствам употребляется также термин “платеж”).

Для того чтобы исполнение привело к освобождению должника от обязательства, необходимо было соблюдение ряда условий.

Во-первых, исполнение (платеж) должно быть произведено лицом, способным распоряжаться своим имуществом (по римскому выражению, способным ухудшать свое имущественное положение, J. I. 21. рг.). Личное исполнение должника требовалось только по тем обязательствам, содержание которых имеет строго личный характер (например, обязательство художника написать картину). Если личные свойства должника не имели существенного значения, исполнить обязательство мог не только должник, но и любое третье лицо (если третье лицо платит чужой долг по ошибке, ему давался иск для истребования уплаченного обратно; см. ниже, разд. VII, гл. VII, § 3).

Во-вторых, исполнение должно быть произведено лицу способному его принять. Таким лицом является: кредитор (если он признается способным распоряжаться своим имуществом) , его законный представитель, поверенный, лицо, специально указанное в договоре как имеющее право принять исполнение.

В-третьих, исполнение должно строго соответствовать содержанию обязательства. Во всяком случае без согласия кредитора должник не имеет права исполнять обязательство по частям. По соглашению сторон взамен предмета обязательства можно было предоставить для погашения обязательства что-либо иное; это называлось datio in solutum (предоставление вместо платежа или замена исполнения). В связи с экономическим, в частности аграрным, кризисом позднейшей императорской эпохи Юстиниан разрешил должнику и без согласия кредитора погашать денежные долги путем передачи кредитору земельных участков соответствующей стоимости.

В-четвертых, примерно со II в. до н.э., когда с развитием средиземноморской торговли в практику вошли договоры между лицами, живущими в разных местах империи, и в отношении товаров, находящихся не там, где заключается договор (например, в Риме продается африканская пшеница), причем цены на продаваемые товары в разных местах были различны, получило важное значение место исполнения. Как правило, место исполнения определялось по тому месту, где можно предъявить иск из данного обязательства, а таким местом считалось местожительство должника или (по желанию одной из сторон) Рим.

В-пятых, обязательство должно быть исполнено в срок, предусмотренный в договоре или вытекающий из характера договора и обстоятельств его заключения (например, при продаже товара, находящегося в другом месте, должник, естественно, имел в своем распоряжении время, нормально необходимое для перевозки товара, и т.п.). Если ни содержанием договора, ни его характером срок исполнения не определялся, должник обязан был исполнять обязательство по первому требованию кредитора.

Досрочное исполнение обязательства допускалось только в том случае, если это не нарушало интересов кредитора; так, можно было досрочно вернуть вещь, полученную в бесплатное пользование, но досрочное возвращение вещи, принятой на бесплатное хранение, допускалось с согласия кредитора.

Билет 43.Понятие и виды договоров.

Важнейшим и наиболее жизненно массовым источником образования обязательств было согла­шение двух сторон-лиц относительно возникновения между ними обяза­тельства определенного содержания — договор (contractus). «Контракт есть взаимное обязательство», «контракт узаконивается через соглаше­ние»

Для договора, таким образом, подразумевалось необходи­мым:

а) наличие объективного элемента — causa, дозволенной хозяйствен­ной цели сторон;

б) субъективный элемент — собственно contractus — нзаимное и согласное проявление воли двух сторон относительно одной и той же цели.

Каждый дого­вор-контракт имел точно и однозначно признанный цивильным правом источник возникновения обязательства по нему. В зависимости от этого источника договоры-контракты подразделялись на четыре типа.

Контракты могли быть

вербальными, т.е. заключаться слова­ми (verbis); для действительности обязательства достаточно было про­изнесения сторонами слов, свидетельствующих об их договорной воле («даю» — «беру», «обещаешь дать» — «обещаю»)

литтеральными, т.е. зак­лючаться на письме (literis); для действительности обязательства меж­ду сторонами достаточно было действия, создавшего согласованную сторонами запись (расписку, запись в долговой книге и т.п.).

реальными, т.е. заключаться непосредственной переда­чей вещи, не сопровождающейся ни обменомсловесными формулами, ни записями (per re); для действенности обязательства достаточно было удостоверения добровольной передачи и соответственно приема вещи.

консенсуальными, т.е. заключаться неформаль­ным соглашением (per consensu); для их действительности достаточно было удостоверить факт .согласия в отношении содержания обязатель­ства.

Вербаль­ные и литтеральные договоры считались контрактами «строгого пра­ва», соответственно подразумевая наличие у сторон для их реализации строго законных исков. Реальные и консенсуальные были неформаль­ными контрактами, договорами «доброй совести», опираясь в подразу­меваемых обязательствах на иски преторского права.

Существовала и дополнительная классификация договоров-кон­трактов в зависимости от возложения обязанностей на стороны. Догово­ры могли быть

(1) односторонними, когда их содержанием устанавливалась обязанность только для одной стороны, а другой предоставлялось только право требовать исполнения обязательства (например, заем);

(2) двусторонними, когда устанавливались взаимно перекликающиеся обязанности сторон, как правило, сложные по содержанию (на­пример, купля-продажа: оплатить в срок, но передать вещь и нужного качества и т.д.); и соответственно иски из таких договоров могли быть раз­нообразными и от двух сторон

(3) в пользу третьих лиц — классическое римское право не знало возможности заключать контракты в пользу не тех, кто участвует в его заключении, но рецепированное право допустило некоторые конкретные виды: договор в пользу собственного наследника, поручение исполнения третьему лицу, как-то связанному с одной из сторон и т.п.

Особую группу договоров римского цивильного права составили т.н. безымянные договоры (innominanti) — не имеющие собственного на­звания и подразумеваемого этим названием содержания, но признанные правом соглашения сторон со следующим обобщенным смыслом:

a) do ut des — обмен вещными правами или прямо вещами,

б) do ut facias — совершение действия в обмен на вещное право или вещь,

в) facio ut des предоставление вещи за действие,

г) facio ut facias обмен интересующи­ми стороны действиями.

Все это были практически полностью деформализованные договоры, близкие по своей правовой сути к вообще любым сделкам — пактам.

Пакт (pactum) в римском праве означал, во-первых, специаль­ный тип договоров, не входящих в перечисленные категории контрактов, не располагавших для защиты вытекавших из них требований сто­рон специальными исками и защищавшихся в русле требований только преторского права при непротиворечии справедливости; во-вторых, — вообще сделку, заключенную в границах права, пусть и не оформленную согласно требованиям и условиям конкретного вида. Главное в этих сделках заключалось не в соблюдении той или иной другой формы, а интересов сторон и общих требований права в отношении разумности и целесообразности договорного права: «Соблю­дения только что заключенных соглашений требует справедливость пра­ва и самого дела».

Билет 44. Эволюция договорного права

Римское право характеризуется непревзойденной по точности разработкой всех существенных правовых отношений простых товаровладельцев (покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т.д.).

Такого развитого состояния римское договорное право достигло только в результате долгой эволюции хозяйственной и общественной жизни Рима.

История римского народа известна науке с той поры, когда Рим представлял собой сельскохозяйственную общину, в которой отдельные семьи жили замкнутой хозяйственной жизнью.(натуральная система хозяйства). Не было надобности в развитой системе договоров. Отдельных типов договоров было тогда весьма ограниченное число, причем все они совершались в очень сложной форме. Сделки заключались каждым хозяйством очень редко.

Древнереспубликанскому римскому праву были известны три основных типа обязательственных договоров:

1) nexum — совершавшийся в форме сложного обряда с помощью меди и весов (per aes et libram);

2) стипуляция — словесный договор в форме вопроса и ответа

3) литтеральный (письменный) контракт.

Отмеченная выше простота хозяйственной жизни древнереспубликанского Рима, натуральная форма хозяйства, слабое развитие меновых отношений — все это не давало чувствовать повседневной жизни неудобства формализма. Для каждого отдельного хозяйства вступление в договор было сравнительно редким явлением, как бы событием в жизни, и потому можно было потратить время на выполнение требуемых формальностей. В малоразвитой хозяйственной жизни, в малоразвитом праве формальные требования заключения договоров являлись средством предупредить поспешность и необдуманность совершения такого рода юридических актов.

По мере роста территории Римского государства, развития его хозяйства, расширения обмена картина изменяется. Для менового хозяйства договор перестает быть исключительным, редким явлением: он проникает в повседневную практику каждого хозяйства, получает широкое распространение.

Старые формы заключения договоров тормозили развитие хозяйственной жизни, не соответствовали новому оживленному обороту, не удовлетворяли его потребностей. В конце концов победили требования, диктовавшиеся уровнем развития производственных отношений. Нельзя сказать, что в связи с новыми условиями хозяйственной жизни просто отказались от старых договорных форм. Постепенно отмерла только самая старая форма договора — nexum; что же касается стипуляции и письменного контракта, то они продолжали применяться, хотя и в этих договорах формальные требования со временем были ослаблены.

Наряду со старыми формальными договорами появились новые, неформальные. Торговля требовала более быстрых темпов деловой жизни; расширение территории и завязывание торговых связей между лицами, находившимися на значительном расстоянии один от другого, делали затруднительным, а иногда и невыполнимым прежнее правило о том, чтобы заключающие договор стороны находились в одном месте.

Уже в конце республиканского периода вместо nexum вошла в широкое употребление новая форма займа — mutuum. При этом договоре не требовалось выполнения формальных действий: достаточно было всего двух моментов — соглашения сторон и фактической передачи суммы займа заемщику, чтобы договор получил юридическую силу.

А затем был сделан и следующий шаг: в определенных случаях, охватывавших самые частые в жизни типы сделок, допустили полное устранение каких-либо формальных моментов, признав юридическую силу за простым, неформальным соглашением, даже не сопровождающимся передачей вещи, по поводу которой договаривались стороны.

Гай систематизируя различные виды контрактов, говорит, что обязательств, возникающих из контрактов, четыре вида: обязательство возникает или посредством передачи вещи, или путем произнесения слов, или на письме (путем письменного акта), или самим соглашением

1. Res — в смысле передачи вещи,

2. verba — произнесение слов.

3. litterae — письмо.

4. consensus — выражение согласия (неформальное)

Отсюда четыре основных вида контрактов:

реальное (т.е. устанавливающие обязательство передачей вещи, re),

вербальные (или словесные, устные),

литтеральные (т.е.письмен-ные) и

консенсуальные (при которых обязательство возникает вследствие одного consensus, соглашения, даже независимо от передачи вещи).

При этом каждая из четырех названных категорий охватывала строго ограниченное число точно определенных контрактов. В приведенную классификацию не включен Гаем древнейший формальный контракт — nexum, надо думать, потому, что ко времени Гая эта форма контрактов утратила всякое практическое значение; упоминание о nexum у Гая, впрочем, встречается (3,175) в связи с вопросом о прекращении обязательств.

Под влиянием тех же потребностей развивавшейся хозяйственной жизни получили исковую защиту также некоторые неформальные соглашения — пакты (см. разд. VII, гл. VI).

Договорное обязательство было главной правовой формой, с помощью которой устанавливались и закреплялись хозяйственные связи растущей торговой и отчасти промышленной (ремесленной) деятельности. Закрепляя возникавшие в развивающейся хозяйственной жизни отношения, договорное право способствовало и дальнейшему росту хозяйственных отношений.

Выработанная римскими юристами система разнообразных договоров открывала возможность снабжать правовыми последствиями различные отношения, складывавшиеся на почве ведения крупного сельского хозяйства (на латифундиях); выработанная система договора отвечала интересам римских купцов и во внутренней, и в заморской торговле.

Выполняя эту служебную роль, римское договорное право оказалось пригодным не только для урегулирования хозяйственных отношений в Римском государстве, но было использовано и в средние века для регулирования отношений, складывавшихся на почве оживившейся промышленности и торговли.

Билет 45. Условия действительности договоров.

Договор в римском праве должен был обладать объективным и субъективным элементами: целью и содержани­ем сделки, а также наличием соглашения сторон. Однако этих общих позиций было недостаточно, и римская юридическая традиция конкре­тизировала условия действительности сделок (договоров).

1. Как всякая сделка, договор предполагает выражение воли лиц, совершающих его. Обе воли должны быть согласными между собой. Это наглядно выражается термином conventio, соглашение (буквальный смысл — convenire — сходиться в одном месте: при заключении договора стороны в переносном смысле “сходятся на одном”). Согласная воля сторон, выраженная вовне (в требуемых случаях — в надлежащей форме), является необходимым условием действительности договора.

2. Вторым необходимым условием действительности договора является законность содержания договора; договор не должен иметь своим предметом действие, нарушающее нормы права. Договор должен быть законным по цели и по содержанию, т.е. стороны не должны преследовать в своем соглашении интересов, свя­занных с посягательством на права других, а также на правопорядок, не должны заключать противозаконного соглашения. «Соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание». Договор не может быть по своему содержанию амораль­ным

3. Договор должен быть определенным по содержанию, в том чис­ле определенным относительно действий или вещей. Эти действия или вещи должны не подразумеваться, но возможно точно определяться в содержании сделки, поскольку категория вещи важна для характера от­ветственности и для исполнения договора. В частности случайная гибель в ходе действия соглашения вещей родовых не освобождала должника от выполнения обязательства (родовые вещи «не погибают»), тогда как случайная гибель вещи, индивидуально определенной, полностью снимала или принципиально меняла ответственность по договору.

4. Договор должен предусматривать обязательство, возможное с точки зрения человеческого действия (но не обязательно, чтобы он был возможен для данного человека, выступающего в роли должника: не мо­жешь, не берись!). Невозможное действие изначально не может быть пред­метом обязанности (например, достать луну с неба, хотя предмет вполне определен). Критериями возможности выступали, во-первых, правовая дозволенность, во-вторых, обычная практика хозяйственного оборота.

5. Договор должен представлять интерес для кредитора, — т.е. «тот или иной имущественный или неимущественный интерес». Отсутствие очевидного интереса (понимаемого ранее всего как хозяйственная выго­да или общественная полезность) ставило под сомнение заключенное обязательство: либо что-то «не чисто», либо договор заключается несе­рьезно и т.д

6. Подразумевалось, что договор заключается сторонами, способ­ными по праву и по своему гражданскому статусу заключить договор, что они заключают сделку в отношении вещей, находящихся в их воз­можном правовом обладании и обладании законном (нельзя было зак­лючать сделки по поводу вещей, очевидно краденых, пусть и кем-то тре­тьим), что условия договора отвечают принятым в хозяйственном обороте.

Возникающее в силу договора обязательство полагалось заклю­ченным на срок при неизменности и единстве условий данного обязатель­ства. Именно эта срочность договора предполагала возможность испол­нения или погашения обязательства. В этом, в частности, еще одно принципиальное отличие обязанностей гражданско-правовых от публич­но-правовых (семейных), которые не погашаются временем, давностью и которые следует исполнять, но нельзя «исполнить».

Билет 61. Формулярный процесс.

а. Основные черты формулярного процесса. Содержание формулы Во II в. до Р.Х. неудобства легисакционного процесса, ввиду сильного увеличения количества частных споров (что было вызвано существенным расширением гражданского оборота), превратились в серьезную проблему. Вот как об этом сказано в Институциях Гая (Кн.4, 30): "...все эти судопроизводственные формы мало помалу вышли из употребления, так как в силу излишней мелочности тогдашних юристов, которые считались творцами права, дело было доведено до того, что малейшее уклонение от форм и обрядов влекло за собою проигрыш тяжбы; поэтому законом Эбуция и двумя законами Юлия отменены эти торжественные иски и введено судопроизводство посредством формул". Эта реформа осуществлялась в период от 149-126 гг. и по 17 г. до Р.Х. Законом Эбуция вводился в практику формулярный процесс, при этом основная идея его - использование формулы, как главного инструмента засвидетельствования спора, была заимствована из опыта претора по делам перегринов (или из провинций). Законами Юлия от 17 г. до Р.Х. легисакционный процесс был окончательно упразднен. Сохранялось, однако, деление процесса на две стадии. Общий смысл реформы заключался в том, что обязанность формулировать предмет спора перекладывалась со сторон на претора. Это усиливало, в лице магистрата, участие власти в частном споре; это также подрывало основания формализма прежней формы процесса: претор получил возможность не только отказать в иске, но и навязать сторонам новые правила. В формулярном процессе стороны перед претором в свободных выражениях излагали свои требования, а претор давал их притязаниям юридическое выражение. Он излагал сущность спора в особой "записке судье", которая называлась formula, представлявшей собою условный приказ судье. "Освобожденный от оков строгой формалистики, формулярный процесс оказался в достаточной степени гибким, чтобы воспринять в себя самые разнообразные нарождающиеся отношения и дать место различным, даже самым тонким, оттенкам каждого конкретного случая". (3) В качестве типичного примера формулы можно привести следующий текст: "Октавий да будет судьей. Если окажется, что раб Стих составляет квиритскую собственность Авла Агерия, то ты, судья, Нумерия Негидия в пользу Авла Агерия обвини; если не окажется, оправдай". Ясно, что в зависимости от существа спора, текст формулы менялся, но, в целом, ее содержание распадалось на устойчивые части. Описание этих частей приводится в Книге 4 Институций Гая: "39. Главные части исковых формул суть следующие: краткое изложение фактов, вызвавших процесс (demonstratio); изложение требований истца (intentio); уполномочение судьи на присуждение сторонам какой-либо вещи (adjudicatio); уполномочение судьи на осуждение или оправдание ответчика (condemnatio). 40. Демонстрация есть та часть исковой формулы, которая вставляется с тем, чтобы указать вещь, о которой идет спор, например...: "так как Авл Агерий продал Нумерию Негидию раба", или "по поводу того, что Авл Агерий оставил на сохранение у Нумерия Негидия раба". 41. Интенция есть та часть формулы, которая выражает притязание истца, например...: "если окажется, что Нумерий Негидий должен дать Авлу Агерию десять тысяч сестерций"; равным образом следующая: "Все, что Нумерий Негидий, как окажется, должен дать, сделать Авлу Агерию"; затем следующая: "Если окажется, что раб Стих принадлежит Авлу Агерию по праву Квиритов". 42. Адъюдикация есть та часть судебной формулы, в которой судье предоставляется присудить вещь какой-либо из сторон, если, например, между соналедниками идет спор о дележе наследства, или между соучастниками о дележе общего имущества, или между соседями об установлении границ. Эта часть гласит: "сколько следует присудить, столько, ты, судья, присуди тому, кому должно". 43. Кондемнация есть та часть формулы, на основании которой судья уполномочивается осудить или оправдать ответчика, например...: "Судья, присуди Нумерия Негидия уплатить Авлу Агерию десять тысяч сестерций. Если же долга за Нумерием Негидием не окажется, то оправдай..." 44. Однако не все эти части находились одновременно во всех формулах; попадается только одна какая-нибудь часть, а других нет; по крайней мере иногда находится только одна интенция... демонстрация, адъюдикация и кондемнация одни никогда не встречаются, так как демонстрация без интенции или без кондемнации не имеет никакого значения..." Начиналась формула наименованием судьи, которому дело отсылалось для разбора - iudicis nominatio. Затем, в обычных случаях, следовала intentio - изложение сущности спора, то есть факт, в зависимости от доказательства котрого выносится осуждение или оправдание. После этого могла следовать condemnatio - поручение судье обвинить или оправдать ответчика. В сложных случаях могло потребоваться изложение фактов, существенных для решения дела, и тогда перед интенцией делалась вставка - praescriptio, которая могла иметь разное содержание и обозначение: demonstratio, когда излагаются обстоятельства дела или exceptio, когда излагаются возражения ответчика. Завершение выработки формулы называлось прежним выражением litis contestatio, хотя в формулярном процессе это происходило без всяких свидетелей. При этом претором, с учетом выбора сторон, назначался судья, как правило, частное лицо (iudex privatum); хотя для разбирательства некоторых категорий дел уже появились судебные коллегии (децемвиры и центумвиры). Одновременно устанавливался день судебного заседания (через 30 дней после установления спора, но не позднее 18 месяцев). Во второй стадии процесса (in iudicium) производство было освобождено от всяких условностей: стороны в свободной форме излагали свои требования и возражения, ссылались на свидетельские показания и документы. Приговор судьи (sententia) устно объявлялся сторонам. Юридическая особенность такого приговора состояла в том, что это было мнение частного лица, которое приобретало обязательную силу на основании соглашения сторон при участии государства в лице магистрата (претора). Именно поэтому осужденный обязан был исполнить это решение. Если он этого не делал в течение 30 дней, то посредством особого иска передавался претором в кабалу кредитору для отработки долга. Таким образом, длительное время, хотя уже было отменено долговое рабство и рассечение неисправного должника, исполнение судебного решения было направлено на личность должника ("личная экзекуция"). Лишь постепенно такое исполнение заменяется "реальной экзекуцией", то есть направлением взыскания на имущество должника. В новом процессе сохранился некоторый формализм процесса прежнего. Так, ошибки, допущенные в интенции (в указании предмета или срока, или места требования), вели к потере иска и невозможности вторично предъявить требование, так как сохранялся принцип: "об одном и том же деле нельзя спорить дважды", на основании которого ординарный процесс не допускал апелляции. Однако, в целом, введение формулярного процесса оказалось мощным средством совершенствования римского права посредством преторского вмешательства в процесс. Поскольку составление формулы было в его руках, он мог отказать истцу в его цивильном иске (actiones civiles), полагая, что защита его цивильного права в данных условиях окажется несправедливым делом. Таким образом, претор мог парализовать действие норм цивильного права, которые уже не отвечали критериям справедливости (equitas). Кроме того, формулярный процесс послужил для создания большого количества преторских исков (actiones praetoria), посредством которых устанавливалась защита таких прав, которые не были предусмотрены цивильным правом. Основанием для таких исков служило не какое-либо цивильное право истца (ius), а фактическое обстоятельство (factum), которое делало справедливым его требование.

Билет 62. Экстраординарный процесс.

ЭКСТРАОРДИНАРНЫЙ ПРОЦЕСС (лат extra-ordinarius, от extra - вне + ordo /ordinis/ - ряд, порядок; англ. extraordinary process) - в римском праве разбирательство частных исков в порядке чрезвычайной юстиции (extra ordinem judiciorum privatorum). В Э.п. вызов в суд и судебное рассмотрение дела осуществлялись при участии магистратов или судей. Жалоба истца подавалась согласно установленной подсудности, заносилась в протокол и затем сообщалась ответчику. Если стороны зафиксировали дополнительными действиями свои намерения оспаривать заявление и вести спор по делу, то назначалось судоговорение по выясненному таким образом предмету. Явка сторон в суд не была обязательной, допускались представительство сторон и рассмотрение дела при неявке одной из них.

Судья разбирал дело по существу, оценивал его с точки зрения права и выносил постановление -приговор (decretum). Приговор по частным искам мог предусматривать исполнение в денежной форме или в натуре. На приговор допускалось обжалование (apellatio) в порядке подчиненности. Исполнение приговора не требовало специальных дополнительных исков или процессуальных действий, а производилось специальными исполнителями, тесно связанными с административными или полицейскими властями территории.

Э.п. основывался на принципах: а) состязательности (суд сам не собирал фактические данные по делу, а побуждал к этому стороны процесса); б) закрытости судопроизводства; в) протоколирования основных судебных процедур; г) обязательности оплаты судебных пошлин (на покрытие канцелярских расходов, досудебную подготовку дела и др.). Ответвлением Э.п. было т.н. либеллярное рассмотрение частных исков, полностью осуществляемое в письменной форме. Исковое прошение подавалось письменно, суд проверял формальное соответствие жалобы требованиям закона и с посыльным пересылал копию заявления ответчику. Возражения ответчика представлялись в суд тоже в письменной форме. Разбирательство дела сводилось, по сути, только к проверке достоверности изложенного на бумаге. При определенных обстоятельствах такое рассмотрение дела вообще могло произойти и без участия истца и ответчика. Экстраординарный и либеллярный процессы стали главными формами, повлиявшими на характер судопроизводства в эпоху рецепции римского права

Билет 63. Особые средства преторской защиты: реституция, ввод во владение, преторские стипуляции.

 В римском частном праве, кроме исковой защиты, существо­вали и иные (особые) способы защиты нарушенного права. Преторы, помимо предоставления исков, оказывали защиту иными способами. Данные способы защиты были безусловными (в отличие от исков), и лишь впоследствии некоторые из них стали приобретать условный характер. Основными средствами преторской защиты являлись: • интердикты; стапуляции; реституции: ввод во владение. 2. Интердикт — это распоряжение претора о немедленном прекра­щении каких-либо действий, нарушающих права граждан или обще­ственные интересы (например, претор предписывал виновному немедленно освободить самовольно занятый им земельный уча­сток). Интердиктное производство было удобным и быстрым ад­министративным способом защиты прав лиц и общества. Интердикты различались по некоторым признакам: в зависимости от обращения его к одной стороне или к двум интердикт мог быть односторонним или двусторонним; известны запретительные, восстановительные и предъявитель­ские интердикты. Запретительные интердикты были направлены на запрещение оп­ределенного поведения (запрещение нарушать чье-либо владение). Восстановительные интердикты имели целью возвращение ка­кой-либо вещи ее владельцу или воссоздание публичного здания. При использовании предъявительского интердикта от лица тре­бовалось предъявить человека или документ. Стипуляция — ничем не обусловленное обещание лица в присут­ствии претора что-либо сделать или предоставить. Как таковая стипуляция — это не мера защиты, а правоустанавливающий акт. Употреблялся часто для упрощенного перехода права соб­ственности. В случае нарушения данного обязательства воз­можно было применение принудительных мер. Реституция — это возврат в первоначальное положение.

Данный способ защиты применялся в тех случаях, когда пре­тор считал несправедливым применение к возникшему спору или совершенной сделке общих норм права. Например, старое право не позволяло расторгнуть договор, даже если он был со­вершен под угрозой. Претор же считал это несправедливым и предписывал реституцию (то есть продавец должен был вер­нуть деньги, а покупатель - вещь). Основаниями реституции были также несовершеннолетие одной из сторон, временное отсутствие одной из сторон, злой умысел одной из сторон, применение при заключении договора одной из сторон угрозы, а также заблуждения относительно характера сделки, предмета договора или личности контрагента.

Билет 64. Интердиктное производство. Виды интердиктов.

Понятие интердиктного производства.

Наряду с обычным исковым порядком рассмотрения частных споров (ordo iudiciorum privatorum), существовало особое интердиктное производство. Оно отличается от обычного искового порядка рассмотрения частных споров тем, что судебный магистрат здесь выступает исключительно как носитель высшей власти, издающий приказы по отношению к гражданам. Интердикты издревле издавались претором по расследовании дела. Поэтому интердикты были безусловными категорическими приказами, санкционированными штрафами и взятием залога. Интердиктное производство было проявлением административной власти преторов. В классическом праве (Гай. 4. 138) интердикт претора стал условным приказом, которым начиналось особое интердиктное производство.

Оно могло стать базой для последующего судебного разбирательства, перейти из области управления в область юрисдикции. Этот акт принимался магистратом для скорейшего разрешения частных споров по просьбе одной из сторон.

Виды интердиктов.

Смотря по тому, обращался ли интердикт к одной или обеим сторонам, различались интердикты простые и двусторонние - simplicia, duplicia.

Далее интердикты бывают или запретительные (prohibitoria), или восстановительные (restitutoria), или предъявительные (exhibitoria). Только запретительные интердикты оправдывают свое название (interdictum - запрещение), но римляне применяли этот термин и к двум другим категориям.

Запретительные интердикты запрещали определенное отношение и поведение. Сюда относились интердикты, запрещавшие насильственно нарушать существующее владение - vim fieri veto. Восстановительные интердикты были направлены на возвращение какой-нибудь вещи отдельному лицу или на восстановление поврежденного публичного сооружения. Внешне они выражаются словом restituas - "ты должен восстановить".

Наконец, предъявительные интердикты требуют предъявления лица (раба, члена семьи) или документа и словесно выражаются словами eum, eamve exhibeas - "представь его или ее". Требование приказов было направлено на безотлагательное исполнение - на глазах у претора. Восстановительные и предъявительные интердикты всегда были односторонни, а запретительные могли быть и двусторонними. В классическую эпоху интердиктное производство оставалось удобным и быстрым способом административной защиты интересов верхушки класса рабовладельцев, когда допущение судебного разбирательства явилось бы слишком медленным или почему-либо неудобным. Оно имело это преимущество даже в сравнении с преторскими исками, основанными на особо признанных фактах - actiones in factum.

Действие интердикта.

Эффект интердикта заключался в том, чтобы противник немедленно повиновался ему, не оспаривая фактов, указанных в интердикте, и не утверждая, что был нарушен запретительный интердикт. Если лицо, против которого выдан интердикт, не выходя от претора, оспаривало интердикт и требовало назначения судьи (arbiter), это требование удовлетворялось. Судебное разбирательство могло привести или к подтверждению интердикта (и тогда он из условного приказа превращался в безусловный) или к оправданию ответчика. Если судья подтверждал интердикт, а ответчик все-таки не подчинялся, судья присуждал его к денежной сумме, определявшейся истцом под присягой. Если лицо, против которого выдан интердикт, уходило от претора, не потребовав назначения arbiter, а интердикту все же не повиновалось, тогда истец вызывал ответчика к заключению договора о том, что если ответчик окажется неправым, то он уплатит истцу штраф; со своей стороны и истец давал обязательство уплатить ответчику штраф в случае своей неправоты.

Эти два договора назывались sponsio et restipulatio. Первый порядок (с назначением arbiter) назывался производством sine periculo (т.е. без риска штрафа), второй - cum periculo (с риском штрафа).

Билет 65. Значение времени в праве. Исковая давность.

Исковая давность - это срок, устанавливаемый для защиты права по иску лица, право которого нарушено. Если лицо пропустило данный срок, то оно лишается возмож­ности требовать в суде защиты нарушенного права. В классиче­ском римском частном праве не было понятия исковой давно­сти. В итоге погашения процессуальных прав истца вследствие хозяйственной и правовой бездеятельности лица не происходи­ло. Только при Юстиниане был установлен общий срок исковой давности, равный 30 годам, а для некоторых исков — меньший. Течение исковой давности прерывалось в случае предъявления иска или признания долга должником. 2. В классическом римском праве вместо исковой давности су­ществовали так называемые законные сроки для предъявления иска. Однако это не одно и то же. Законные сроки отличаются от исковой давности тем, что пре­кращают не только право на иск, но и само материальное право, которое лежит в его основе. Право в этом случае погашается вне зависимости от поведения управополномоченного лица (истца), исковая же давность прекращает право на иск ввиду бездеятельности истца (например неподача иска в течение срока исковой давности).

Билет 66. Болонская школа глоссаторов: основные деятели и произведения.

Болонский университет. Школа глоссаторов В 1088 г. в Болонье Ирнерий начал преподавание юриспруденции. Эта школа приобрела известность. В 1158 г. император Священной Римской империи Фридрих I (Барбаросса) издал эдикт, по которому брал под свое покровительство и защиту студентов и профессоров по пути в университет и в самом университете. Студенты иностранцы были подсудны профессорам, а не общим судам. Школа стала приобретать черты корпорации. Первоначально появляются землячества (nationes), которые потом, вследствие наличия у всех студентов общих интересов, образуют единую корпорацию (universitas) во главе с выборным ректором (rector). В 1215 г. папа наделил епископа Болоньи правом разрешать профессорам преподавать. Для этого необходимо было получить звание doctor: экзамен + диспут с комиссией профессоров, во главе с епископом. Лозунг школы: обратиться прежде всего к более тщательному изучению источников и прежде всего Дигест. Преподавание заключалось в чтении и комментировании источников. Комментирование переходило в толкования - глоссы (заметки на полях). Также глоссаторы пишут summae - обозрение какой-либо части сокращенно в виде введения к последующему чтению, комментированию и собранию различных юрид. правил (brocarda). Наиболее знаменита brocarda Ирнерия. Глоссаторы занимались, кроме всего прочего, изучением терминологии римского права по методу distinctio - берется термин, и из него выводятся все последующие термины с помощью предикатов. Наивысшего развития школа достигла при AZO (умер около 1230). Последний представитель - Ассursins издал GIOSSA ORDINARIA - избранные глоссы всей школы (около 1250). Итак, глоссаторы восстановили весь JURIS CORPUS CIVILES. Mos itallicus iuris docendi Школа постглоссаторов возникает начиная с 14 века в Италии - вопрос о соотношении буквы и духа правды (Цельс). Итальянцы решали этот вопрос в пользу духа права, справедливости. В этом они солидарны с глоссаторами - цизальпийцы =постглоссаторы...

Билет 67. Школа комментаторов: основные деятели и произведения

Во второй половине XIII столетия в юриспруденции замечается некоторый поворот, и на смену глоссаторам приходят так называемые комментаторы или постглоссаторы (postglossatores). Родоначальниками этого направления являются француз Jacobus de Ravanis (умер в 1296 г.) и испанец Раймунд Лулл или Луллий (1234-1315). Характерной чертой обоих, чертой, наложившей известный отпечаток и на все новое направление, было то, что оба были прежде всего философами и богословами и лишь на втором плане юристами. О первом – J. de Ravanis – мы знаем, что он был бенедиктинским монахом и аббатом, считался за "magnus philosophus" ("великий философ") и что он "erat magister in theologia antequam inciperet leges" ("был магистром теологии, прежде чем занялся правом"). Второй – Раймунд Лулл – является очень известным представителем средневековой философии. Жизнь его была тревожна и богата внутренним содержанием. В молодости блестящий придворный при Арагонском дворе, он затем под влиянием религиозного видения бросает светскую жизнь и посвящает себя философии и богословию. Основной мыслью Луллия в этой области была "мысль об особом методе или искусстве, посредством которого можно с разумной необходимостью вывести из общих понятий всякие истины и прежде всего – истины христианского вероучения". Не довольствуясь работой в области мысли, Луллий несколько раз отправлялся на проповедь слова Божия среди мусульман Северной Африки, подвергался здесь всевозможным гонениям и наконец, во время одного из таких миссионерских путешествий, был в Тунисе побит камнями. В юриспруденции он также пытался применить указанный метод или "искусство" (его сочинения часто и озаглавлены: "Ars de jure" ("Искусство права"), "Ars juris particularis" ("Искусство партикулярного права"), "Ars utriusque juris sive ars brevis de inventione mediorum juris civilis" ("Искусство права для каждого, или краткое наставление в отыскании сердцевины гражданского права") и т. д.); и здесь его основною идеей была мысль о возможности выведения из общих принципов права его частных положений – "ut ex principiis universalibus juris particularia artificialiter inveniri possint" ("чтобы из универсальных принципов частные вопросы права искусно могли быть выведены").

Оба эти философа перенесли в юриспруденцию современный им философский метод, то есть схоластический, которым и характеризуется по преимуществу эпоха постглоссаторов. Схоластические приемы их были причиной того, что долгое время эта эпоха казалась эпохой упадка по сравнению с эпохой глоссаторов, и лишь в последнее время устанавливается более правильное представление о ней.

Работая над источниками римского права, постглоссаторы оперируют уже не столько над самими источниками, сколько над толкованиями глоссаторов; они "glossarum glossas scribunt" ("пишут глоссы к глоссам"), комментируют глоссы, вследствие чего их и называют комментаторами. Они действительно менее знают подлинный текст "Corpus", чем глоссаторы, но выше было отмечено, что ко времени возникновения этого направления, без изменения приемов исследования, едва ли можно было извлечь из текста Юстиниановского Свода более того, что было извлечено глоссаторами.

Но, комментируя глоссы, они стараются при этом внести в разбираемые ими юридические явления известный логический порядок, стараются свести юридические нормы к известным общим понятиям, из которых затем логически, дедуктивно, могли бы быть выведены понятия частные. Отсюда их – часто утомительные и бесплодные – divisiones и subdivisiones, distinctiones и subdistinctiones, ampliationes и limitationes (специальные обозначения логических приемов схоластики) – приемы, с которыми у нас соединяется представление о схоластике, о пустом формализме. Но в то время за этими схоластическими приемами скрывалась глубокая и очень ценная сторона. Подобно тому как в области средневековой философии схоластика обозначала пробуждение самостоятельного мышления, желание охватить мыслью все бесконечное разнообразие мировых явлений, познать их в виде единого логического целого, так и в области юриспруденции схоластический метод был первым опытом философского понимания права. Пытаясь представить всю совокупность правовых норм также в виде единого логического целого, дедуктивно выводимого из универсальных принципов, комментаторы этим самым в значительной степени положили основание нашей нынешней юриспруденции как науки. И в этом заключается большой шаг вперед, сделанный комментаторами по сравнению с их предшественниками.

С этим было связано еще одно явление в истории юридической мысли, отличающее комментаторов от глоссаторов. Сведение юридических норм к известным общим принципам сопровождалось у юристов этой эпохи представлением об универсальном, абсолютном значении этих общих принципов, и, таким образом, в их учениях возрождалась вера в отошедшее при глоссаторах на второй план естественное право, jus naturale. Идея естественного права как некоторого вечного, разумом из природы вещей выводимого права, лежала в основе всех их учений.

При таком представлении всякая норма положительного права имела для себя оправдание лишь постольку, поскольку она являлась логическим выводом из "rationes necessariae" ("необходимых предпосылок") права естественного. Этим провозглашалось главенство естественного права над правом положительным, и вместе с тем снова, как у юристов доболонской эпохи, получало себе признание право юриспруденции при столкновении норм позитивного права с нормами права естественного отдавать предпочтение последним. Одно из общих правил юридического "искусства", выставленных Луллием, требует, чтобы "jus positivum ad jus naturale reducatur et cum ipso concordet" ("право позитивное сводилось к праву естественному и с ним содружествовало"). Один из виднейших представителей школы комментаторов, Baldus, заявлял, что jus naturale сильнее власти государя – "potius est jus naturale quam principatus".

Руководясь идеей jus naturale, комментаторы незаметно приспособляли римское право к потребностям и условиям современной им жизни и в этом отношении оказывали огромную практическую услугу своему времени. Нужно добавить, что они в гораздо большей степени, чем глоссаторы, участвовали в практической жизни как консультанты, и очень часто их диалектика имела своей целью сделать из положений римского права тот вывод, которого требовала новая жизнь. В их трудах римское право подвергается новой переработке применительно к условиям жизни новых народов: общемировое право древности превращается в lex generalis ("общий закон") нового мира и все более и более проникает в жизнь.

С установлением нового метода Болонья теряет свое прежнее первенствующее положение, хотя главным очагом школы комментаторов все еще остается Италия. Виднейшими из комментаторов являются Бартол[ус] (Бартоло де Саксоферрато) и Бальд[ус] (Дельи Убальди Бальдо). Бартол родился в 1314 г. в Сассоферато, штудировал юриспруденцию в Перудже и Болонье, с 1339 г. был профессором в Пизе, а потом в Перудже, где приобрел как преподаватель мировую известность; умер в 1357 г. После его смерти его комментарии пользовались в судах чрезвычайным авторитетом; в Испании и Португалии они были переведены и даже считались для судов обязательными. – Бальд родился в 1327 г. в Перудже и был учеником Бартола; говорят, что уже 15-летним юношей он ставил своего учителя своими возражениями нередко в тупик. Потом он был профессором в разных университетах Италии (Болонье, Флоренции, Падуе, Перудже), занимал различные судебные должности и умер в 1400 г. Вместе с Бартолом Бальд считается авторитетнейшим представителем комментаторства.

После них схоластическое направление заметно изживает само себя: светлые стороны его делаются слабее, темные – сильнее. Из времени упадка заслуживает упоминания Ясон Майн[ус] (Дель Майно Джасоне) (1435-1519), бывший профессором в Павии, Падуе и Пизе: в своих сочинениях он соединил почти всю литературу комментаторов и в этом отношении до некоторой степени является Аккурзием постглоссаторов.

68.